Он судорожно вдохнул и слабо повторил за своим собеседником:

- Я вляпался?! Но ведь… О, Господи!

На другом конце отключились. Семен Петрович сначала посмотрел на телефон, потом перевел тоскливый взгляд на бутылек с валерьянкой. После чего оба предмета поставил на стол, а освободившимися руками обхватил лысеющую голову.

«Как он мог сотворить такое! Как он мог?! Он, человек уже далекий от романтического возраста, в котором еще объяснимы подобные выходки! Он почти старик, а мотался по Москве с чужим пистолетом, он хотел застрелить херра Шульца! И ради чего?! Ради того, чтобы его вот так грубо предали?! Он остался один на один со своими преступлениями и со своим неминуемым наказанием. Которое непременно заявится в лице хмурого следователя Изотого. А он уже бродит по заводу, и рано или поздно догадается, на ком сходятся концы всех нитей».

Семен Петрович вздохнул и взял трубку рабочего телефона. Он еще повздыхал какое-то время, затем набрал номер.

- Вася, - почти ласково проговорил он в трубку, - Зайди ко мне, пожалуйста. Есть разговор.

***

- Если позвонить отцу и спросить про пистолет, он точно заподозрит неладное, - Тимофей сел на край стола для переговоров и, по обыкновению, тоскливо уставился в окно, - Он примчится на завод, а когда примчится, то вся картина повергнет его, мягко говоря, в шок.

- Странно, что твой братец ему еще ничего не разболтал, - Рубцов примостился рядом.

- Можно подумать, ты Ваньку не знаешь. Он король эффектных выходов. Бережет сенсацию для совета акционеров. Я подозреваю, он уже заготовил речь минут на сорок, после которой у меня едва хватит времени собрать свои вещички прежде, чем меня с позором выставят из этого кабинета.

- Глупости! – отмахнулся Рубцов, - Что у него есть? Странная история с кражей мяса на Гусарской колбасе, которая теперь настолько бездоказательна, что о ней и говорить-то стыдно.

- А трупы?

Начальник службы безопасности пожал плечами:

- Даже если их застрелили из твоего пистолета, то твоих отпечатков на нем нет.

- Наверное, есть… - Тарасов вздохнул.

- Что значит есть?

- Ну… - Тимофей сделал неопределенный жест рукой, - Когда-то же я его держал в руках. Я всегда знал, что у отца есть пистолет. Только вот последнее время как-то подзабыл. А раньше, мы с Ванькой даже стреляли из него по консервным банкам. Постой! Да ведь совсем недавно! На даче дело было, около года назад.

- Это еще не доказательство твоей причастности к убийствам. Как я понимаю, на этом пистолете свои пальчики оставили все члены семьи Тарасовых. Так что тебе не о чем беспокоиться.

- Ага, кроме одного: пистолет хранился в моем сейфе, а теперь его там нет.

- Так, давай еще раз по порядку. Что у нас есть…

- Легче сказать, чего у нас нет, - проворчал Тимофей, - Вот пистолета, к примеру, у нас уже нет.

- Да и хрен с этим пистолетом! Нам надо разобраться во всем остальном.

- Я ни о чем остальном думать теперь не могу, - пожаловался старший Тарасов, не сводя глаз с одинокой осины за окном, на которую он еще два дня назад мечтал свалиться, чтобы временно избавить себя от подступающего совета акционеров. Как же тогда все еще было хорошо. Единственной проблемой в его жизни являлась недосдача мяса. А теперь, вот, к трем трупам прибавился еще и пропавший пистолет. И его владелец готов был поклясться на чем угодно, что именно из этого пистолета застрелили всех троих. Иначе, зачем его красть из сейфа? Не развлечения же ради.

- Что у нас есть по колбасе? – вопросил Рубцов и, схватив карандаш, сунул его за ухо.

- Ни хрена у нас нет, кроме воплей херра Шульца, - проворчал Тимофей.

- Вот! – наставительно произнес начальник охраны и сунул второй карандаш за второе ухо. Теперь он походил на чрезмерно усердного клерка. Не хватало только черных нарукавников и очков на носу, - Была ли кража или не было, нам все на пользу.

- Да что ты говоришь?! – директор перевел удивленный взгляд на начальника службы безопасности.

- То, что нужно, - уверенно продолжил тот, - К примеру, кража была, и наш немецкий хер ничего не придумал. Как вывезти мясо с завода? Ведь это практически невозможно. Рано или поздно у кого-нибудь возникнут вопросы, куда это вывозят сырье, так?

- Ну?

- Другими словами, мясо без проблем можно вывезти только в одном виде – как продукцию. А тут уже все проще.

- Подожди ка, - оживился Тарасов, - Если кража была в колбасном цехе, да на Гусарской колбасе, то проще всего немного исправить рецепт и выпускать больше этой самой колбасы. А излишки пихать налево, так?

- А я о чем говорю! – воодушевился Рубцов, - но пихать налево с завода тоже не так-то просто. Каждая партия грузится на машины, у водителей есть накладные. А уж водители развозят продукцию согласно накладным – по заказчикам. Машина с колбасой без всяких бумажек просто так выехать с завода не может. Охрана не выпустит. Каждая накладная проходит через заводскую бухгалтерию. Там же хранятся договоры с заказчиками. Ты помнишь всех заказчиков, с которыми у тебя договоры на поставку Гусарской колбасы.

- Ты спятил? У меня же голова, а не пентиум. Но это легко узнать: у Тамары в компьютере есть все исходные данные.

- Таким образом, у нас есть шанс проверить, была ли кража. Потому что если сверить заказчиков в компьютере твоей секретарши и накладные, копии которых есть в нашем отделе, то мы быстро вычислим левую компанию, куда вывозили колбасу. А дальше уже дело техники. Я перетрясу нашу уважаемую бухгалтерию и найду предателя, - с этими словами Рубцов победно взглянул на шефа, вытащил карандаши из-за ушей и метко пульнул их в корзину для мусора.

- А если все сойдется, и мы не обнаружим левую фирму? – усомнился Тарасов.

- Тогда будем действовать согласно плану Б: пойдем к херру Шульцу, возьмем его за грудки и будем трясти до тех пор, пока он не сознается, на кой хрен он устроил весь этот цирк с Гусарской колбасой.

- И чего мы сидим? – неожиданно вопросил Тимофей.

Как по команде, оба спрыгнули со стола и с призывным криком «Тамара!» понеслись к двери.

Секретарша не успела удивиться, потому что страшно испугалась, когда ее босс и начальник службы безопасности, одновременно вывалились в приемную с ее именем на устах.

***

Андрей Сазонов едва успел надавил на педаль тормоза. Его девятка, упершись в передние колеса застыла как вкопанная, а ведь могла бы врезаться в новенький бок уже летевшей через перекресток синей Ауди. Вот шуму было бы.

«За рулем надо думать о дороге, - озлобленно ругнул себя Андрей и покосился на красный глаз светофора, - А то размечтался, идиот!»

Но злость быстро улетучилась. Ругать ему себя было не за что. Ведь чувства разумом не вытеснишь. Куда же от них деваться, если они нахлынули волной и затопили все его существо по самую макушку. Тут можно силиться мыслить хоть о дороге, хоть о падении курса доллара – все одно – пустое это занятие. Мысли о ней из головы не уходят. И все другие становятся второстепенными.

Тамара! Это имя он повторяет уже два дня без остановки. Галку вон уже пять раз назвал Тамарой. Та злится и ехидствует, а он краснеет как рак каждый раз, когда попадает в такое глупое положение. Хорошо еще, что она не догадывается, что он не просто так произносит это имя. Что у этого имени есть прекрасная хозяйка, в которую он Сазонов, и это уже следует признать как факт, влюблен как самый сопливый из всех сопливых юнцов. И какая странная штука – эта любовь. Ведь виделись они всего-то дважды, и оба раза, мягко говоря, не в слишком романтической обстановке. Все-таки трупы не лучший фон для свидания. А вот, поди ж ты. Влюбился и все дела.

Девушка, конечно, стоящая. Такая, о которой он, можно сказать, всю жизнь мечтал. И красивая, и умная, и дерзкая, и не распущенная. Совершенство ни дать, ни взять! Эх, если бы при других обстоятельствах… Но что он может теперь, когда он преступник, и по его следам уже идет закон в лице следователя Изотова. Ведь сегодня – завтра он докопается до истины. И где тогда будет Сазонов вместе со своими неожиданно нахлынувшими чувствами? Правильно, в следственном изоляторе. Так что его задача пока затаиться, а не вытаскиваться на свет с ярко-полыхающей любовью в сердце. Не ко времени. Остается лишь надеяться, что Тамара дождется того счастливого времени, когда он сможет открыть ей свои чувства.