Я кивнул, медленно и внимательно, словно подчеркивая важность этой информации.

— Ренгард, или как его там зовут, останется у меня, пока я не выясню все окончательно. — Я выдержал паузу, давая ей время для осмысления. — Редко можно встретить магов в этих краях, а, как ты понимаешь, любой маг сейчас попадает под мои подозрения по тому преступлению, о котором я упомянул. Ты вряд ли захочешь ему помочь. Ты не глупая, хотя и достаточно странная. Зачем тебе лишние неприятности?

— Вы будете пытать Ренгарда? — тихо спросила она, её голос был настолько слабым, будто она боялась услышать ответ.

Я пожал плечами, словно это была обыденная часть моей работы.

— Придется, если он продолжит упорствовать и не захочет рассказать сам.

Девушка казалось собиралась уходить, но внезапно повернулась и снова заговорила:

Вы даже не воспользовались мной, — сказала она, глядя на меня грустными глазами, словно её надежды были разбиты на крошки, и она чувствовала себя бесполезной и уязвимой. — Ну, я имею в виду, другие бароны, они бы использовали беззащитную пленницу, а вы…

Я улыбнулся, осознавая, что она говорит правду. Действительно, она была красивой и беззащитной, но мои намерения были иными. Я не хотел воспользоваться её уязвимостью, хотел, чтобы она пришла к этому сама, чтобы победа была не только моей, но и её.

— Но я не барон, — ответил я, продолжая сидеть в кресле. Моя внимательность не покидала её, и мне было интересно, как она отреагирует.

Девушка была в полной растерянности, её лицо вспыхнуло алым румянцем, и она не осмеливалась поднять глаза, чтобы встретить мой взгляд. Я чувствовал, что в её уме развернулась настоящая битва — она пыталась распутать клубок моих намерений, понять, почему я не сделал то, ради чего я сюда явился. И в то же время она рассматривала возможные выгоды, которые могли бы ей принести мои действия, если бы я решил нарушить её волю.

— Тогда кто вы? — прошептала она с трудом, её ресницы дрожали от нервозности, и она кивнула головой, пытаясь взять себя в руки. Пот на её лбу свидетельствовал о её беспокойстве. Моя хитрая стратегия приносила плоды — она начинала осознавать, что я вполне могу захватить полный контроль над её судьбой, и этот ужас наполнил её душу. Её тело дрожало, словно лист на ветру.

— Я управляющий этой провинцией, назначенный сюда моим отцом, герцогом.

Девушку охватила паническая тревожность, и она прикрыла глаза рукой, стараясь скрыть свою слабость. Мои слова казались слишком громким эхом в её сознании. Ей было нелегко признать и принять моё высокое положение.

Затем она сделала то, на что я вовсе не рассчитывал.

Безмолвно и настойчиво она приблизилась ко мне и присела на ковер, затем присосалась к горлышку.

— Мммм… Так вкусно… Уммг… уммг… уммг…

— Мммм… Так вкусно… Уммг… уммг… уммг…

Маленькие капельки жидкости, остатки нектара, который она только что вкусила, стекали медленно по ее подбородку и углублениям между ее чувственными грудями. Вздохи удовольствия и сладкие мурлыкания неслись из ее груди, словно мелодия, созданная самой природой.

Счастливая улыбка украшала ее лицо, когда она, наконец, освободилась от этого божественного экстаза. С грацией она подняла пустую бутыль и поставила ее на стол, словно доказывая, насколько она насладилась каждой каплей этой божественной жидкости.

— Извините, но эта вода такая вкусная, — прошептала она, прикасаясь к своим губам, все еще вспоминая вкус, — просто жажда овладела мной, и я не могла устоять.

— Да ничего, я понимаю, — кивнул я, — все же ты пробыла здесь несколько часов, пока мы пытались разговорить этого упертого мага.

Девушка поднялась, придавая своей фигуре изящество и грацию, и плавно направилась к выходу. Ее шаги были маняще плавными, и бедра ее качались, словно ритмичные волны.

Когда она исчезла за дверью, я тоже поднялся, чтобы проверить, как идут дела у моих верных гвардейцев. Как оказалось они трудились с полной решимостью и преданностью, следуя моим приказам.

Маг, этот непокорный колдун, был привязан к вертикальной опоре и выглядел, как жалкое и изможденное существо. Гвардейцы беспрестанно обливали его ведрами ледяной воды из лошадиной поилки во дворе трактира, каждая капля которой совершала крошечную победу над его силой и волей.

В глазах гвардейцев, сверкая от преданной решимости, мелькали искры радости, словно они исполняли самый заветный момент своего служебного долга. После непрекращающегося потока ледяной воды, мага ждала кара — хворостина, ударяющая его по беззащитным пяткам. При каждом ударе, по дрожащему от боли мага, в воздухе вспыхивали искры возмездия.

— Ай-вэй, постойте-ка, — я остановил их, голос мой звучал твердо и авторитетно, — когда я приказал не давать ему ни минуты сна и медитации, я имел в виду, что вы должны использовать более человечные методы. Мы еще должны доставить его во дворец, а он уже мокрый, как мышь. Не дай бог, заболеет. А учитывая, что сейчас не май месяц, то шансы весьма велики.

Взгляды гвардейцев были наполнены укоризной, они переглянулись друг с другом, осознавая свою ошибку. Маг, оставшись безмолвным и всё ещё яростно морщив брови, попытался выразить свое недовольство взглядом, но кляп во рту не позволил ему произнести ни слова. Он сделал глубокий вдох, наконец осознав конец своих мучений.

«Какой наивный, это только начало,» — подумал я.

— Ладно, загружайте его в карету, — распорядился я гвардейцам. — А лучника и громилу, отпустите.

— Есть! — ответил один из гвардейцев, выразительно кивнув, затем резко повернулся и бросился выполнить приказ.

Подойдя к капитану Ивану, я передал ему мешочек с монетами:

Расплатитесь с трактирщиком за причиненный ущерб, — сказал я.

Иван взял мешочек с благодарностью и утвердительно кивнул головой. Затем, выходя из трактира, я сел в карету. Гвардейцы уже успели загрузить мага, и двое из них сидели по бокам от него, прямо напротив меня.

Колеса кареты скрипели, создавая ритмичный звук, который сочился в ночное безмолвие, словно серенада мраку. Оставив трактир позади в самом начале этой непростой ночи, мы медленно въехали во тьму улиц не освещенных фонарями.

Мой взгляд скользнул к магу, и я не мог удержать улыбку. Бледное лицо его, иссохшее от многих страданий, словно отражало всю жестокость этой ночи. Узкое лицо, большие темные глаза — он выглядел усталым и изможденным. В тесной карете ему пришлось пригнуться, и его глаза излучали затравленное безумие, словно последний свет в его жизни.

— Ну, как, будем продолжать молчание? — я спросил с издевкой, словно подразумевая, что маг способен разговаривать.

Он издал что-то невразумительное, стараясь выбраться из этой безмолвной паузы.

— Ах, да, конечно, — я подал понимающий жест, — у тебя кляп во рту. Не можешь говорить, понимаю.

После короткой паузы я продолжил:

— Ты, вероятно, уже догадался, кто я такой. Меня зовут маркиз Димитрий Черкасский, я управляю этой провинцией. И ты, маг, подозреваешься в ужасных преступлениях. Одиннадцать человек погибли, и ты будешь нести ответственность за их смерть.

Глаза мага округлились от удивления, и он замычал еще более нечленораздельно, видимо пытаясь что-то сказать в свое оправдание. Он даже попытался вскочить со своего места, но гвардейцы, ожидавшие такого момента, быстро силой усмирили его. Один из них даже слегка постучал его по голове, выразив свое недовольство и беспокойство перед нелегким будущим мага.

— Тихо, тихо, — произнес я, пытаясь усмирить горячих гвардейцев. — Не надо мага по голове бить. Это может навредить ему, а мозги у мага — его самая ценная часть. Это только вам голова нужна, чтобы в нее есть.

Мы находились в карете, где было не слишком тепло, ведь здесь еще не изобрели климат-контроль. Вероятно, можно было бы попросить мага разжечь огонь, но мне страшно было даже думать, что он, испугавшись, мог бы случайно поджечь нас всех. Несмотря на это, я все равно беспокоился о его здоровье после прохладного душа, поэтому попросил кучера ускорить движение лошадей.