Кучер решительно щелкнул хлыстом, и карета медленно начала двигаться. Я, сидя на высокой подушке, казался спокойным властелином, погруженным в собственные размышления. Мое лицо оставалось безразличным, глаза закрытыми, словно за исключением меня в мире больше ничего не существовало.

Во время схватки мои инстинкты и навыки взяли верх, и я действовал автоматически, без размышлений. Но когда я понял, что убийца собирался уйти, я осознал, что не могу допустить его бегства. Моя мускульная память, приобретенная благодаря модифицированной сабле, взяла верх, и она помогла мне действовать механически, без внутренних колебаний.

Этот противник не имел шансов на выживание.

Карета медленно двигалась по извилистой дороге, покрытой слоем мягкой пыли. Уже прошло полчаса с того момента, как наш конный экипаж покинул окрестности гостиницы. Сегодня я решил не идти на склады о которых мне говорила Анна.

Во-первых это могло быть слишком опасно, учитывая какие у меня оказались охранники. А во-вторых она могла просто ввести меня в заблуждение по приказу своего хозяина.

Поэтому я приказал кучеру возвращаться домой.

В это уединенное мгновение, когда мой взгляд скользнул по безжизненным полям, до меня дошел отдаленный шум топота копыт и грохот колесницы. Он пронесся сквозь тишину, будто будил меня из глубоких размышлений.

Мои глаза устремились к окну, и в нем раскрылась удивительная картина. Карета, которая мчалась сзади под светом луны, представляла собой настоящее произведение искусства. Ее белоснежные лошади, мощные и грациозные, с легкостью тянули роскошный экипаж, украшенный изысканным серебристым цветочным орнаментом. Даже издалека можно было разглядеть детали, делающие эту карету непередаваемо изысканной.

Ветер приносил от кареты слабый, но явно узнаваемый аромат дорогих духов, создавая атмосферу роскоши и изыска. В то время как мы путешествовали в скромном конном экипаже, эта карета выделялась исключительностью своего внешнего вида.

Несмотря на мою изумленность красотой кареты, четверо гвардейцев были настроены бдительно и готовы к действию. Видимо они чувствовали себя виноватыми после событий в переулке возле гостиницы. Хотя я для себя уже решил, что отныне они будут только сторожить особняк, но никак не сопровождать меня в поездках.

Для охраны себя мне следовало найти более умелых воинов. Например мне подошла бы та четверка охотников на монстров из таверны. Вот только я не знал, кто они на самом деле. Ведь маг из их команды сбежал, что лишь усиливало мои подозрения об их причастности к убийству семьи Свиридоновых.

Но пора было возвращаться к карете, которая явно преследовала нас.

Нечто в поведении этой белоснежной кареты вызывало во мне тревожные мысли. Она двигалась намного быстрее нашего экипажа, и мои глаза заметили, что они двигаются без фонарей. Ночью вне города, без света фонарей, передвигаться было чрезвычайно трудно и опасно. Мне это не нравилось, и в этот момент мои опасения начали расти.

Один из гвардейцев выразил наши общие опасения:

— Что-то тут не так. Как-будто они не хотят, чтобы их заметили в темноте.

Я тоже сосредоточился на белоснежной карете и увидел кучера, который управлял ею. Мне показалось, что его лицо было мне знакомо, но я не мог вспомнить, где я мог его видеть ранее. Тем временем белая карета неслась вперед, не сбавляя темпа, и вскоре догнала наш конный экипаж.

Внезапно из белой кареты донесся знакомый женский голос, который перебил молчание ночи:

— Господин Черкасский, остановитесь пожалуйста.

Этот голос принадлежал Анне. Той самой девушке, которая встретила меня в гостинице «Серая куница».

Я приказал кучеру медленно замедлить ход, позволяя белой карете подъехать к нам. Таинственная занавеска медленно приподнялась, и перед нами внезапно раскрылось лицо, которое я хорошо помнил — это точно была Анна. Смешение эмоций, которые она вызывала, были как вихрь внутри меня.

Несмотря на то, что внутри меня штормили разнообразные чувства, мое лицо оставалось спокойным и невозмутимым.

Темнота на дороге была настолько густой, что ее лицо исчезло в тени, оставив только улыбающиеся губы и призывающие глаза.

— Не могли бы вы сопроводить нашу карету до города? — прозвучали ее слова, и я почувствовал, как бьется мое сердце.

На меня нашло чувство неясной тревожности, но я сохранял на лице невозмутимость. Потому что во всем этом было что-то странное. Сначала нападение убийцы сразу после выхода из гостиницы, а теперь Анна сама догнала нас и просит о странных одолжениях.

— Конечно, госпожа Анна, — спокойно ответил я и медленно опустил занавеску своей кареты, вновь скрываясь внутри. Моя уверенность давала мне силы противостоять этим странным обстоятельствам.

Анна, не унимаясь, продолжала:

— Господин Черкасский, у меня есть еще одна просьба. Наша карета немного сломалась и меня сильно трясет. Не могли бы вы помочь…

Мои глаза сузились, и он почувствовал, что-то в этой ситуации не так. Я был уверен, что за этим стоит нечто большее, чем просто случайная встреча. Отказать было рискованно; кто знает, как она могла бы ответить?

«Может быть ее прислали довершить начатое, потому что женщинам больше доверяют. Или у нее есть что сказать, чего она не решилась сделать в гостинице.»

— Если вы не возражаете сесть в мою скромную карету, я буду рад вас принять, — сказал я, нащупав и сжав рукоять своей сабли. Я знал, что с его помощью смог бы справиться, если что-то пойдет не так в этой загадочной ситуации.

— Спасибо вам, господин, — произнесла она с благодарным взглядом, когда я приказал кучеру остановиться. Моментом позже перед нами открылась дверца белоснежной кареты и оттуда вышла Анна.

Она воссияла передо мной, как прекрасное искушение, облаченное в вызывающее короткое платье, и, словно призрак в ночи, осторожно спустилась на землю. На её губах мелькнула искусительная улыбка, и я не удержался ответить ей таким же образом, прежде чем медленно, словно предвкушая наслаждение, выйти из кареты, чтобы встретить этот соблазн.

Её белоснежная кожа сверкала, словно луна, приковывая взгляд. Похоже, её губы были покрыты ярко-красной помадой, и в какое-то мгновение, когда она невольно высунула свой розовый язычок, это вызвало всплеск возбуждения у гвардейцев и моего кучера, наблюдавших за нашей встречей.

Подойдя ко мне, она двигалась с изысканной грацией, как профессиональная танцовщица, а я уступил дорогу, позволив ей войти в карету. В момент, когда она переступила порог, её короткое платье на миг задралось, открывая мне её округлые и соблазнительные ягодицы, словно искушение, которому было сложно устоять.

Платье тут же вернулось на место, но мои мысли уже были насыщены соблазнительными фантазиями. И внезапно, как в эротической сказке, она поскользнулась и начала медленно падать назад.

— Будьте осторожны, Анна! — воскликнул я, реагируя инстинктивно, и бросился к ней, чтобы предотвратить её падение.

Моё сердце колотилось от адреналина, но глубоко внутри меня проснулась какая-то невероятная страсть и чувственность. Я хорошо знал, что дамы иногда используют такие уловки, чтобы привлечь мужчин. Но когда её нежное тело мягко опустилось в мои руки, а её грудьнежно коснулось моего предплечья, то ее щеки покраснели, словно случившееся её сильно смутило.

Мое сердце билось с неукротимой страстью, которую я едва сдерживал, не желая выдать свои глубокие желания.

— Вы в порядке? — прошептал я, углубляя свой взгляд в ее глаза с намеком на беспокойство, но и с явным нарушением личных границ.

— Благодарю вас, господин Черкасский, — произнесла молодая дама, ее голос был мелодией, излучавшей чарующую сексуальность, будто она пела песню страсти. Ее улыбка приглашала меня в мир запретных желаний, как первый луч солнца после грозы.