Глубоко вдохнув, она сцепила пальцы и, нервно зашагав по комнате, сказала:

– Злат, тебе это не понравится.

Миг назад в комнате никого, кроме нее, не было.

И вот Злат уже рядом, стоит прямо перед ней. Серильда вскрикнула и, вздрогнув от испуга, толкнула его. Невольно попятилась – и потянула за собой. Оба упали, Серильда – спиной на кучу соломы. Злат – сверху, ударившись подбородком о ее плечо так, что слышно было, как лязгнули его зубы. Его колено упиралось ей в бок, хотя он очень старался не раздавить ее своим весом.

Серильда лежала на соломе, задыхаясь и ничего не понимая. Спина болела. Злат приподнялся на одной руке и, морщась, потер подбородок.

– Кажется, живы, – простонала Серильда, вспомнив любимую присказку Анны.

– Один из нас уж точно, – отозвался Злат. Он встретился с ней взглядом, в его глазах плескался смех. – Здравствуй.

Затем он посмотрел вниз, туда, где между их телами были зажаты руки Серильды. Руки, которые – она не заметила, как это случилось, – оказались прижаты к его груди. Но не отталкивали его.

Злат покраснел.

– Прости, – пробормотал он, вскакивая.

Внезапно Серильда почувствовала острую боль. Она вскрикнула и потянулась за ним.

– Стой, стой! Мои волосы!

Злат замер. Прядь длинных волос Серильды намоталась на пуговицу его рубашки.

– Как это произошло?

– Наверняка не обошлось без проказников-эльфов, – проворчала Серильда, принимая невероятные позы, чтобы распутать волосы.

– Да, противнее них никого нет.

Серильда подняла взгляд на Злата и увидела в его глазах веселые искорки. Так близко и при таком свете было видно, что глаза у него цвета теплого янтаря.

– Здравствуй, – тихо повторил он.

Невиннейшее слово…

Но произнесено оно было совсем не невинно. И теперь уже не один Злат заливался румянцем.

– Здравствуй и ты, – ответила Серильда, внезапно смутившись.

На прошлой неделе она часами мечтала о новой встрече, – точнее, о новом поцелуе, – но не знала, сбудутся ли ее ожидания.

Их отношения складывались… странно. Она это понимала. Труднее всего было понять, чем их история становилась для Злата – порыв ли это одинокого юноши, жаждущего хоть какой-то близости, или… Серильда действительно ему нравится.

Боги, да она не могла даже понять, почему ее так тянет к нему.

Что это – начало настоящей любви? Или всего лишь внезапная страсть – верный способ совершить ошибку, как говорила фрау Зауэр. Она всегда была скора на осуждение, и постоянно ругала легкомысленных деревенских девушек, которые неосмотрительно падали в объятия какого-нибудь красавца. Но сейчас-то речь шла о самой Серильде и о ее красавце. Если это действительно способ совершить ошибки – что ж, она благодарна даже за это.

В промежутке между ее неуверенным приветствием и этими мыслями Злат вдруг начал улыбаться, да так заразительно, что Серильда не могла не улыбнуться в ответ.

– Прекрати, – сказала она. – Я пытаюсь нас распутать.

– Я ничего не делаю.

– Ты меня отвлекаешь.

– Да я просто тихо лежу себе.

– Вот именно. Это очень отвлекает.

Злат рассмеялся.

– Знаю, я не должен так радоваться тому, что вижу тебя. Полагаю, Эрлкинг хочет, чтобы ты… – Он оглядел комнату, забитую соломой, и присвистнул. – Ну и алчное же он чудовище.

Серильде удалось освободить последнюю прядь волос.

– Ты можешь с этим справиться?

Злат сел. И уверенно, без колебаний, кивнул. Серильда почувствовала такое облегчение, что не сразу заметила, что его плечи поникли.

– Что стряслось?

Злат грустно посмотрел на нее.

– Я надеялся, что у нас будет хоть немного времени… вместе… а не только это, – он поморщился. – Ну, чтобы поговорить. И… просто… побыть друг с другом.

– Я понимаю, – ответила Серильда. Ей вдруг стало очень жарко. – Я тоже на это надеялась.

Взяв ее руку, Злат наклонился и прижался губами к ее пальцам. Она задрожала от волнения и невольно вспомнила, как он брал ее за руку в ночь их знакомства. Тогда это ее поразило. Сейчас ей хотелось петь от радости.

– Может быть, – сказала она, – если мы как следуем поработаем, то нам удастся выкроить немного свободного времени.

У Злата заблестели глаза.

– Сложные задачи – это по мне!

Но его радость оказалась недолгой.

– Серильда, я сам не рад, но… должен попросить плату.

Она застыла. От руки, которую Злат все еще сжимал в своей, холод поднялся выше, до самого ее сердца.

– Что?

– Я бы очень хотел обойтись без этого, – поспешно добавил Злат. – Но это необходимо для равновесия миров. Магия этого требует. Ничего нельзя отдавать бесплатно.

Серильда отстранилась.

– Ты все время прядешь золото. Делаешь подарки жителям Адальхейда. Разве за них ты получаешь плату?

Злат вздрогнул, как будто она его ударила.

– Подарки я делаю, потому что хочу. Это… это другое.

– А мне ты помочь не хочешь?

Злат со стоном запустил руку в волосы. Вскочив на ноги, схватил пучок соломы и сел за прялку. Натянутый, как струна, повернул колесо и ударил ногой по педали. Потом, как делал уже тысячу раз раньше, пропустил солому сквозь ушко. Но солома в его руках так и осталась соломой, ломкой и растрепанной. И никакой гладкой и блестящей золотой нити…

Злат пытался снова и снова. Сдвигал брови, хмурился. Решительно смотрел на прялку. Брал солому, пучок за пучком. Продевал ее в ушко. Пытался намотать на катушку, но она ломалась, упрямо отказываясь превращаться в золото.

– Не понимаю, – прошептала Серильда.

Злат остановил колесо и вздохнул.

– Хульда – бог тяжелого, упорного труда. Это касается не только мастерства прядильщиков, но и земледелия, обработки дерева, ткачества… всего. Может быть, он не хочет, чтобы его подарки раздавали бесплатно. Тяжелая работа заслуживает вознаграждения. – Он беспомощно развел руками. – Не знаю. Я могу ошибаться. Я даже не знаю наверняка, что этим даром меня наградил именно Хульда. Но знаю, что не могу сделать тебе одолжение, как бы сильно ни хотел этого.

– Но мне больше нечего тебе дать.

Серильда посмотрела на цепочку, висевшую у Злата на шее. На кольцо с гравировкой у него на пальце – с тем же вензелем, что она видела на кладбище.

И вдруг, в порыве вдохновения, она просияла и ткнула в медальон на его груди.

– А как насчет пряди волос?

Злат посмотрел на свою рубашку – вокруг одной из пуговиц еще было намотано несколько ее волосков.

Он бросил на Серильду сомневающийся взгляд.

– Что такого? – возмутилась она. – Влюбленные вечно дарят друг другу свои локоны. Как настоящее сокровище.

На лице Злата промелькнули удивление и слабая надежда.

– Мы влюбленные?

– Ну… – замялась Серильда.

А кем еще они могут быть после того поцелуя за статуей в День Эострига? Но раньше отвечать на такие вопросы ей не приходилось. Конечно, ей хотелось ответить честно, произнести вслух то, что она действительно хотела сказать. Но безопаснее было отшутиться, и она дерзко ответила:

– А ты решил, что со мной можно просто покувыркаться в сене?

А потом с удовольствием смотрела, как Злат из смущенного мальчишки превращается в готового провалиться от стыда мальчишку, и на его веснушчатых щеках вспыхивают алые пятна.

Она хихикнула.

– Да-да, очень умно, – пробормотал он. – Но, боюсь, пряди волос недостаточно, чтобы оплатить несколько фунтов золотой пряжи.

Серильда надула губы, задумалась, и… ее посетила еще одна мысль!

– Я дам тебе поцелуй!

Злат усмехнулся, но его усмешка была горькой.

– С радостью приму его. У меня даже сердце чаще забилось.

– Ты уверен, что оно у тебя вообще бьется? Я пробовала услышать его, но ничего не вышло.

Злат рассмеялся, но совсем невесело, и Серильда почувствовала себя виноватой – зачем она его дразнит? А Злат, подавленный и жалкий, развел руками.

– Я не могу принять поцелуй, хотя и желал бы этого. Это должно быть золото… ну, что-то материальное. Не рассказ. Не поцелуй.