Форма жилища на Долинском поселении не установлена. Здесь в одном случае прослежено направление стены (с востока на запад). Пол этой постройки представлял хорошо утрамбованную поверхность (Круглов А.П., Подгаецкий Г.В., 1941, с. 170). На поселении обнаружены в большом количестве куски глиняной обожженной обмазки, часто со следами жердей и прутьев. Выяснено, что глиной обмазывали как плетеное сооружение, так и постройки, основу стен которых составляли параллельно расположенные прутья. Иногда прутья были расположены в несколько рядов (Круглов А.П., Подгаецкий Г.В., 1941, с. 171).

Остатки жилища в виде прямоугольной глинобитной обожженной площадки пола и прямоугольной же столбовой конструкции открыты в Мысхако. Жилище размером 5×10 м было ориентировано вдоль обрыва (З-В). Три группы столбов поддерживали центральную часть перекрытия дома. На площади жилища найдены развалы сосудов, различные орудия и глиняная статуэтка (Гей А.Н., 1991б, с. 66, 67).

Остатки пола жилища в виде обожженной глиняной площадки прямоугольной формы (4,7×3,6 м) с лунками от столбовых конструкций по краю открыты и в поселении Свободное (Нехаев А.А., 1990, с. 7).

Остатки глинобитных жилых построек раскопаны также на поселениях Галюгаевское I (Кореневский С.Н., 1988б, с. 13) и Серегинское (Днепровский К.А., Яковлев А.А., 1988, с. 89–91)[46]. Но они в обоих случаях имели в плане форму, близкую к округлой. Так, постройка I на Серегинском поселении представляла собой округлое в плане сооружение, слегка вытянутое с востока на запад, диаметром 6–7 м (Днепровский К.А., Яковлев А.А., 1988, рис. 1, 2). Местами на высоту до 15 см сохранились основания стен постройки, толщина их до 30 см. В них прослежены отпечатки вертикально стоявших жердей в два ряда, в 10–15 см друг от друга. С восточной стороны в стене отмечен проход шириной 1,2 м. Поверхность стены с восточной стороны была хорошо заглажена. Зафиксированы остатки глинобитного пола толщиной 5 см.

В постройке открыты развалы двух печей и две глиняные обожженные площадки округлой формы (1,25×0,8 и 1,20×1,30 м) с небольшими очагами. Завал одной из печей находился на глинобитном основании полукруглой формы (55×70 см). Стены печи толщиной 3–4 см. Предполагается, что она имела свод полусферической формы и полукруглое устье (Днепровский К.А., Яковлев А.А., 1988, рис. 3).

Раскопанные на Галюгаевском поселении сооружения представляли собой остатки таких же примерно по форме и размерам жилых глинобитных построек на каркасной основе. Вскрыты остатки четырех жилищ. Они находились в 20–30 м друг от друга и имели подквадратно-овальную или округлую форму. Размеры их 42, 72 и 25 кв. м (Кореневский С.Н., 1993, с. 16). И в них у стен и в центре открыты остатки очажных сооружений.

Таким образом, на поселениях майкопской культуры зафиксированы остатки жилых построек как прямоугольной, так и округлой формы. Известно, что круглоплановая архитектура характерна для куро-аракской культуры на значительной чисти ее ареала. Она же была широко распространена в Закавказье, а также в Дагестане и в предшествующую эпоху. Вполне вероятно, что обычай сооружения однокомнатных жилых построек округлой формы возник на Северном Кавказе под влиянием многовековых архитектурных традиций Закавказья и Северо-Восточного Кавказа.

Представляют интерес остатки сооружений типа землянок, открытые на поселении у с. Урух в Кабардино-Балкарии. Здесь в нижнем — майкопском слое прослежено около десяти больших (длиной 8–9 м, глубиной до 1,4 м) ям, в заполнении которых отмечены кусочки глиняной обмазки, угольки и обломки керамики. Ни одно из них не исследовано, и потому их подлинное назначение неясно. Предполагается, однако, что это остатки землянок (Нечаева Л.Г., Мизиев И.М., 1969, с. 104, 105). Укажем в данной связи, что жилые постройки в виде землянок и полуземлянок выявлены и на отдельных поселениях эпохи ранней бронзы в Закавказье и Дагестане.

В майкопских поселениях открыто значительное количество различных по форме, размерам и назначению ям. В частности, на Долинском поселении часть ям имела округлые в плане очертания и суживалась книзу, а остальные, отличавшиеся крупными размерами имели форму усеченного конуса. Отличительным признаком последних является наличие в их основании плоских валунов или большого числа мелких камней со следами сильного действия огня. Безусловно, это ямы представляют собой остатки очажных сооружений — печей. Другие же могли служить местом хранения каких-либо запасов.

Значительное количество ям расчищено в Галюгае I. Они были вырыты близ стен жилищ и представляли собой обычные мусорные ямы, заполненные костями животных, обломками керамики и каменных орудий и другими отходами. Размеры их: диаметр 0,5 м, глубина 0,4–0,5 м (Кореневский С.Н., 1993, с. 17).

Приведенные данные, которыми в общем исчерпываются в настоящее время наши знания о топографии, планировке и формах жилищ поселений эпохи ранней бронзы Северного Кавказа, настолько ограниченны, что по ним трудно составить сколько-нибудь полное представление о майкопском поселении, особенностях его архитектуры и т. п. По ним невозможно установить с должной убедительностью и то, претерпевали какие-либо заметные изменения планировка поселений, формы хозяйственно-бытовых сооружений и техника домостроительства на протяжении развития майкопской культуры. Поэтому имеющиеся на сегодня данные крайне недостаточны для решения таких важных вопросов, как происхождение, генезис и хронология культуры Северного Кавказа раннебронзового века.

Погребальные памятники майкопской культуры изучены в значительном количестве и на всей территории ее распространения. Они представляют собой почти исключительно курганы.

Опубликована почти полная сводка погребальных комплексов майкопской культуры, известных по литературе до 1974 г. (Мунчаев Р.М., 1975, с. 212–304). Большое число погребений данной культуры исследовано и в 70-80-е годы. К ним относятся ряд комплексов, раскопанных в Кабардино-Балкарии (Чеченов И.М., Батчаев В.М., 1976; Батчаев В.М., Чеченов И.М., 1976а, б; Чеченов И.М., 1980; Бетрозов Р.Ж., Нагоев А.Х., 1980; 1984; Кореневский С.Н., 1980а; Батчаев В.М., 1984; Мизиев И.М., 1984; Чеченов И.М., 1984; Чеченов И.М., Керефов Б.М., 1984; и др.), курганы у аула Кубина в Карачаево-Черкесии (Биджиев Х.Х., 1980), Новоселицком р-не Ставрополья (Державин В.Л., Тихонов Б.Г., 1980), у ст-цы Воровсколесской на границе Прикубанья и Ставропольского края (Кореневский С.Н., Петренко В.Г., 1989), в Кисловодске, близ пос. Иноземцево и в других пунктах Кавминвод (Петренко В.Г. и др., 1977; Кореневский С.Н., Петренко В.Г., 1982; Березин Я.Б., 1982; Кореневский С.Н., 1986; 1988а; 1990а; и др.) и, наконец, в различных районах Краснодарского края, особенно в Адыгее (Бочкарев В.С., Резепкин А.Д., 1980; Резепкин А.Д., 1981; 1983; 1986; 1989; 1991б; Бестужев Г.Н., Резепкин А.Д., 1983; Трифонов В.А., 1983; 1991б; Лесков А.М., 1984; 1985; Ловпаче Н.Г., 1985; Каминская И.В., 1984; Днепровский К.А., 1984; 1991; Нехаев А.А., 1986; 1988; Каминский В.Н., 1987; Кондрашов А.В., Резепкин А.Д., 1988; и др.).

Полагаю, что здесь нет необходимости давать описание какого-либо отдельного погребального комплекса, включая даже такие, как Майкопский курган, Новосвободненские дольмены, Нальчикская гробница и др. Они неоднократно и подробно рассмотрены в различных изданиях и хорошо известны. Самыми исследованными памятниками являются могильник Клады близ ст. Новосвободной, курганные группы у г. Усть-Джегута и хут. Валуйского Прикубанского р-на Ставропольского края и в бассейнах Чегема и Баксана в Кабардино-Балкарии, а также у с. Бамут Ачхой-Мартановского р-на Чечено-Ингушетии, где обследовано более 20 комплексов майкопской культуры (Мунчаев Р.М., 1975, с. 286–307). Наибольшее же количество изученных погребальных памятников рассматриваемой культуры происходит с территории Северо-Западного Кавказа и Центрального Предкавказья. Только в бассейне Чегема, у селений Чегем I, Чегем II и Кишпек Чегемского и Баксанского р-нов Кабардино-Балкарии раскопано, видимо, не менее 50 майкопских погребений (Мизиев И.М., Бетрозов Р.Ж., Нагоев А.Х., 1973, с. 3, 5; Бетрозов Р.Ж., 1975, с. 98; и др.). До 20 примерно майкопских погребений раскопано на Кавминводах и пять — в Северной Осетии (Кореневский С.Н., 1988в, с. 8; 1993, рис. 27).