Подтвердят ли исследуемые ныне новые майкопские поселения выводы А.А. Формозова или внесут в них существенные коррективы, трудно сказать.
Ясно, однако, что полученные в результате раскопок новых поселений данные помогут более полно изучить генезис майкопской культуры.
Но возвратимся к вопросу о периодизации майкопской культуры. По нашему мнению, в настоящее время выделяется и ряд погребальных комплексов, занимающих промежуточное положение между ранними и поздними памятниками по периодизации А.А. Иессена (Мунчаев Р.М., 1975, с. 313–315). Таким образом, представляется возможным сейчас говорить о двух основных этапах и промежуточном между ними периоде в развитии майкопской культуры. При этом мы ясно сознаем условность данной периодизации. Она объясняется, прежде всего, тем, что между отмеченными группами майкопских памятников не прослеживаются пока достаточно четкие по всем «звеньям» (компонентам) связи. Различия же между ранними и поздними комплексами по некоторым признакам прослеживаются довольно отчетливо. Казалось бы, это естественно: между начальной и заключительной фазами развития культуры в их важнейших атрибутах должны быть определенные и даже порой значительные различия. Это тем более закономерно в данном случае, поскольку между ранними и поздними памятниками майкопской культуры имеются и несомненные связи, выражающиеся в единстве отдельных черт погребального обряда, технологических особенностей керамики и химического состава металла. О тесной, вероятнее всего, генетической связи между ранним и поздним этапами развития майкопской культуры достаточно убедительно свидетельствует сравнительный анализ погребальных памятников и обряда захоронения майкопских племен. Это четко, на мой взгляд, прослеживается на основании изучения данных новосвободненских курганов, проведенного с использованием соответствующих данных по другим погребальным памятникам майкопской культуры. Выделяемые там пять типов погребений, несмотря на некоторые различия между ними, могут быть уверенно связаны между собой (Резепкин А.Д., 1989, с. 3–5). А специальное изучение одной группы погребальных сооружений майкопской культуры привело к выводу о зарождении новосвободненского обряда захоронения на раннем этапе Майкопа, что, по мнению исследователя, подтверждают точку зрения о генетической связи майкопских и новосвободненских памятников (Днепровский К.А., 1986, с. 33).
Однако, несмотря на это, исходя именно из тех различий, которые прослеживаются между майкопскими и новосвободненскими комплексами, отдельные исследователи рассматривают их как самостоятельные культуры, связанные своим происхождением с совершенно различными культурными областями. Отметим, что пока нет каких-либо данных, которые позволяли бы хронологически сомкнуть ранние и поздние майкопские комплексы. Нам не известно ни одного случая, когда погребение новосвободненского типа оказалось бы перекрыто погребением майкопского типа. Неизвестны и свидетельства синхронности погребений того и другого типа. Во всех случаях погребения новосвободненского типа моложе захоронений, открытых в Майкопском и других, связанных с ним, курганах.
Различия между ранней и поздней группами памятников майкопской культуры действительно имеют место. Необходимо установить, вызваны ли они внутренними причинами, обусловившими общий прогресс развития культуры, или являются результатом каких-то внешних воздействий, или, наконец, порождены совсем иными причинами. Объявлять же эти относительно разновременные группы памятников, характеризующие раннебронзовый век Северного Кавказа на разных этапах его развития, как самостоятельные, не связанные между собой культуры, — это самый легкий и мало убедительный путь решения проблемы. Полагаю, что между ними имеется определенный хронологический разрыв, который заполняется, возможно, той небольшой и не во всех случаях достаточно выразительной группой комплексов, относимых к промежуточному периоду развития майкопской культуры.
Памятников первой (ранней) группы в количественном отношении известно пока немного. Это поселение Мешоко (ранний слой) и Галюгаевское I, Майкопский курган. Устьджегутинский могильник и др.[43] Памятники данной группы представлены в основном в центральной (Ставропольский край, Кабардино-Балкария) и преимущественно в западной части Северного Кавказа. На этой же территории представлены и памятники второй — промежуточной группы. Наиболее полно и широко изучены памятники третьей — поздней группы. В количественном отношении они заметно преобладают над памятниками первых двух групп, вместе взятых. И распространены они на значительно большей территории, охватывая весь ареал майкопской культуры. Бесспорно, что именно эта (так называемая новосвободненская) группа характеризует период наибольшего расцвета культуры Северного Кавказа эпохи ранней бронзы, когда границы ее расширяются на юг и юго-восток, захватывая отдельные районы Северной Осетии и Чечено-Ингушетии. Там, в юго-восточной части Северного Кавказа майкопская культура «сталкивается» и приходит в активное взаимодействие с куро-аракской культурой. Этот период следует, как выше отмечено, датировать серединой — третьей четвертью III тысячелетия до н. э.
Как в настоящее время может или должен решаться вопрос о том, в какой части Северного Кавказа начала формироваться (или сложилась) майкопская культура и откуда она распространилась на другие ее области? Первоначально представлялось, что областью сложения данной культуры является Прикубанье, где сосредоточено огромное число ее памятников (как ранних, так и поздних), среди которых такие уникальные, как Майкопский курган и дольмены у ст-цы Новосвободной. Открытие в районе Нальчика в Кабардино-Пятигорье единичных раннемайкопских комплексов не поколебало данной точки зрения, но заставило усомниться в ее абсолютной правоте. Сейчас, когда исследованы раннемайкопские курганы у г. Усть-Джегута и в районе Кавказских Минеральных Вод, а также Галюгаевское I поселение на Тереке, необходимо пересмотреть установившееся мнение. Совершенно очевидно, что мы не можем в настоящее время считать безоговорочно исконной территорией формирования майкопской культуры Прикубанья. Очаг (или очаги) ее начального развития и сложения следует искать на более широкой территории Северного Кавказа, охватывающей и Прикубанье, и центральную часть Предкавказья. Еще недавно трудно было предположить, что в районе ст-цы Галюгаевской, столь далеко на юго-восток от Прикубанья, может оказаться раннемайкопский памятник. А там, на среднем Тереке, как устанавливается сейчас, находится не одно Галюгаевское поселение, а целая группа майкопских памятников (Кореневский С.Н., 1993). Не будем предрешать, как результаты их исследования отразятся на разработке данного вопроса, да и всей проблемы Майкопа в целом. Во всяком случае, мне представляется несомненным, что изучение этих и других раннемайкопских памятников будет способствовать в значительной степени решению и рассматриваемого вопроса, и некоторых других ключевых вопросов раннебронзового века Северного Кавказа[44].
Характеристика бытовых памятников. Поселения майкопской культуры.
В настоящее время известно более 30 поселений майкопской культуры. Они открыты главным образом на Северо-Западном Кавказе, в том числе в Закубанье и приморских районах (стоянки Воронцовской пещеры к северу от Адлера, поселение Мысхако и др.), а также в Кабардино-Пятигорье (Долинское и Нальчикское поселения, стоянки в районе Кисловодска и др.). На территории Северной Осетии и Чечено-Ингушетии майкопские поселения до сих пор не обследованы. Крайним юго-восточным пунктом, где они открыты, является ст-ца Галюгаевская Курского р-на Ставропольского края, на левобережье Терека. По сравнению с погребальными памятниками поселения майкопской культуры изучены слабо.
Наибольшее количество поселений обследовано в бассейне притока Кубани — Белой (карта 3; Формозов А.А., 1965, рис. 31). Среди них — Мешоко, Скала, Хаджох, Каменномостская пещера, стоянка у хут. Веселого и др. (в бассейне Фарса расположено поселение Ясенова Поляна). Из них более всего изучено поселение Мешоко. Широким исследованиям подверглись также поселения Свободное у с. Красногвардейское на левом берегу Кубани и особенно Галюгаевское I, где уже вскрыта площадь более 2000 кв. м (Кореневский С.Н., 1993, с. 15). Важные результаты получены и при раскопках стоянок Воронцовской пещеры (Соловьев Л.Н., 1958), Долинского поселения (Круглов А.П., Подгаецкий Г.В., 1941) и др.
