— Ты совсем ничего не помнишь? Как мы сражались вот сейчас…

— Нет, я и вас-то не знаю, дядя.

От такого обращения Ли заржал.

— Во дела. Дядя Праст тебе сейчас ж*пу надерёт.

— Не надо, пожалуйста.

— Да хватит! — рявкнул он разозлившись. — Приди в себя.

— Не кричи на него — это не Гург, разве не видишь? — сказал до этого молчавший Коррус.

— Ну, так просвети.

Творец подошёл к испуганному Гургу и спросил.

— Какой сейчас год? Что ты последнее помнишь?

— Я помню как, — он вдруг испуганно опустил взгляд под ноги, а потом посмотрел на Корруса. — Помню, как расстроились родители.

— Почему? — спокойно продолжал Кор.

— Потому что меня выбрали для обряда. Они мне не говорили, но я подслушал вечером, как плакала мама. Я что прошёл его? Где сейчас мама?

— Цирк какой-то, — Праст достал сигарету и задымил, отойдя подальше. — Совсем рехнулся.

— С ним всё в порядке, Ли, — ответил Коррус. — Я пока не стал Творцом, но могу тебе точно сказать. Мои предки проводили обряд, чтобы вывести новую расу. Долгие годы они пытались улучшить тела беспомощных людей.

— Зачем?

— Зачем причина, чтобы что-то делать? Есть только желание, любопытство, интерес.

— А как же ответственность?

— Каждый раз срывая лист с куста просто так, много ли ты испытываешь ответственности за сделанное?

Праст прикинул что-то в уме.

— Это ты сейчас от их лица говоришь или от своего?

— Я пытаюсь тебе донести, что для Творцов не было таких понятий перед низшим видом.

— Знаешь, звучит, вообще-то, обидно, — выбросил бычок Ли.

— Звучит как есть.

— И что теперь делать? Кто это? — ткнув пальцем в парня, спросил он.

— Это тот самый мальчик, которого вытеснило сознание Альтэндо. Скоро к нему вернётся память. Он ещё не привык к этому телу.

— Вот те на. А что он делает в башке Гурга, ведь он должен быть в нём, — ткнув ногой в тело Альтэндо, указал аристократ.

— Он и в нём был. Его сознание расщепилось, оттого не может сейчас рассказать о себе.

— Ладно-ладно, это всё не важно — мне плевать на мальца, где Гург? В смысле настоящий, мать его.

— Не всё сразу, нам нужно уходить

Праст пожал плечами. Вокруг творилось какое-то сумасшествие. Мальчик, тела, расщепления, кто-нибудь дайте ему водички с градусом, желательно побольше.

Коррус был уверен в себе и Ли решил довериться ему. Тем более что парнишка в два счёта залатал его и освежил организм. Усталости как не бывало.

Они добрались до старого лагеря ребят и очистили дельтапланы от снега.

— Полетишь со мной, — приказал Кор и прикрепил к себе ремнём «Гурга».

Тот обхватил его, как ребёнок сзади и зажмурил в страхе глаза.

Покачав головой, Праст тоже поднял себя в небо воздушным толчком. Путь назад занял четыре дня. Просыпаясь каждый раз, Праст замечал, что взгляд его бывшего друга становился осмысленней. Детскость потихоньку исчезала, и тот всё больше молчал, предпочитая слушать.

Два сапога пара, думал Праст и забивал всё время у костра байками, чтобы не слушать тишину. Так и самому было спокойней и душевней как-то. Он не знал, почему не затыкался. Видимо, не хотел остаться наедине со своими мыслями.

Впереди показался Ваабис, но вместо того, чтобы спуститься в город, они остановились на высоком одиноком холме. Оттуда поселение виднелось как на ладони.

— Вот здесь мы и расстанемся, — сказал вдруг Коррус.

— Так стоп-стоп, куда это ты собрался? Мне ещё Найше тебя надо показать, что ты цел, здоров. Не-не, мы так не договаривались, — сразу нахмурился Праст.

— Покажешь ещё, — молодой маг впервые, наверное, за всё время, проведённое вместе, улыбнулся.

С парнем творилось что-то неладное. Древесная кора распространилась уже с шеи на прикрытое одеждой тело. Ли не видел масштабов, но понимал, что они большие. Из щёк уже начали прорастать маленькие узлы веточек и тянулись, переплетаясь за пазуху.

— Я теперь не совсем Творец, — сказал он. — Когда найдёте Гурга, объясни ему вот что. Дистортов больше не будет. Пусть проживёт жизнь, как хотел.

— Так, где он?

— Не перебивай. Раз в год жду вас всех здесь, запомни число. А теперь отойди, нам надо поговорить.

Ли много ещё хотел вопросов задать, но понял, что это всё. Что он в последний раз видит старого Корруса, поэтому просто протянул ему ладонь, крепко пожал и кивнул обоим.

Как только он отошёл, одежда на теле Корруса разорвалась, ноги набухли, словно в них под кожу впрыснули воду. Они бугрились и вскоре разветвились множеством корней. Морозная земля вокруг разрыхлилась и приняла их. Туловище раздалось вширь, голова погрузилась в древесину, окончательно скрывшись из виду.

Ветки разошлись в стороны, на них вырастали другие, пока Кор полностью не превратился в огромное десятиметровое дерево.

Сигарета так и осталась в руках Праста незажжённой.

Они говорили мысленно. Сознание собралось в одно общее и теперь ему предстояло рассказать неизвестным и ставшим уже родными людям, что произошло.

Коррус, так звали нового оккапури, с каждым использованием силы Творца, становился ближе к природе последнего, нежели человека.

Выхватив парящую в небе душу Марка, он всё это время держал её при себе. Множество ещё пустых и не родившихся «оболочек» было найдено в Рилгане вдалеке отсюда.

Удерживание не так легко далось брату Гурга и отразилось на его облике. А как только он поместил душу в ещё не образовавшееся дитя, то сразу изменился до неузнаваемости — расплата пришла быстро.

Чтобы лучше слышать это создание, новый владелец тела Гурга прислонил к стволу руку. В голове раздался вопрос.

«Что ты чувствовал там, на задворках сознания, ты помнишь хоть что-нибудь?»

Прежде чем ответить, он немного задумался

— Смутно. Я помню, что постоянно сидел в какой-то тёмной комнате, а на дворе всегда была ночь, вокруг сменялась обстановка, я чувствовал, что моё тело тоже меняется, но никогда не видел себя в зеркало. Потому что всё время писал. Писал свою жизнь и не мог оторвать взгляда от этой бесконечной книги, как будто она была важнейшей вещью, что у меня есть. Как будто я навечно застрял на той стороне и свет никогда не наступит. Я выводил букву за буквой, пока летели годы. Потом умирал и снова начинал взрослеть и так по кругу.

Он на секунду замолчал, но потом продолжил.

— Я прожил десятки жизней, но своя всегда ускользала. Одна из них — эта. Я пытался помочь, но всё что мог — это создавать сны, потому что был так глубоко, куда никто никогда не доберётся. А сейчас я здесь, на свободе.

Он не мог надышаться морозным воздухом. Казалось, жизнь начиналась только сейчас, с осознания кто он и откуда прибыл.

— За тысячи лет все радости, всё горе были лишь словами. Я так устал столько жить и ничего не чувствовать, прости я…

Он отвернулся от Творца и пристально смотрел с холма на бег облаков, а отвыкшие от слёз глаза плакали не закрываясь.

Сражающиеся в Ваабисе люди на всю жизнь запомнили картину, когда несколько десятков сильных вражеских магов разом попадали ни с того ни с сего.

Сначала никто не понял, что произошло, но потом наступило ликование — город был отбит. Краснокристальники повержены. Ознаменовалась новая эпоха.

Как только произошли эти события, начался обратный отсчёт существования монархии. Нужно было действовать быстро, чтобы предотвратить новую гражданскую войну за освободившийся трон. Поэтому Бефальт и Пацци в срочном порядке прибыли в столицу с группой бойцов самых разных рас и заняли королевский дворец.

Был проведён референдум, где третий сын короля торжественно отрёкся от престола, прилюдно презентовал новый высший аристократический род Хандлеров и там же короновал бывшего купца на особых условиях, озвученных ранее.

Личность Бефальта была многим известна и вполне соответствовала тому званию, что он занял. Это был бедняк, прорвавшийся в купцы, затем ставший аристократом и по итогу вышедший в короли. Человек примеривший все сословия и понимавший чаянья каждого. Все наперебой спорили и пытались его причислить к своей касте, но в одном сходились точно — лучшей кандидатуры, устраивающей всех, не нашлось бы.