– Я с огромным уважением отношусь к библиотекам, – изрекла фрау Зауэр, беря книгу с небольшого столика рядом с креслом-качалкой. Она обернулась к Серильде, размахивая книгой, как молотком. – Это кладези знаний и мудрости! Постыдно, фрейлейн Моллер, действительно постыдно, воровать книги из библиотеки, этого священного места!

– Я не воровала! – воскликнула Серильда.

– Да неужели? – фрау Зауэр открыла книгу и подняла ее повыше, чтобы Серильда увидела слова, написанные темно-коричневыми чернилами в углу первой страницы.

«Собственность профессора Фриды Фейрбург и библиотеки Адальхейда».

– Я не воровала! – почти застонала Серильда. – Профессор Фейрбург сама мне ее дала. Вообще-то, это был подарок. Она не просила вернуть книгу, но я все равно собираюсь это сделать! – И она протянула руку. – Можно мне получить ее назад?

Ведьма убрала книгу подальше от нее.

– А что, интересно, вы делали в Адальхейде? Я полагала, вы с отцом в Мондбрюке.

– Мы и ездили в Мондбрюк, – процедила Серильда сквозь зубы. – Мой отец и сейчас там.

Слова едва не застряли у нее в горле.

– А вы? – спросила фрау Зауэр, подходя ближе и держа книгу за спиной. Ростом она была меньше Серильды, но под строгим взглядом из-под морщинистых век Серильда казалась себе маленькой, как мышь. – Откуда это вы возвращались на следующий день после двух последних полнолуний? Такое поведение очень подозрительно, Серильда! Я не могу считать его безобидным совпадением.

– Вам и не нужно, – сказала Серильда. – Верните мне книгу, пожалуйста.

Внутри у нее все дрожало – больше от гнева, чем от чего-то другого. Но еще было очень неприятно узнать, что учительница наблюдала за ней. А может, она повторяла сплетни, собранные в городе… Значит, люди заметили ее исчезновения и появления в полнолуние. И уже пошли слухи.

– Как же ты сможешь вернуть книгу в Адальхейд? Ты что, сегодня туда собираешься? В день равноденствия, ни раньше, ни позже?

В голосе ведьмы звучало осуждение, а Серильда даже не знала, в чем ее обвиняют.

– Вы хотите, чтобы я вернула ее в библиотеку или нет?

– Я пытаюсь тебя предупредить, – огрызнулась старуха. – Адальхейд – скверное место! Любому, у кого найдется хоть капля здравого смысла, лучше держаться от него подальше.

– Ого! Вы, видимо, часто там бывали?

Фрау Зауэр растерянно запнулась, а Серильда подошла и выхватила книгу у нее из рук. Учительница возмущенно вскрикнула.

– Хочу, чтобы вы знали, – добавила Серильда. – Адальхейд – чудесный город, в котором живут прекрасные люди. Но я согласна, вам лучше держаться от него подальше. Осмелюсь предположить, вы там окажетесь не ко двору.

Глаза фрау Зауэр вспыхнули.

– Эгоистичное дитя! Ты и так омрачаешь жизнь нашего города, а теперь хочешь навлечь на нас страшное зло!

– Вам это покажется неожиданным, фрау Зауэр, – сказала Серильда, повышая голос, потому что больше не могла сдерживать свой вспыльчивый характер, – но вашего мнения не спрашивали.

С этими словами она вылетела из дома, захлопнув за собой дверь с такой силой, что Зелиг, привязанный к забору, вздрогнул и заржал.

Кипя от негодования, Серильда немного постояла, но вернулась и снова распахнула дверь.

– И вот еще что, – произнесла она. – Меня не будет на празднике Эострига. Пожалуйста, передайте детям мои сердечные извинения и скажите им, что я восхищаюсь и горжусь тем, как хорошо они поработали над фигурами богов.

Серильда ожидала, что ведьма бросится за ней следом, осыпая новыми оскорблениями и предостережениями. Дрожащими руками она сунула книгу в седельную сумку и развязала поводья. Она чувствовала облегчение, накричав на старуху после того, как столько времени молча терпела ее выходки.

Вскочив в седло, Серильда пришпорила Зелига и направилась в сторону Адальхейда.

Она даже не попыталась срезать дорогу через лес, понимая, что Зелиг снова станет сопротивляться. Солнце прокладывало себе путь по небу, и Серильда радовалась, что выехала пораньше. Когда она доберется до места, будет уже далеко за полдень.

Она все еще вспоминала Голодную Луну, когда у их двери впервые появился возница-призрак. Тогда она ужасно волновалась, и это волнение было даже немного радостным. Лишь иногда ей становилось страшно, но только теперь Серильда поняла, что должна была боятся сильнее. Она же относилась ко всему, как к интересной истории, и с упоением рассказывала детям о своих приключениях – ничего, что они ей не верили.

Но сейчас…

Сейчас ее жизнь балансировала на острие меча – ей всюду грозила опасность. Рок сжимал кольцо вокруг нее, и Серильда не представляла, что делать. Ее отец пропал. Серильда уже знала, что от Эрлкинга не скрыться, если только он сам не отпустит. Рано или поздно он узнает правду, и она сполна заплатит за обман.

От всего этого следовало бы прийти в ужас. Серильда это знала. Но вместо того, чтобы бояться, она почти все время была в ярости.

Для Ольхового Короля это было лишь жестокой игрой хищника с добычей. Но для Серильды это была ее жизнь. Ее семья. Ее свобода. Она хотела, чтобы это он поплатился за все, что делал – не только с ней, но и со всеми остальными, на протяжении столетий.

Она пыталась придумать хоть какой-нибудь план на эту ночь. Конечно, она не была так наивна, чтобы полагать, будто может просто подбежать к Эрлкингу, выхватить его же охотничий нож и вонзить ему в сердце. Даже если бы, каким-то чудом, ей удалось это сделать, она не была уверена, что это его убьет. Она даже не была уверена, что его вообще можно убить.

Но Серильда дала волю своему воображению.

Пусть она потерпит неудачу, но, по крайней мере, не будет сидеть, сложив лапки, и ждать. Нет, уж она постарается продать свою жизнь подороже. А пока она старалась сосредоточиться на том, что может сделать в эту весеннюю ночь. Но мысли путались.

Нужно проникнуть в замок. Разыскать Злата. Если Лейна права, он будет один. Нужно поговорить с ним. Расспросить, вдруг он знает что-нибудь о ее матери. Узнать как можно больше об истории замка и о слабостях Эрлкинга – если они у него есть.

Честно говоря, вообще-то, ей просто хотелось снова увидеться со Златом. Мысли о нем постоянно сопровождались фантазиями.

Последние мгновения Вороньей Луны были омрачены страхом за отца, но Серильда не могла подумать о Злате, чтобы не вспомнить тот торопливый поцелуй и его губы, прижатые к ее губам. Голодные, жаждущие, но миг – и все исчезло.

Вспомнив об этом, Серильда задрожала, но не от холода.

Что он имел в виду, когда поцеловал ее?

Тихий голос рассудка твердил ей, что она должна трепетать и бояться возвращения в Адальхейд и в замок с привидениями. Но Серильда не боялась. Нисколько не боялась.

На этот раз она возвращалась туда по собственной воле, по своему желанию. Она – Серильда Моллер, крестница Вирдита, и больше не потерпит власти Эрлкинга над собой.

Именно это она пыталась внушить себе, пока ее дряхлый конь медленно, но приближался к Адальхейду.

Едва въехав в городские ворота, Серильда сразу же поняла, что весенний праздник равноденствия здесь отмечают совсем не так, как в Мерхенфельде. Окна и двери не были украшены розовыми и зелеными флагами. На дверях, мимо которых она проезжала, красовались гирлянды из костей. Сначала это зрелище заставило ее вздрогнуть, но, приглядевшись, она поняла, что кости были не человеческие. Они принадлежали курам и козам, догадалась она, диким зайцам и лебедям с озера – они были связаны бечевкой и болтались на колышках. Когда поднимался ветер, они довольно мелодично и грустно постукивали друг о друга.

Впереди показалось озеро, и Серильда увидела толпу, собравшуюся возле лодок. Но не было слышно ни веселой музыки, ни громкого смеха. У нее дома праздник уже был, вероятно, в самом разгаре, здесь же настроение казалось мрачным, почти гнетущим.

Единственное сходство – в воздухе носились дразнящие ароматы жареного мяса и свежего хлеба.