Я знаю — это опасно. Но я должна понять. В любом случае, даже если я что-то сделаю не так, плохо будет только мне, но ни в коем случае не ей.

Не Лирин.

Впервые в жизни я ощутила, как на меня медленно опускается большое облако сна. Впервые в жизни, погрузившись в него, я одновременно понимала — я лежу в комнате, вытянувшись на постели, с закрытыми глазами. И в любой момент смогу вернуться в это тело, как бы далеко ни забрела.

Я смогу вернуться. Смогу. Нужно только верить и помнить.

Глубоко вздохнув, я отпустила своё тело и отправилась… в полёт.

Вокруг меня оказалось пространство, напоминающее ночное небо глубиной и безмятежностью, и только далеко-далеко впереди — маленькие сияющие точки звёзд. Которые на самом деле, конечно, не звёзды, а… люди. И не-люди.

Спящие.

Мне нужна Лирин. Как её найти?

Ну же, Ро, вспоминай!

Точно… Воспоминание. Мне нужно воспоминание.

И я вспомнила, как видела её в последний раз. Там, возле кареты, увозящей меня из Арронтара. Какими печальными были глаза Лирин, и как она покачала головой, когда я крикнула: «Он жив?!»

Одна из звёздочек мигнула и засветилась чуть ярче. И я резко рванула вперёд, уже понимая — да!

Я нашла её.

Конечно, я и не подозревала, что в момент, когда твой Разум вторгается в чужое сознание, ты испытываешь подобную боль. Я словно в костёр прыгнула, и хотелось сделать шаг назад, выйти, чтобы не чувствовать подобной обжигающей боли.

Но я продолжала двигаться вперёд, и вперёд, и вперёд… Думая только об одном.

Дудочка. Покажи мне, Лирин. Покажи мне всё с самого начала. Всё, что важно.

Я хочу знать.

Пожалуйста… Покажи…

… Когда я открыла глаза, обнаружила себя в незнакомой полутёмной комнате. У стены вплотную стояли две кроватки, и над одной из них склонился чей-то силуэт.

Силуэт был необычный. Вроде ребёнок, но… какая странная спина…

Из одной кроватки послышался тихий смех. Кажется, смеялась девочка.

— Ну расскажи! Ну позалуйста!

— Что тебе рассказать? — спросил… мальчик. Да, мальчик, но я пока не могла понять, какого возраста.

— Ска-а-азку! — подал голос ребёнок из другой кроватки. — Про большого белого волка!

— Вчера же рассказывал!

— Ну ещё-о-о! — захныкала девочка. — Ну позалуйста!

— Хорошо, Лири. Расскажу. Только ложись и закрывай глазки. Итак, жил-был большой белый волк…

Я слушала этот голос, который казался мне знакомым, и понимала — я знаю эту сказку. Это была не сказка — легенда про белого одинокого волка, древняя, как сам Арронтар. Он так страдал, когда умерла его любимая, что ушёл из леса и вскоре попался на глаза человеческим охотникам, которые убили волка из-за его белой шкуры…

— Не плачь, Лири. Ну же. После смерти душа волка вернулась в Арронтар и переродилась. И в ту же ночь в лесу появился новый волчонок… прошло несколько лет, и он вновь встретил свою любимую. Что же тут печального?

— Ы-ы-ы, — завыл ребёнок из второй кроватки, и я поневоле улыбнулась. Да уж, сказочка совсем не на ночь, но они ведь сами захотели.

— Так, — судя по голосу, старший мальчик тоже едва сдерживал смех, — будете реветь, больше никаких сказок!

— Не бу-у-удем! — пообещали малыши, и я засмеялась — хором с тем, кто рассказывал про белого волка…

А потом меня закружило, выдернуло из этого воспоминания и зашвырнуло в другое…

Мелкий противный дождик. Серое унылое небо. Пронизывающий сырой ветер. Чавкающая грязь под ногами…

Я бежала. Зачем-то бежала в стае таких же, как я — маленьких, но быстрых волчат. Я чувствовала их азарт, как во время охоты, их ярость, ненависть, презрение… К кому?

И что я делаю?.. Почему бегу с ними? За… за кем?!

Это ведь Арронтар. Я узнала его, несмотря на то, что во сне он выглядел несколько иначе. Потому что это было прошлое. Не моё — Лирин.

— Вот он!

Я обернулась к кричавшей. Да, это она. Теперь Лирин было около шести лет, и я бежала рядом с ней, чувствуя себя странно. Всё это напоминало то, что когда-то происходило со мной, только вот я всегда бежала не здесь, в стае, а там, впереди.

Кто-то из мальчиков подобрал острый камень и, толком не целясь, метнул его в сторону бегущей впереди тени. Мимо.

Сердце у меня оборвалось, когда вслед за первым камнем полетели ещё, и ещё, и ещё… И ребёнок — я точно знала, что это был ребёнок — бежавший впереди, в конце концов упал.

Только тогда я смогла его немного рассмотреть. Мальчик лет восьми-девяти, вымазанный грязью с ног до головы… горбун…

— Бей урода!..

Лирин крикнула это почти с упоением, хватая из-под ног очередной камень.

Я вздрогнула и на мгновение остановилась, потому что…

Это точно не я сейчас там, барахтаюсь в грязи? Точно не я вылезаю из лужи и, не оборачиваясь, бегу так быстро, как только могу? Спотыкаюсь — ноге очень больно — но всё равно бегу. А что ещё остаётся?

Если бы я могла повлиять на эти события... Но ведь то, что я вижу — просто тени прошлого. Уже случившегося прошлого.

Но если бы я могла…

Лирин… Зачем ты так? Ведь это он, я знаю, что именно этот мальчик рассказывал тебе сказку про одинокого белого волка…

Зачем, Лирин?

Зачем, Джерард?..

Наверное, я никогда этого не пойму.

Между тем мальчик завернул за угол ближайшего дома — и будто исчез.

— Где он? Видите?

Они добежали до строения и начали бегать вокруг, не понимая, куда мог деться горбун. Я только грустно улыбалась, наблюдая за маленькими оборотнями, в ярости пытавшимися нюхать землю.

Дурачки. Какие дурачки. Я-то точно знала, где спрятался горбун.

Отчаявшись искать, они всё-таки ушли. Я думала последовать за Лирин, но… не хотелось. Хотелось остаться здесь.

Мальчик, забившийся на крышу дома и прилипший к её чуть приподнятому краю, чтобы не нашли, спрыгнул через несколько минут. Заозирался, как загнанный волк, сплюнул на землю грязь вперемешку с кровью. И провёл рукой по волосам — да, конечно, они сейчас не были такими блестящими, как в моих снах, но тем не менее…

Я узнала его. И застыла, прошептав:

— Дэйн…

Протянула руки, но… он не видел… конечно, не видел…

Ведь всё это уже случилось.

Дэйн выпрямился, схватившись за сгорбленную спину, поморщился, потёр больное место и поковылял прочь. В Северный лес.

А я шла за ним, как привязанная, боясь и в то же время желая, чтобы этот сон наконец закончился.

Дэйн останавливался почти каждую минуту и, прислоняясь к стволу очередного дерева, тяжело дышал. Лицо его бледнело всё больше и больше. Я понимала, отчего, слишком хорошо понимала, и безумно жалела, что ничем не могу помочь.

Он всё-таки дошёл. Дошёл до нашего любимого озера, вода в котором сейчас была отнюдь не голубой, а тёмно-серой. Стянул рубашку, на большее сил не хватило, и даже не прыгнул в воду, а рухнул туда.

Я опустилась на колени как можно ближе к озеру и принялась ждать.

Дэйн вынырнул спустя минуту. Дрожа от холода, смывал грязь и кровь, а потом подплыл к берегу и, не выходя из воды, зацепился руками за землю и положил на них голову. И каким-то образом он сделал это именно там, где была я. Поэтому теперь я сидела и смотрела в знакомые и родные глаза, чувствуя себя бессильной, как никогда.

Всё его тело сотрясало от судорог. Я видела, что он прикусил губу, видела, как сжались кулаки, сминая траву, вырывая её из земли, видела, как из носа сочится кровь…

Он не мог ни видеть, ни слышать меня. И, конечно, не мог и почувствовать. Но я тем не менее наклонилась, обхватила руками его лицо — удивительно, но сама я ощущала прохладу мокрой кожи — и зашептала:

— Не плачь. Они не стоят твоих слёз. Никогда не плачь, ты самый сильный из всех, Дэйн. Только не плачь, пожалуйста! Я знаю, ты меня не видишь, но я здесь… Не плачь, Дэйн…

Я прижалась к его лбу щекой, чувствуя, как глаза щиплет от слёз. Пусть. Я поплачу сама, за него, только бы он не сломался…