Совсем скоро он пробудится.

Скоро по городу и всему миру смертных ураганом промчится Дикая Охота. Завоют адские гончие, раздастся топот конских копыт, всадники будут рыскать во тьме в поисках добычи – волшебных существ, вроде тех, чьи головы украшали стены замка, моховиц, кого-нибудь еще из лесного народа или смертных, по беспечности или недомыслию не укрывшихся в этот час за закрытыми дверьми.

Серильда добралась до замка, когда луна выплыла из-за гор, расплескав свое сияние на гладь озера. Как и в прошлый раз, ее застал врасплох тот миг, когда лунные лучи коснулись руин, превратив их в замок, достойный короля.

Пусть даже это был злой король.

Никогда еще Серильда не чувствовала себя такой ничтожной и маленькой, как сейчас, когда она стояла у моста. Заработали подъемные механизмы, заскрипело старое дерево и железо. И сразу раздался вой, от которого по спине у Серильды побежали мурашки. Судорожно сглотнув, она выпрямилась и заметила движение в воротах замка.

Дикая Охота.

Вихрь свирепых адских гончих, огромных коней, блестящего оружия несся прямо на нее. Серильда с криком подняла руки в жалкой попытке защититься. Никто не обратил на нее внимания. Псы пронеслись, огибая ее, как вода обтекает камень. Мост просел под ударами копыт. Всадники проскакали мимо, оглушив ее звоном оружия и резким звуком охотничьего рога, вышибавшим из головы любые мысли…

Но вскоре жуткие звуки стихли вдали – охотники промчались через город, направляясь в дальние края.

Серильда, дрожа, опустила руки.

Прямо перед ней, неподвижный, как сама смерть, стоял угольно-черный жеребец. Сверху на нее взирал Эрлкинг. Изучал ее. Казалось, он почти рад ее видеть.

Переведя дух, Серильда хотела сделать реверанс, однако ноги у нее дрожали, а реверансы не удавались ей и в хорошие дни.

– Вы велели мне быть поблизости, мой господин. В Адальхейде. Местные жители действительно очень помогли мне.

Эти слова, подумала Серильда, меньшее, чем она может отплатить городу за радушие, с которым ее приняли здесь.

– Рад это слышать, – любезно сказал Эрлкинг. – В противном случае я не имел бы удовольствия видеть вас сегодня. Да и времени для работы у вас будет достаточно.

Склонив голову, он продолжал смотреть на нее. Продолжал читать ее.

Серильда стояла неподвижно.

– Ваше мастерство превзошло любые ожидания, – добавил он. – Возможно, мне даже следует вас наградить.

Серильда молчала, не понимая, нужно ли отвечать. Не упускает ли она шанс попросить о чем-то? Но что она может у него попросить? Оставить ее в покое? Раскрыть ей все свои секреты? Освободить Злата?

Нет, награды, которой она хочет, он ей не даст. И она ни за что не признается, что знакома со Златом, буйным духом, которого Эрлкинг так презирает. Ах, если бы он только знал, что настоящий прядильщик золота все это время находился в замке… Трудно даже представить, что он сделал бы со Златом.

Зато Серильда точно знала, что он сделал бы с ней.

– Манфред встретит вас во дворе. И проводит к прялке, – на губах Эрлкинга появилось некое подобие улыбки, но улыбка была недоброй. – Очень надеюсь, что вы снова сумеете впечатлить меня, леди Серильда.

Она с трудом улыбнулась в ответ.

– Полагаю, вы отправляетесь на охоту в предгорья Рюкграта?

Эрлкинг, который уже собирался отпустить ее, остановился.

– С чего бы это?..

Она склонила голову набок. Сама невинность.

– Ходят слухи, что там видели огромного зверя, бродившего по горам, за границей Оттельена, кажется. Вы не слышали?

Он взглянул на нее с легким проблеском интереса.

– Не слышал.

– Ах… Ну, что ж… Я лишь подумала, что новый трофей мог бы стать прекрасным украшением вашего зала, но, видимо, это слишком далеко, чтобы добраться туда за одну ночь. Тем не менее, я надеюсь, вы получите удовольствие, охотясь на… лис, оленей и маленьких лесных зверушек, мой господин, – и она сделала реверанс.

Серильда почти ступила на мост, когда у нее за спиной щелкнули поводья и раздался топот копыт. Король скрылся, и Серильда позволила себе улыбнуться. Пусть развлекается охотой на диких гусей… Но, если повезет, этой ночью он будет далеко от замка. До самого восхода.

Манфред стоял во дворе рядом с каретой и терпеливо ждал, пока из нее выпрягут двух бакхауфов. Оба призрака с недоумением уставились на Серильду, направлявшуюся к ним. Возможно, подумала Серильда, она первая из смертных, осмелившаяся войти в зачарованный замок в полнолуние, всего через несколько минут после начала Охоты.

Серильда надеялась, что ей удалось скрыть свои истинные чувства. Она постаралась сделать вид, что страшно напугана – ей ведь и следует бояться. Она знала, что ее жизнь в опасности, что в любую минуту ее могут разоблачить. Но еще она знала, что здесь, в этих стенах Злат, и это обнадеживало и вдохновляло. Даже больше, чем следовало бы.

Она гнала от себя пугающую мысль о том, что, возможно, влюбилась в призрака, заточенного в замке. Ей почти удавалось не думать о трудностях, которыми это могло быть чревато. Никакого будущего. Никакой надежды на счастье. Но ее хрупкое сердце снова и снова отвечало, что ему это безразлично.

Манфред отпустил конюха, сказав, что сегодня ночью его звери не понадобятся, и попытался скрыть, как он этим доволен.

Серильда почувствовала радостное возбуждение. Снова ее вели по коридорам замка, которые с каждым разом становились все более знакомыми. Теперь она уже понимала, какой части руин, которые она видела днем, они соответствуют. Вспоминала, какие из люстр, покрытых паутиной и пылью, еще висят среди развалин. Какие колонны рухнули. Какие комнаты и залы заросли ежевикой и сорной травой. Какие предметы обстановки, роскошной в мире Темных, по ту сторону завесы опрокинуты и сломаны.

Они миновали лестницу, ведущую в зал с «витражами богов» и в комнату с загадочным гобеленом, и Серильда замедлила шаг. Отсюда ничего не было видно, и все же она не смогла удержаться и вытянула шею.

Заметив это, Манфред посмотрел на нее целым глазом.

– Что-то ищешь?

Серильда улыбнулась:

– Здесь у вас такие лабиринты. Вам разве никогда не случалось заблудиться?

– Никогда, – мягко ответил он и указал на открытую дверь.

Серильда ожидала, что за ней окажется еще один зал или, может быть, лестница.

Но увидела солому. Горы, горы, горы соломы.

Она ахнула. Соломы было столько, что хватило бы, чтобы заполнить целый амбар. Всю их мельницу – от стены до стены, от пола до потолка, а остатки вылезли бы наверх через печную трубу.

Ладно… Пожалуй, она преувеличила… Но лишь самую малость.

Здесь же были прялка и гора пустых катушек, и стоял все тот же тошнотворно-сладковатый запах, который буквально душил ее.

Это невозможно.

– Он не сумеет… Я не сумею сделать столько! – сказала она. – Здесь слишком много.

Манфред склонил голову набок.

– Ты рискуешь его разочаровать.

Серильда нахмурилась. Она понимала, что спорить бесполезно. Это задание оставил ей не призрак.

А Эрлкинг только что ускакал, его ожидает ночь охотничьих забав.

– Удачно, что сегодня ты явилась раньше обычного. Тебе же лучше, – продолжил Манфред. – Больше времени на работу.

– Он надеялся, что я не справлюсь?

– Не думаю. Его Мрачность… – Манфред долго подыскивал слово, и наконец закончил фразу: – Его Мрачность оптимист.

Это прозвучало почти как шутка.

– Тебе нужно что-нибудь еще?

Еще неделя, хотелось сказать Серильде, но она покачала головой.

– Только тишина и покой, и чтобы не мешали работать.

Поклонившись, Манфред вышел из комнаты. Серильда слышала, как повернулся ключ в замке, уперла руки в бока и повернулась к соломе и прялке. В первый раз за все это время ей досталась комната с окнами… Интересно, что здесь было раньше, до того как эта комната стала ее тюрьмой? Мебели было немного, и всю ее сдвинули к стенам – синий бархатный диван, пару стульев с высокими спинками, письменный стол. Возможно, здесь был кабинет или небольшая гостиная, но украшений на стенах не было, и Серильда решила, что комнатой долгое время никто не пользовался.