Несколько мгновений Нарро стоял на месте, ничего не предпринимая, только смотрел на амулет. Он чувствовал, как постепенно начинает понимать… Подобные амулеты называют амулетами сердца. Сердца… Именно благодаря Сердцу Арронтара оборотни не теряли силу вдали от волшебного леса. А после того как Арронтар сам наложил на своих детей проклятье, его сердце перестало биться и обеспечивать эту связь.
Нарро знал это. Всегда знал.
Значит, Рональда не потеряет силу, потому что сама оставила здесь своё сердце.
Дартхари вздохнул с облегчением, подошёл к кровати, упал на неё и закрыл глаза. Теперь он не боялся ничего испортить. И сон стал таким, как нужно — тёплым, спокойным и счастливым.
Она звала его, стоя на ковре из зелёной летней травы, босая, в белом платье, с сияющими золотом волосами… Прекрасная, как и всегда.
Нарро подошёл и обнял её плечи.
— Ты здесь?
— Здесь, Ро.
— Почему ты не приходил вчера?
— Я… не мог.
— Я так боялась, что ты больше не придёшь. Ведь я уехала из Арронтара. Так боялась…
— Я тоже очень боялся, Ро.
И после этих слов она впервые сама поцеловала его. Поцеловала так, что дыхание перехватило…
— Ты ведь не уйдёшь? Не исчезнешь?
Она спрашивала, сжимая обеими ладонями его лицо, и вглядывалась в глаза.
Он ответил, что нет, и Рональда рассмеялась с таким облегчением, что Нарро не смог сдержать улыбки. Но при этом он чувствовал: девушку что-то тревожит. И немедленно спросил:
— Тебя что-то беспокоит, Ро?
Она закусила губу.
— Лирин… рассказала мне кое-что до того, как я уехала. Ты знаешь, кто такая Лирин?
— Знаю.
— Шесть лет назад я подарила ей дудочку. Я нашла эту дудочку рядом со своей хижиной. Лирин попросила отдать её, когда увидела. Я думала, дудочку сделал тот, кто когда-то жил в хижине, и я не ошиблась. Но ещё он оказался её братом. Лирин надела эту дудочку на цепочку и теперь носит на шее. Она сказала, что её брат был таким же, как я, и она тоже презирала его и бросала в него камни…
В ту ночь Нарро быстро усыпил Рональду. Сел на берегу их любимого озера, устроил девушку у себя на коленях и застыл, размышляя.
Ему нужно было не амулет сердца подарить, а медаль за глупость. Он тридцать лет не мог догадаться, хотя ответ был перед его носом.
Но почему она не сказала?!
Ага, как же, сказала бы она… Такая же гордая, как ты сам. Да и не поверил бы ты ей, подумал бы, что придумывает.
Нарро вздохнул, встал с колен, развеивая сон, и шагнул обратно в реальность.
⁂
Так бывает… Держишься-держишься, очень долго держишься, а потом раз — и ломаешься.
И с отъездом Рональды Лирин почувствовала себя сломанной. Словно кто-то пришёл, взял её за шкирку и сломал ей хребет.
Возможно, это был Нарро, так и не простивший свою сестру. Возможно, это была Рональда, на которую Лирин возлагала очень много надежд. А может, это был Арронтар.
Когда ты восемьдесят лет являешься Сердцем волшебного леса, ничего удивительного, когда твоё собственное рано или поздно перестаёт биться. И Лирин чувствовала — конец уже близок. Ей даже не нужно было смотреться в зеркало, она просто понимала это.
— Ты уж прости меня, — шептала она, вглядываясь в постепенно светлеющее небо Арронтара. — Прости, что сдалась. Я не могу больше ждать. Это ничего? Он ведь здесь, он вернулся. А остальное он сделает сам… Не так уж и много осталось… Это ничего?
Арронтар гладил её по щеке и тихо плакал. Очень тихо. Лирин знала, что никто не услышит этого плача. Он принадлежал только ей.
Ей, Сердцу Арронтара.
Нарро нашёл Лирин в её комнате. Она сидела на подоконнике, в одной ночной рубашке, босая, с распущенными волосами. Теперь он видел, насколько они поседели… они были уже практически белыми, как его собственные волосы. Только вот Нарро поседел сознательно после смерти Фрэн. А Лирин…
Она не обернулась, услышав его шаги. Продолжала смотреть в окно. Над лесом медленно вставало ярко-красное солнце, и верхушки деревьев были словно кровью окроплены.
Она была так не похожа на ту Лирин, что он оставил в Арронтаре восемьдесят лет назад. Или думал, что оставил. Ведь та Лирин, которая всё это время жила у него в голове, никогда не стала бы жертвовать собой во имя брата-горбуна, она ведь его ненавидела.
— Всю свою жизнь я гадал — почему именно я, Лири? Почему Арронтар выбрал меня для того, чтобы снять проклятье? Ведь Аравейн говорил мне, что были и другие оборотни. Их было много, очень много… Так почему я? Сегодня ночью я понял. Арронтар выбрал не меня. Он выбрал тебя.
Она по-прежнему не шевелилась, и Нарро продолжил:
— Только оборотень может снять проклятье. Но как я мог им остаться, уехав отсюда? Никак, пока оно действует, это невозможно. Возможно только при одном условии. Амулет Рональды — это амулет сердца, связь, необходимая для того, чтобы остаться волком. Она создала эту связь сама. Но я ничего не оставлял в Арронтаре. Никаких амулетов, ничего… Кроме тебя.
Лирин молчала.
— Я не потерял силу, потому что ты ждала меня. Ты сама стала Сердцем Арронтара, связью между лесом и оборотнем. Поэтому ты превратилась в анта — отдала силу лесу.
Сестра по-прежнему не отвечала, и Нарро вдруг осознал, что она сидит на подоконнике почти голая, да ещё и босиком… Замёрзнет же.
Он шагнул вперёд, прикоснулся рукой к её подбородку, заставив посмотреть на себя… И отшатнулся.
Глаза…
Они были голубыми. Совсем как в детстве.
Он опоздал. Глаза оборотня возвращаются к первозданному цвету только перед смертью.
Опоздал…
Нет, нет. Ещё не поздно. Не может быть поздно, нет. Не может быть!
Нарро подхватил Лирин на руки и отнёс на диван. Укутал пледом — о Дарида, какая же она ледяная! — сел рядом и обнял, пытаясь согреть. Но даже чистый Свет не помогал, он просто просачивался сквозь тело Лирин. Так всегда бывало с умирающими, и Нарро знал это.
— Лири…
Она не улыбалась и не двигалась. Просто смотрела на брата, будто впитывая в себя его черты, стараясь запомнить их. Она хотела сказать ему, чтобы он не грустил, ведь ей впервые за последние восемьдесят лет не было больно. Наоборот — она ощущала лишь небывалую лёгкость. Арронтар отпускал её.
Но она не могла ничего сказать. Не хватало сил.
Да и держать глаза открытыми больше не получалось…
— Лири… Нет! Лири, пожалуйста…
Нарро гладил её лицо, целовал щёки, вливал Свет… Но всё было бесполезно. Она уходила.
Он достал руку сестры из-под пледа и сжал ледяные пальцы.
— Лири, ты слышишь меня? Пожалуйста, только не сейчас. Я очень люблю тебя. Очень, слышишь? Я всегда любил тебя. Я любил тебя в детстве, ты была такой милой маленькой девочкой с глазами цвета неба. Я любил тебя, когда ты гнала меня по деревне с булыжниками. Я любил тебя, когда пятьдесят лет жил там, в Снежной пустыне. Я люблю тебя и сейчас, ты слышишь? Только не уходи!
Лирин хотела ответить, что слышит. И что она тоже всегда любила его — и как Дэйна, и как Нарро. Ведь имя не важно… И она любила его больше всего в жизни.
— Арронтар, помоги мне. Помоги, прошу. Я не могу её потерять. Только не сейчас! Пожалуйста, помоги.
Лес за окном шелестел листьями, и в этом шелесте Нарро услышал:
— С-с-с-сам…
Дартхари сжал зубы.
— Я не могу сам! Не получается… Она уходит, помоги же мне!
Окно распахнулось так резко, что оба стекла разбились, ударившись о стены, и в комнату влетел ветер.
— Ду-у-у-ума-а-ай! — завыл он, раскидывая по полу бумаги с письменного стола Лирин. — Ду-у-ума-ай! Я де-е-ержу-у-у!
Думать? Он восемьдесят лет не мог догадаться, неужели он может придумать что-то сейчас?!
Да. Сможет.
— Сила, — прошептал Нарро, целуя лоб сестры, — она так переменчива. Сегодня её нет, а завтра есть. Иногда она дремлет в нас самих, Лири… Или переходит в тех, кого мы любим. Перетекает. Уж за столько-то лет в меня много перетекло благодаря тебе. И твоей силы, и силы Арронтара. Поэтому я и стал Вожаком, непобедимым дартхари… — Он улыбнулся. — Хочешь часть моей силы?
