– Ха! Я сразу догадался, что это она!

– О да, ты очень умен. А теперь тише, слушай дальше.

Лесная Бабушка не отличалась добротой к людям, которые слишком близко подходили к лесному народу. Нередко она поручала смертным невыполнимые задачи, и наказывала, когда они терпели неудачу.

Но изредка она награждала их за добрые дела и отвагу.

Никто не мог предсказать, какое у нее будет настроение, но принц знал достаточно, чтобы проявить уважение. Он склонил голову.

– Хватит лебезить, – резко сказала Лесная Бабушка и стукнула концом посоха так сильно, что пробила сгнившую доску. – Ты на ногах еще держишься?

Принц попытался встать, но не смог.

– Не страшно, – проворчала старуха. – Не обязательно умирать, чтобы впечатлить меня.

Она прошла мимо принца, глядя на черные камни, на месте которых только что были ворота, ведущие в Ферлорен.

– Перхта наизнанку вывернется, лишь бы сбежать оттуда. Она никогда не смирится с участью пленницы. Она очень хитрая.

Бабушка кивнула, как будто соглашалась сама с собой.

– Если Перхта вернется, все создания этого мира снова окажутся в опасности. Им снова будут грозить ее стрелы и клинки, ее беспредельная жестокость.

Она повернулась к девам, собравшимся на опушке.

– Мы будем стоять на страже у этих врат, чтобы никто никогда не выбрался из Ферлорена. Чтобы даже сами боги не открыли эти двери и не позволили охотнице выйти. Мы должны оставаться бдительными. Должны быть начеку.

Моховицы кивнули, их лица были торжественны и суровы.

Поднявшись к камням, Лесная Бабушка подняла над головой посох и произнесла заклинание – протяжные и торжественные слова на древнем языке. Принц с изумлением смотрел, как высокие черные колонны наклоняются к центру заросшей терновником поляны. Они упали, и земля содрогнулась. Ветви деревьев ломались и стонали.

Заклинание было произнесено. Теперь ворота Ферлорена были запечатаны, навсегда заточив Перхту в загробном мире.

Лесная Бабушка снова повернулась к принцу и растянула беззубый рот в некое подобие улыбки.

– Идем, юный принц. Тебя нужно подлечить.

Моховицы соорудили носилки из веток и виноградных лоз, и понесли раненого принца в лес. Он оглянулся, чтобы хоть краем глаза увидеть замок Грейвенстоун, скрытый завесой, и тело – или призрак – своей сестры. Но увидел он лишь заросли ежевики и терновника.

Лесные девы отнесли принца в Асильталь, свой дом и убежище, так надежно скрытое магией, что даже Эрлкинг не мог его отыскать. Там Лесная Бабушка и девы, искусные целительницы и знатоки целебных трав, принялись лечить принца, который не знал, что по ту сторону завесы Эрлкинг лелеет мысли о мести.

Темные не умеют скорбеть, не умел этого и злой Ольховый Король. В его черном сердце нашлось место только ярости. Ярости и жгучему желанию отомстить юноше, погубившему ту единственную, которую Эрлкинг любил.

За завесой шли дни, Эрлкинг обдумывал коварный план. Он захотел, чтобы принца постигла та же участь, что и его. Принца должно ожидать будущее, в котором нет места покою и радости. Будущее, конца которому не будет.

Медленно тянулись дни, а король все обдумывал свою месть.

Луна начала расти, в дальнем уголке леса молодой принц оправился от ран. Он сказал Лесной Бабушке, что должен вернуться домой и обо всем рассказать родным. Конечно, они будут вне себя от горя, узнав о том, что его сестра погибла, но будут радоваться тому, что сам он остался в живых.

Лесная Бабушка тоже думала, что принцу пора возвращаться к своему народу. В благодарность за исцеление принц подарил моховицам то, что у него было – маленький медальон и золотое кольцо. Поклонившись им, принц отправился домой.

Лишь покинув Асильталь, он понял, что прошел почти целый месяц, и он вернется домой в полнолуние. Юноша торопился, желая как можно скорее увидеть мать и отца, хотя его сердце болело при мысли, что ему придется рассказать им о том, что стало с их любимой дочерью.

Но он не успел добраться до замка при свете солнца, стемнело, и вдруг он услышал звук, от которого кровь застыла в его жилах.

Вой псов и жуткий рев охотничьего рога.

Дикая Охота вернулась.

Внезапно наступившая тишина заставила Серильду очнуться.

Колесо перестало крутиться.

Оглянувшись, она увидела, что Злат смотрит на нее, подперев подбородок кулаками и подавшись вперед, как ребенок, увлеченный сказкой. Он нахмурился.

– Почему ты остановилась? – спросил он.

– Почему ты остановился? – Серильда вскочила с дивана. Захваченная своим рассказом, она и не заметила, как уселась… – У нас нет времени…

Она замолчала и осмотрелась. Соломы больше не осталось. Все было сделано.

Злат широко улыбнулся.

– Я же сказал, что справлюсь.

– Который час? – посмотрев на свечу, Серильда была поражена: оставалось еще много, примерно с ее большой палец! Подбоченясь, она уставилась на Злата. – Хочешь сказать, что в прошлые две ночи ты нарочно работал медленно?

Он пожал плечами, глядя на нее широко раскрытыми глазами. Сама искренность.

– Мне все равно некуда девать время. Других приятных и достойных занятий у меня не было, так что я наслаждался твоими историями.

– Нет, в первую ночь ты сказал, что история была отвратительная.

Злат пожал плечами, а потом пошевелился, разминая затекшую спину. Когда он поднял руки над головой, его позвоночник громко затрещал.

– Не думаю, что я употребил слово «отвратительная».

Серильда фыркнула.

Катушки были разбросаны вокруг Злата – он не тратил время на то, чтобы ровно сложить их, а Серильда слишком увлеклась рассказом и ничего вокруг не замечала. Обойдя прялку, она принялась складывать катушки у стены. Ей самой было непонятно, зачем она это делает – придет какой-нибудь слуга, соберет их и унесет на радость королю – что уж он там делает со всей этой золотой пряжей, – но Серильда чувствовала себя виноватой, что мало помогала Злату этой ночью. Она складывала катушки аккуратными рядами, они сияли, как маленькие маячки, и были красивы, как драгоценные камни. Соломы было так много, задача казалась невыполнимой, но Злат со всем справился, и вон еще сколько времени у них осталось! Это впечатляло.

Когда оставалось положить на самый верх последнюю катушку, Серильда остановилась и окинула взглядом сверкающее золото. Сколько это может стоить?

Впрочем, она до сих пор не была уверена, что золото настоящее. Возможно, думала Серильда, оно настоящее здесь, по эту сторону завесы, в царстве призраков и чудовищ. Но что будет, если вынести его на солнечный свет – не исчезнет ли все это великолепие, как утренний туман? Но нет, ведь вещицы, которые Злат дарил жителям Адальхейда, были настоящими. Так почему не быть реальными и этим катушкам?

Не успев додумать эту мысль до конца, Серильда подняла полу плаща и сунула тяжелую катушку в карман платья.

– Что он со всем этим делает? – пробормотала она, отступая назад, чтобы увидеть работу Злата во всем ее сияющем великолепии.

– Ничего хорошего, в этом уж я уверен, – голос Злата прозвучал совсем близко. Серильде даже показалось, что она чувствует, как его дыхание щекочет ей затылок.

Вдруг он заметил, что она стащила катушку?

Она повернулась к нему лицом.

– И тебя это не беспокоит? Тебе все равно? Я понимаю, ты мне помогаешь, но… ведь этим ты помогаешь и ему. Делаешь его богаче.

– Он хочет не богатства, – уверенно сказал Злат и вздохнул. – Ему нужно что-то другое. И нет, мне не все равно. Мне бы хотелось выбросить все это золото в озеро, лишь бы только оно ему не досталось.

Злат смотрел на нее, и в его глазах была му́ка.