- Мао не пьет вина и ему плевать на салаты, - сурово объявила посетительница, - Он ждет свой стейк.

- Как его прожарить? – невозмутимо осведомился официант, который привык к разным выкрутасам клиентов. Например, вчера ночью какой-то 100-килограмовый банкир танцевал на столе нижний брейк в одних трусах. Так что желание этой дамочки накормить свою собаку, по сравнению с той отвратительной сценой, просто пустяки.

- Можете совсем не жарить, - Марго вздохнула, - Просто принесите побыстрее.

- Подать с салатом, зеленым горошком, тропическими овощами или соусом «Порминье»?

- Мы говорим о собаке! – Марго почесала Мао за ухом. Пес хрюкнул и открыл один глаз, - Он не ест тропические овощи и тем более на дух не переносит любой соус, включая и ваш «Порминье»! Он любит мясо. Мясо, только и всего. Если вам угодно, можете подать стейк на золотой тарелке. Но если вы не сделаете это быстро, он опписает вам все ваше заведение.

Официант на полусогнутых понесся исполнять просьбу клиентки.

- Так какого борца за истину вы имели в виду? - улыбаясь, возобновил разговор Нарышкин.

- Ну, Густава, разумеется, - Марго отложила вилку с салатом, и, взяв бокал, глотнула терпкого вина, - У меня не выходит из головы его телефонный разговор, помните?

- Не совсем… - Андрей нахмурился, пытаясь воскресить в памяти события сегодняшнего дня.

Ничего не выходило. Все его мысли занимала та, которая сейчас сидела напротив. Есть красивые женщины, с умными глазами, в которых хочется утонуть. Есть женщины с прекрасной фигурой: длинными ногами, большой грудью и тонюсенькой талией. Есть всепонимающие женщины, с которыми настолько приятно общаться, что это общение как-то незаметно становится интимным, затем постельным и, наконец, плавно переходят в неразрывные брачные узы. Одним словом, существует огромное многообразие женщин, которые при тех или иных обстоятельствах мужчина видит утром, лежащими рядом в постели. Но есть такие женщины, как Марго. Рядом с ними у любого здорового мужчины возникает острое желание ими обладать. Он даже не в состоянии ответить почему. Что так в них возбуждает: броская красота, такая же броская глупость, равнодушие ко всему, кроме себя самой, или что-то другое. Да и не важно отвечать на этот вопрос, и времени на ответы нет. Желание жжет мужчину изнутри, не оставляя сил ни на что больше. Единственное, о чем он может думать рядом с такой женщиной, так это как, когда, что нужно сделать и куда отвезти, чтобы мучение, наконец, прекратилось. И любой здоровый мужчина готов в такие томительные минуты, часы, а то и сутки ожидания расстаться с чем угодно. Даже с любимым автомобилем. В этом и есть суть фразы: «все к ногам любимой». В некоторых случаях данная истина работает на все сто.

Сейчас Андрей всячески пытался задавить в себе горячее желание, которое со вчерашнего дня уже успело прожечь его внутренности до острой боли. Он прекрасно понимал, что, накинувшись на Марго прямо здесь, в ресторане, он в лучшем случае заработает пощечину. С ней нужно говорить. Обсуждать то, что ее интересует. И хорошо, что она не завела разговор о маникюре, в котором он полный профан. Если ей хочется болтать о каком-то борце за истину, пусть будет борец за истину. Банкует она. Эти женщины всегда банкуют. Потому что мужчины рядом с ними абсолютно беззащитны.

- Что с вами? – ее алые губы тронула легкая полуулыбка. Разумеется, она знала наверняка, какие муки испытывает ее собеседник. И любовалась этими муками, как палач любуется своей работой, разглядывая мученика на дыбе.

- Густав… Густав… - из последних сил пробормотал Андрей, - нет тот ли это немец? Технолог вашего предприятия?

- Он самый, - Марго поняла, что в данный момент Нарышкина вряд ли заинтересует ее аппетит, поэтому неспешно сунула креветку в рот и так же неспешно прожевала ее.

Андрею нужно было время, чтобы собраться с мыслями для продолжения беседы. И она щедро подарила ему пару минут. После чего продолжила:

- Помните, мы спускались по лестнице, а он говорил по телефону. Он сказал тогда: «Наш уговор у сила. Я делать так, как обещать». Как вы думаете, кому он мог сказать такие слова?

- Хм… - Нарышкин схватил бокал вина и залпом осушил его. После чего хрипло изрек, - Да мало ли у него знакомых, которым он мог дать какие-то обещания.

- Хотите правду? – она склонила голову на бок, помолчала немного, а потом проговорила, - В Москве – ни одного. Вполне возможно, у него есть какие-то знакомые в его Германии. Но, согласитесь, странно, что он беседует с немцами на плохом русском.

- Странно, - кивнул Андрей, которого знакомые херра Шульца волновали меньше, чем проблема июньских набегов саранчи на поля штата Колорадо, - А что вы думаете по этому поводу?

- Хм… - Марго прожевала еще одну креветку, - Я хотела узнать, что вы по этому поводу думаете…

«Я думаю, что прямо здесь и сейчас готов содрать с тебя вот этот прозрачный шарфик, которой ты ошибочно принимаешь за платье!» - с некоторым ожесточением сказал себе Нарышкин. Однако пагубные мысли, которые любой психолог назвал бы неадекватными, патологически извращенными, а может быть даже асоциальными, никак не отразились на его лице. Он даже смог мило, совсем по-дружески улыбнуться.

- Я думаю, что ваш Густав, несмотря на свои странности, все-таки смог найти в Москве приятелей. С чем его и поздравим, - Нарышкин налил вино в бокал, поднял его, словно говорил тост за здравие херра Шульца, а затем снова выпил до дна в тщетной надежде, что алкоголь хоть немного ослабит его мучения.

- Таким деловым тоном, - Марго задумалась на мгновение, а потом решительно мотнула головой, - Таким тоном с приятелями не говорят. Разве что эти приятели задолжали ему крупную сумму денег. Или он им…

- Насколько я заметил, - Андрей промокнул салфеткой уголки губ, понимая, что ни черта вино не действует, и он по-прежнему остро желает накинуться на свою собеседницу с жаркими поцелуями, - Херр Шульц всегда говорит одним и тем же тоном – с едва сдерживаемой истерикой в голосе, - Он усмехнулся и мягко пояснил, - Хотя вполне возможно, это происходит от того, что человеку трудно говорить на чужом языке. Наверное, на своем родном немецком он использует иные интонации и говорит, как поет.

Марго задумчиво сунула в прекрасный алый ротик еще одну тигровую креветку.

Ее собеседник склонил голову и пронзил ее каким-то особенным, всепонимающим взглядом:

- А что вас, собственно, беспокоит? Вы его в чем-то подозреваете?

- Видите ли… - Марго сморщила носик, отчасти потому, что ей было непривычно говорить на столь странные темы с мужчиной, с которым они испытывали взаимную симпатию. Обычно при таких обстоятельствах и с собеседником даже вдвое меньшей привлекательности она изо всех сил ускользала от каких-либо серьезных обсуждений. Она болтала всякую чушь, даже не утруждая себя задумываться, что в этот момент слетает с ее языка, потому что «болтать чушь» она умела виртуозно. Она лилась из нее как музыка, которую приятно слушать, не особенно вникая в партитуру. Но теперь судьбы ее и этого французского Нарышкина переплелись столь странным образом, что сейчас ей вдруг захотелось обсудить с ним такое, что при иных обстоятельствах она даже не стала бы брать в голову, - Из Китая самолет летит довольно долго… А у стюардессы, как на зло, не было ни одного приличного журнала. Только какие-то политические газетки, от которых меня, извините, тошнит даже больше, чем от летного угощения. Заводить знакомства в самолетах я считаю неприличным, тем более что во всем первом классе летела только я и какой-то полупьяный гражданин китайской национальности. Так вот… поскольку заняться мне было абсолютно нечем, смотреть в окно самолета быстро надоедает, а спать сидя невозможно даже в кресле первого класса, мне пришлось смотреть кино.

Последнее признание она произнесла с таким удрученным видом, словно в самолетах Аэрофлота пассажирам дальних рейсов насильственно показывали жесткое порно. Она даже покраснела, - И фильм-то был какой-то дурацкий и старый. Назывался, кажется, «Возвращение президента» … - она нахмурилась, вздохнула и поправилась, - Нет, скорее всего, резидента. Да, «Возвращение резидента». А вы знаете, кто такой резидент?