— Выкормышы Дрейка не хотят мараться в расправе над своим бывшим начальником, — догадался Ричардсон, ударив кулаком по подлокотнику кресла. — С одной стороны не стали открыто поддерживать мятеж Коротконогого, а с другой умывают руки и хотят, чтобы мы сами разобрались со стариком… Очень удобно, но у них это не сделать не получится… Если и придется стрелять в своих же, пусть и бывших сослуживцев, то делать это будут все без исключения, а не только корабли 4-го «вспомогательного» флота… Немедленно соедините меня с капитанским мостиком «Юмури», я хочу посмотреть в глаза этому хитрецу Барри Моунтейну!

— Сэр, рубка «Юмури» не отвечает на запросы, — через некоторое время сообщил Ричардсону оператор связи. — На крейсере происходит какая-то заварушка! Слышна стрельба и крики!

…В командном отсеке «Юмури» действительно сейчас было шумно. Дело в том, что коммандер Бартоломью Моунтейн после некоторых раздумий решил, как и его товарищи по 6-ому космофлоту, присоединиться к адмиралу Итану Дрейку в его крестовом походе против ненавистного Сената. Подобный жест отчаяния вызвал недовольство офицеров на мостике крейсера «Юмури», большинство из которых никакого отношения к давно окончившейся Войне Дистриктов не имело и соответственно не желало нарушать воинскую присягу, данную Республике.

Что касается остального экипажа «Юмури», то среди его рядового состава были люди, готовые поддержать своего командира, но их опять же оказалось меньшинство и привыкшие подчиняться, они не проявили должной инициативы. По итогу неудавшегося мятежа рядом с Бартоломью Моунтейном осталась лишь энсин Точике — молодая девушка, почему-то решившая принять сторону Федерации.

— Никаких шансов, сэр! — отрицательно покачал головой Гийом Савант — старший помощник Моунтейна на «Юмури», в силу должности вынужденный принять командование кораблем на себя. — Не делайте глупостей, коммандер… Абсолютное большинство членов экипажа останутся верны Сенату и не пойдут за вами, несмотря на все эти пафосные призывы адмирала Дрейка…

— Ты же бывший «федерат» Савант! — недоуменно воскликнул Моунтейн, прекрасно зная, что его старпом был одним из тех, кто сражался против Республики в той далекой войне. — Как ты можешь такое говорить⁈

— Слишком рискованно, Барри! Мы должны оставаться нейтральными! — пожал плечами тот. — И слишком много воды утекло с тех времен. Все снова разрушать, чтобы что⁈

— У нас появился реальный шанс вернуть былую независимость Дистриктов! — ответил Бартоломью. — Сенат своими декретами отнял последние свободы наших с тобой миров. Сейчас звездные системы АСР похожи друг на друга как клоны, автономии упразднены, а любое неповиновение и попытка защитить самобытность колонистами той или иной планеты жестко карается правительством. Когда-то мы против этого воевали, Ги⁈

— Мы воевали, потому что были молоды, и кровь играла в наших жилах, — замотал головой Савант. — В то время подай только клич, и сотни юнцов, только что окончивших Академию в Аннаполисе готовы были отдать своих жизни… Сейчас у тебя и у меня уже пробивается седина и так безумно бросаться в горнило новой безумной войны нам уже не с руки…

— Но мы не можем стоять в стороне, пока наши братья погибают! — Моунтейн указал рукой на тактическую карту, где в приближении светилась группа кораблей, плотно прижавшихся друг к другу. — Посмотри, вон «Саут Дакота», «Омаха» и «Лима», на них наши боевые товарищи и через час, если мы им не поможем, все они будут мертвы!

— Посмотри, кто стоит напротив упомянутых тобой вымпелов, — тут же парировал Гийом Савант. — Двадцать пять кораблей двух американских космофлотов, на борту которых находятся те же самые наши с тобой боевые товарищи по прошлым кампаниям. Да, не все они бывшие «федераты», но сколько нам пришлось пережить за это время⁈ Мы все вместе были участниками звездной экспансии на Халифат и миры Лиги, бок обок сражались в бесконечных пограничных войнах, проливали кровь и хоронили наших павших! Как можно разделить их сейчас на своих и чужих…

— Мы всегда были разделены, Ги, — мрачно ответил ему, Барри Моунтейн, выхватывая табельный пистолет из кобуры.

Космическое пространство было похоже на огромную мозаику, растрескавшуюся на множество ярких фрагментов, отражающих внутреннюю борьбу экипажей космических кораблей. Практически на каждом борту, в большей степени конечно, на кораблях 6-го «ударного» космофлота, происходили жаркие споры, дискуссии, драки и даже перестрелки. Бывшие американцы, как по мановению волшебной палочки снова превратились в «янки» и «дикси», готовые растерзать друг друга…

В отличие от палуб кораблей и эфира, где было шумно и жарко, в бескрайнем космосе царила тишина, зловещая, не предвещающая для двух противоборствующих сторон ничего хорошего…

Итан Дрейк решил нанести удар первым. Американский адмирал оценил соотношение сил и понял, что не стоит дожидаться, пока твой противник подготовится, задушит всякое сопротивление на собственных кораблях, обезвредив тех, кто пожелал поддержать Дрейка. А затем, одновременным залпом раскидает по космосу маленькую эскадру мятежников. Понимая это, старик не атаковал лишь потому, что ждал, чем закончатся разборки на борту остальных кораблей, прежде всего его собственного 6-го «ударного» флота.

К сожалению, кроме трех вымпелов, никто больше не поддержал пламенный призыв адмирала снова надеть «серые» мундиры и выступить в поход против АСР. Чистка кадров и время, которое прошло после Гражданской Войны Дистриктов дали о себе знать. В экипажах кораблей обоих американских космофлотов большинство все же составляли «моряки» поддерживающие Сенат, а не давно канувшую в лету Федерацию.

Последней каплей для командующего стало сообщение с «Юмури», где как понял Дрейк, был разоружен и взят под стражу один из его коммандеров — Бартоломью Моунтейн. Что ж, теперь тянуть время и уговаривать оставшихся было делом гибельным.

— Орудия нацелены? — уточнил совершенно ненужную информацию адмирал у своих операторов, будто не хотел отдавать приказа на атаку.

Ведь как только первые плазменные заряды осветят пространство — обратить вспять время уже не получится. Дрейк зашел слишком далеко. Если еще сутки назад можно было думать, что всё неким образом вернется на круги своя, адмирала оправдают, специальная комиссия разберется и накажет виновных, а именно — Нейтена Джонса и его помощников и все такое… То сейчас после того, как Дрейк отдаст приказ на открытие огня — назад дороги не будет ни при каких условия. Теперь старинный клич «федератов» приобретал свое истинное значение: «Сражайся или умри», и по-другому не получится…

Итан Дрейк все это понимал и уверенно сделал последний шаг. В пропасть или на вершину славы он еще не знал, но был готов и к первому и ко второму исходу…

— Всем кораблях эскадры — огонь по тяжелому крейсеру «Бруклин»! — четко, резкими обрывистыми фразами, пряча за них волнение, чуть ли не выкрикнул старый адмирал, вставая с командирского кресла.

— Есть, сэр! Огонь из всех орудий по первоначальным координатам, — эхом отозвался дежурный оператор, параллельно посылая код-сигнал на открытие огня всем кораблям, стоящим сейчас рядом с флагманским «Омахой».

Одновременно тридцать палубных орудий выплюнули из своих жерл сгустки яркой светящейся плазмы. Тридцать смертоносных лучей устремилось в одну точку пространства, где в авангарде сил противника стоял крейсер из дивизии «Ирокезы». «Ирокезы» — соединение все того же 6-го «ударного» космофлота, которым в недавнем прошлом командовал Итан Дрейк. Тем тяжелее сейчас было на душе старого адмирала. Стрелять по своим же оказалось куда сложней, чем он предполагал, но видимо такова судьба…

Вымпел коммандера Ричардсона стоял уже с активированными защитными полями. Его командир понимал, к чему все движется и заранее приготовился к удару, что, кстати, до сих пор не сделали многие из капитанов американских кораблей, защита которых все еще не была включена. «Бруклин» в отличие от остальных вошел в сражение в полной боевой готовности, немедленно открыв по «Омахе» ответный огонь.