Песок был повсюду, и Дэйнар боялся открыть глаза. Ему не хотелось остаться ещё и без них. Чаре здесь тоже не слишком нравилось, но ей было немного легче хотя бы потому, что Дэйнар старался уберечь своего аксала от ранящего ветра. Дышать в Снежной пустыне, как юноша понял практически сразу, возможно было только через ткань, иначе в скором времени лёгкие окажутся полными песка.

— Постарайся сделать щит, — только и сказал Аравейн, невозмутимо наблюдая за мучениями Дэйнара. — Ты ведь владеешь стихией Воздуха, сотвори из него щит, непроницаемый для ветра. Воздушную стену.

Юноша хотел спросить, каким образом, но понял, что не сможет вымолвить ни слова — губы растрескались, слиплись между собой и болели.

Они с Аравейном уехали вечером, и ночью хотя бы не было жарко, но утром следующего дня начался настоящий кошмар. Дэйнару казалось, что его пытаются зажарить на раскалённой сковородке. Жарко было так, что он почти ничего не соображал. Нестерпимо хотелось пить, а ветер стал ещё неприятнее, ведь теперь он не только колол, но и обжигал.

Всю ночь юноша пытался сотворить воздушный щит. И только к полудню, когда жара стала невыносимой, у него это наконец получилось. Но, к сожалению, щит был преградой лишь для ветра, но не для солнца.

В тот момент, когда Дэйнар снимал с носа повязку, чтобы прочистить ноздри и сделать глоток воды, он заметил на горизонте небольшой кусочек зелени.

— Аравейн! — воскликнул горбун, и тут же схватился за нижнюю губу — кожа на ней лопнула, брызнула кровь.

— Я вижу, — маг кивнул. — Туда мы и идём.

Сам Аравейн выглядел совершенно иначе. Он не был усыпанным белым песком с ног до головы, ровно держался в седле и вообще смотрелся так, будто прогулки по знойной пустыне для него — типичный способ скоротать досуг. Даже лошадь под ним не казалась такой пришибленной, как кобыла Дэйнара.

Небольшой зелёный островок посреди Снежной пустыни — это было удивительно. И там оказалось прохладно!

Сев на траву возле маленького водоёма, окружённого деревьями, как забором, Аравейн достал из сумки хлеб, воду, сыр и куски какого-то сушеного мяса.

— На, поешь, — сказал маг, протягивая Дэйну еду. Юноша взял всё, кроме мяса.

— Спасибо, я мясо не ем.

К его удивлению, Аравейн лишь кивнул в ответ на эти слова и, открыв флягу с водой, приступил к трапезе.

— Вы считаете, это нормально? — тихо спросил Дэйнар, откусывая от бутерброда с сыром. — Оборотень, который не ест мясо. Охота для моих сородичей — это культ.

— Для оборотня, возможно, это ненормально, — хмыкнул Аравейн. — А вот для мага Разума — вполне обычно и закономерно.

— Для кого? — юноша поперхнулся бутербродом и, выплюнув на ладонь кусок пережёванного сыра с хлебом, воззрился на попутчика, вытаращив глаза.

Аравейн понимающе усмехнулся.

— Для того, кем ты являешься, Дэйн. Для мага Разума.

— А что это за магия такая? Я думал, что владею только Светом и стихией Воздуха…

Чара ткнулась мокрым носом Дэйнару в ладонь и, завиляв хвостом, проглотила пережеванный кусок. Юноша, спохватившись, взял у Аравейна сушеного мяса и протянул аксалу. Чара, рыкнув от удовольствия, принялась с упоением грызть свой завтрак.

— Нет, Дэйн. Свет и Воздух — приятное дополнение, но в первую очередь ты — маг Разума. Это дар, который ты получил от Арронтара.

Горбун слушал Аравейна, рассеянно поглаживая Чару по голове. И на секунду отвлёкся, когда на соседнее дерево села маленькая птичка с синей грудкой.

— Чир-ри, — позвал её Дэйн, и птичка, взмахнув крыльями, плавно спикировала вниз, усевшись у самых ног юноши. Он улыбнулся, отломил крошечный кусочек хлеба и протянул птице. Она начала клевать мякоть прямо с ладони.

Клюв у неё был тёмно-красный, как запёкшаяся кровь. На горле — маленькое жёлтое пятнышко, грудка синяя, с небольшим фиолетовым отливом, а сами крылья тёмные, почти чёрные. Птичка легко бы поместилась у Дэйнара в кулаке.

Красивая, в Арронтаре он таких не видел…

— Это и есть магия Разума, — тихо сказал Аравейн, наблюдая за горбуном.

Он поднял голову, и в его глазах, напоминающих холодную озёрную воду, отразилось непонимание.

— Это дикая птица, Дэйн, — улыбнулся маг.

— Э-э-э…

— Никогда дикая птица не подлетит к человеку и не примет еду с его руки. Приручить дикое животное вообще крайне сложно. А у тебя, мальчик мой, это получается легко и непринуждённо. Ты не замечаешь свою магию, как не замечаешь того, как ты дышишь.

Дэйнар совсем по-детски шмыгнул носом и озадаченно уставился на птичку, всё ещё клевавшую хлеб с его ладони.

— Ты просто захотел, чтобы она подлетела — и она подлетела. Благодаря этой магии ты умеешь общаться со всем животным миром Арронтара. Ты понимаешь их, они слушаются тебя. Это и есть магия Разума.

— Поэтому они называли меня Старшим? И… Хозяином?

— Нет. Совсем не поэтому.

Птица доклевала хлеб и, благодарно чирикнув, улетела по своим делам. Дэйнар отряхнул ладони и потянулся к фляжке с водой.

— Тогда почему?

— Потому что они любили тебя, Дэйн. Воздействие магии Разума не предполагает любовь. Симпатия и беспричинное доверие — да, но не любовь. Её вообще невозможно вызвать магией. И звери Арронтара любили тебя, искренне и бескорыстно, как способны любить только животные. Они сами выбрали тебя своим Хозяином.

— А если бы я не был магом Разума, они тоже могли бы меня выбрать?

— Да, — Аравейн кивнул, — только, возможно, для подобного доверия понадобилось бы гораздо больше времени.

Он достал ещё по одному куску хлеба и сыра и протянул Дэйнару.

— Так что твоё нежелание употреблять в пищу мясо вполне объяснимо. Съесть живое существо для тебе подобных — как если бы человек съел человека. Этому противится твоя суть, Дэйн.

Юноша облегчённо улыбнулся.

— Хорошо. А то меня в детстве за это лупили нещадно. И считали ещё одним доказательством моего уродства, все остальные-то оборотни любят мясо.

Взгляд Аравейна на миг стал острым, словно кинжал.

— Там, куда я тебя везу, подобного не случится. Да и твой будущий учитель тоже мясо не употребляет.

— Он маг Разума?

— Разумеется. Самый сильный в Эрамире. Впрочем, ты, если постараешься, когда-нибудь сможешь его превзойти — потенциал у тебя огромный. Ладно, засиделись мы тут с тобой. Давай, поднимайся, пора двигаться дальше. Если поторопимся, к вечеру будем в Нерейске.

— Где-где?

— В Нерейске. Пошли, я тебе по дороге расскажу, что это за место.

На сей раз маг пожалел Дэйнара и сам установил щит не только против ветра, но и против солнца. Так что им с Чарой стало намного легче передвигаться.

В дальнейшем горбун и беловолосый маг ещё дважды останавливались в подобных «зелёных уголках», вырастающих посреди пустыни как из ниоткуда.

— Аравейн, — на третий раз Дэйн не выдержал, — я не понимаю — как это возможно? Вокруг жара, песок, а здесь…

Маг рассмеялся.

— Снежная пустыня специально устроена так, чтобы при желании — при очень большом желании, разумеется — её можно было перейти. Эти оазисы — часть магии самой пустыни, Дэйн. Так же, как ваш Древний Камень — часть магии Арронтара. И они показываются только тем, кого пустыня готова пропустить вперёд. А вот если путник ей не понравится…

— Я понял, — вздохнул юноша. — Хорошо, что мы с вами ей приглянулись.

— Я был бы удивлён, если бы оказалось наоборот, — расхохотался Аравейн, и Дэйнар решил не уточнять, что именно его так рассмешило. Горбун не привык нравиться кому-либо. Даже пустыне.

— Итак, — между тем, продолжал вещать маг, ни на секунду не замедляя шага лошади, — Нерейск. Ты, разумеется, не мог слышать это название, оно мало кому известно. Это город, который находится посреди Снежной пустыни и живут там люди, называющие себя пустынниками.

— Только люди? — уточнил Дэйнар.

— Можно и так сказать, — губы Аравейна тронула лёгкая улыбка. — Этот город был основан очень давно несколькими Арронтарскими беженцами. Оборотнями, то бишь.