Почему-то после того, как Дрейк закончил свой странный монолог, отпустил моё лицо и отошёл на шаг в сторону, я будто сдулась — обида куда-то исчезла, словно и не было её. Впрочем, теперь я хорошо понимала разницу между тем, что мне говорили оборотни в Арронтаре и тем, что сказал сейчас Дрейк.

Они хотели ранить, причинить боль. Эльф же… Не хотел, чтобы мне причиняли боль другие.

— Что с тобой? — тихо сказала я, растирая ноющие ладони. — Раньше ты готов был убить меня сам. А теперь вот беспокоишься. Что с тобой, Дрейк?

Он улыбнулся. И как-то очень хорошо, совсем не мрачно, без злости и ненависти.

— Я просто ошибался.

— И когда ты это понял?

— Почти сразу. Просто не хотел признавать, — эльф фыркнул и посмотрел вниз, на стол, где лежала книга по древним рунам. — Вернёмся к подготовке к ритуалу?

Эх, треснуть бы его по голове чем-нибудь тяжёлым…

— Ладно. Слушай дальше. Только не перебивай. Итак…

Как ни странно, мы в тот день с Дрейком нормально поработали и сделали всё, что я планировала. Зеркальное заклинание и усиливающая его руна «Камень» — самое простое из всего, что придумала я… и Дэйн. Грубо говоря, на этом этапе мы поставили забор — преграду, которую в дальнейшем нельзя будет разрушить ни изнутри, ни снаружи. Пока можно, но потом будет нельзя. По крайней мере я очень надеялась, что всё получится.

Вернувшись в мастерскую Дарта и Тора, я обнаружила, что Грэй ещё во дворце. И Эдди с ним, само собой. Почему-то я так расстроилась, что поужинала в одиночестве и, оставив приготовленное на столе для остальных, ушла в свою комнату, забрав перед этим Элфи со двора, где он за день всласть набегался и распугал всех насекомых.

Какое-то время я ещё сидела на постели, прислушиваясь к звукам, доносящимся снизу — не пришёл ли Грэй? — и чертила на листочке схемы и руны, нужные для ритуала. Но в конце концов меня сморило, я упала на подушку и накрылась с головой, свернувшись калачиком…

О нет.

Нет, нет, нет.

Я не хочу!

Мне вполне хватило собственной Ночи Первого Обращения. Я не хочу присутствовать ещё и на Ночи Дэйна!

Я рванулась, пытаясь разорвать полотно сна, но оно было слишком плотным и прочным. Видимо, именно это воспоминание значит для Лирин настолько много, что я никак не смогу вырваться из него, пока не увижу всё.

Значит, именно это воспоминание причиняет ей самую сильную боль.

И кажется, я понимаю, почему…

Но я совершенно не хочу этого видеть!!!

Столько презрительных, ненавидящих взглядов, прожигающих Дэйна насквозь… и меня вместе с ним… Столько сжатых в бессильной ярости кулаков, сморщенных в брезгливости носов…

Всё это я уже проходила. Но тогда меня спас Нарро. А кто спасёт Дэйна?

Или не спасёт?!

Мальчик выпил зелье, вызывающее трансформацию, и застыл, ожидая эффекта. И я бы хотела отвернуться, не видеть ничего, но не могла. Я не могла оставить его одного.

— Позор! — закричал кто-то, как только прошло положенное для трансформации время. А потом крики, словно удары, посыпались со всех сторон:

— Бей!

— Убить!

— Позор!

— Урод!

Я сжала кулаки, чувствуя, как в глазах вскипают злые слёзы.

А Дэйн… он вдруг громко рассмеялся.

От этого смеха я застыла, ощутив, как волоски на затылке встали дыбом. Он звенел от силы и завораживал. И остальные оборотни тоже застыли, будто статуи, а мальчик, развернувшись, побежал так быстро, как только мог.

Я думала… Я надеялась… Но конечно, надежда была напрасной, ведь Дэйн никогда не учился пользоваться магией Разума, и даже такое количество силы, что звенела в его голосе, не могло подчинить оборотней дольше, чем на полминуты.

Первый камень, попавший в Дэйна и сбивший его с ног, бросила Лирин. Я бежала рядом с ней и видела, каким искажённым от ненависти было в тот момент её лицо. Лицо всего лишь маленькой девочки… которая ненавидела родного брата только за то, что он родился горбуном.

Я зарычала, вырвалась вперёд, обогнала остальных и встала перед Дэйном, раскинув руки. Бессмысленно… все камни пролетали сквозь меня, невидимую преграду, но я не могла поступить иначе, даже осознавая тщетность собственных попыток.

Краем уха я услышала, как Дэйн закричал. Громко и страшно, и вместе с его голосом в воздух поднялось такое количество силы, что вздрогнул весь Арронтар…

А потом в небо взмыли птицы, и они были повсюду! Маленькие и большие, хищные и не очень, они летели со всех сторон, чёрной тенью нависая над Великой Поляной, и они… защищали Дэйна! Камнем падая на нападающих оборотней, птицы клевали их, рвали кожу на лице и руках когтями, били крыльями… Они закрывали своими телами мальчика, чтобы тот мог подняться с земли и уйти, скрыться, спрятаться. Жертвовали своими жизнями, но не отступали, и их становилось с каждой секундой всё больше и больше.

Я побежала вслед за Дэйном, и как только догнала его, то, охнув, едва не упала. И не смогла сдержать слёз, потому что его лицо было сплошным синяком, по подбородку на грудь текла кровь из рассеченной губы, а одну ногу он тащил за собой, словно бревно.

Последний камень, пролетев через живой щит из птиц, ударил Дэйна в середину спины, там, где был горб, и мальчик, зашипев, опять упал в грязь.

Я упала рядом, прижалась к нему, и наконец-то закричала. Так громко, как он несколькими минутами ранее, разрываясь от боли за него и собственного бессилия…

И почувствовала, что просыпаюсь.

В нос ударил запах крови. Резкий и сильный. Причём кровь не была моей.

Я испуганно распахнула глаза и только тогда услышала:

— Ронни, давай, просыпайся! Ты сейчас весь дом перебудишь!

Грэй прижимал меня к кровати, а я… я вцепилась в его плечи выпущенными когтями. Так вот откуда кровь! Она лилась из плеч мужчины на мою грудь, и рубашка там была уже насквозь мокрой и облепила тело, как вторая кожа.

— Прости, — попыталась сказать я, но вместо этого с моих губ сорвался хрип. Я аккуратно вынула когти из плеч Грэя, отчего мужчина поморщился, а затем, приложив ладони к ранкам, залечила их чистой энергией Света.

И только потом вновь посмотрела в его глаза.

— Что случилось? — просипела глухо, но вполне разборчиво.

— Понятия не имею, — прошептал Грэй. — Ты кричала во сне, я услышал и прибежал. А когда попытался разбудить, ты впилась в мои плечи.

— Извини, — ответила я так же тихо. — Плохой сон…

Только в тот момент моё сознание наконец начало проясняться после пробуждения… а может, наоборот, затуманиваться. И я поняла, что Грэй лежит на мне в одних штанах — кажется, в обычных, а не в пижамных, потому что я чувствовала металлическую пряжку ремня — а я в промокшей от крови ночной рубашке, облепившей грудь так, что видно совершенно всё.

Грэй медленно опустил глаза и посмотрел туда.

Я чувствовала, как скользит его взгляд, как будто он не смотрел, а трогал руками. От одной вершинки к другой…

Я вздохнула, и ткань натянулась сильнее. И запах крови наполнил ноздри… Он пьянил, завораживал, заставляя меня нервничать…

И вдруг из детской послышался крик Эдвина.

Когда мы с Грэем и Бугалоном, который присоединился к нам в коридоре, ворвались в детскую, Эдди больше не кричал. Он лежал в кроватке, бледный, как смерть, и из его горла хлестала чёрная кровь.

Я на миг замерла.

А затем бросилась к постели Эдди и приподняла мальчику голову, одновременно пытаясь уменьшить поток крови, льющейся из его горла. Два часа… если я ничего не придумаю, Эдвин умрёт всего лишь через два часа!

Но что я могу сделать?! Что?!

— Гал, — раздался сзади странный, какой-то оцепеневший голос Грэя. — Зови Эллейн. Быстрее!

Тяжёлые шаги, стук от закрываемой двери, а потом оглушительный грохот — Гал явно разбил амулет призыва. Остаётся надеяться, что герцогиня сможет прийти в ближайшее время, иначе…