— Уверена, что, если парень действительно заинтересован, он приложит усилия и не будет тупить из-за твоей застенчивости.

Она вздохнула.

— Думаю, я умру девственницей.

Я засмеялась.

— Дорогая, ты все еще молода, великолепна, мила и умна. Ты совсем не похожа на ту, какой я была в студенческие годы. Просто не… не влюбляйся в первого, кто тебя соблазнит. Убедись, что он одобрен папой и мной. Я не хочу, чтобы ты совершила ту же ошибку, что и я.

— О, Кензи.

— Нет, я действительно хотела бы послушать тебя и папу в те дни. Тогда бы я не потратила шесть лет на парня, которому была безразлична.

— Тогда у тебя не было бы замечательной работы, и, судя по тому, что ты рассказывала, милой спальни, в которую ты можешь возвращаться каждый вечер, и ты также не встретила бы Дилана или Анджелию. Некоторые вещи случаются не просто так. Может быть, тебе было суждено потратить шесть лет с ним, чтобы наконец найти себя и в конце концов встретить человека, который станет твоим всем, и он увидит то же самое в тебе.

— Я могу только надеяться и хочу, чтобы у тебя было то же самое, Лори.

— Когда-нибудь, может быть. — Я слышала улыбку в ее голосе. — В любом случае, я позвонила тебе, чтобы предупредить о том, что у папы новый телефон. Его сообщения стали еще хуже, чем раньше.

Я засмеялась и сказала:

— Это просто невозможно.

— Подожди, позволь мне переслать тебе сообщение, которое я получила от него сегодня днем.

Тишина, а затем мой телефон зазвонил. Я отодвинула его от уха, чтобы посмотреть на сообщение.

Мармеладка,

Мне нужен мужчина. Я возбужден. Ты можешь сходить в магазин и купить мне несколько мужчин. Принеси домой любого. Без шуток. От одной мысли о мужчинах у меня текут слюнки, я так возбужден. Спасибо, сладкая! Папа.

Я разразилась смехом, схватившись рукой за живот, когда перечитала это вновь, еще более дикий смех покинул мое тело. Прижав телефон к уху, первое, что я услышала, был крик отца на заднем плане.

— Над чем она смеется? Ты не могла. Ты показала ей. Как ты могла? Я говорил тебе, Мармеладка, ты могла бы стать моей любимицей, если бы никому не показывала это сообщение и просто удалила его. — Папа выругался, а потом сказал в трубку. — Кексик, это все проделки тупого телефона. Он заменил мои слова своими, а я не стал перечитывать. Я думал о еде.

— Ты уверен, что не думал о мужчинах?

— Черт, ты такая же маленькая поганка, как и твоя сестра.

Фыркнув сквозь смех, я спросила:

— А что там должно было быть написано?

— Неа, у вас сговор с другим маленьким дьяволом, которого я породил. Я не буду разговаривать ни с кем из вас.

Я услышала, как Лори окликнула отца. Он что-то пробормотал себе под нос, а потом она снова заговорила в трубку:

— Это было очень смешно. Он весь покраснел. Когда я впервые прочитала это, я никогда раньше не смеялась так долго и громко в группе. Там должно было быть написано: «Мне нужно мясо. Я голоден. Ты можешь сходить в магазин и купить мне немного мяса. Принеси домой любого. Я не привереда. От одной мысли о мясе у меня текут слюнки, я так голоден». — Она захихикала.

— Если бы папа не убил тебя, тетя Оливия могла бы хорошенько посмеяться над этим, а потом устроила бы папе кучу дерьма из-за этого.

— Знаю. — Она захихикала. — Может быть, оставлю это для Рождества. Тогда, по крайней мере, я смогу спрятаться за тебя.

Рождество. Я так давно не проводил его с ними. Мысль об этом стерла улыбку с моего лица.

Лори хорошо знала меня, даже после разлуки, и приказала:

— Не думай об этом, Кензи. Мы все знали, что ты хотела быть с нами. Мы не таим обиды или прочего, так что и тебе не нужно корить себя. Мы смотрим в будущее, сестра. А не в прошлое.

— В будущее.

— Да, и мы собираемся провести лучшее время вместе.

— Ты все еще собираешься приехать сюда, как только закончится твой курс?

Она засмеялась.

— Ну, я не передумала с тех пор, как мы разговаривали в последний раз. Хотя папа и не хочет меня отпускать, но ему придется.

— Не могу дождаться, когда мы вместе снимем квартиру.

— Я тоже.

— Дьявольское отродье, прекрати сплетничать со своей сестрой и иди ужинать.

— Скоро поговорим? — спросила Лори в трубку.

— Конечно. Люблю тебя.

— Я тебя тоже. Пока.

— Но не навсегда. — Ухмыльнувшись, я закончила папиной фразой разговор.

Было здорово, что моя семья вернулась, и я не могла дождаться нашего первого Рождества вместе. Тетя Оливия, папина сестра, и дядя Мейсон обычно прилетали из Австралии. Они любили устроить папе ад. Но и он не оставался в долгу, поэтому день всегда был полон смеха.

После быстрого перекуса я решила заглянуть в тренажерный зал и бассейн. Облачившись в цельный купальник, я надела поверх него летнее платье и взяла полотенце. Надеялась, что бассейн будет в моем полном распоряжении. Я знала, что на гостевом этаже остановился клиент со своей свитой, но не видела, кто это был, и сомневалась, что они захотят плавать или пользоваться тренажерным залом, так как остановились в городе исключительно для отдыха.

Двери лифта открылись, и я шокировано ахнула. Он был огромным. Бассейн гигантских размеров встретил меня, а слева располагался тренажерный зал со всеми известными человечеству тренажерами, по крайней мере, я была в этом уверена.

Раздался удар. Я шагнула дальше. И тут я заметила Грейсона.

Боже милостивый.

Он был в дальнем углу, лежал на скамье и поднимал тяжести.

Он был без футболки. Я никогда не видела его в таком виде и жалела, что не видела, потому что до этого момента я и не подозревала, насколько он мускулист.

Черт побери, у него еще и пресс есть, целых восемь кубиков.

Почему, боже, ну почему он должен быть таким красивым?

Даже его ноги, обтянутые спортивными штанами, казались сильными.

Мне нужно было отступить. Уйти оттуда, пока мой разум не начал снабжать меня мыслями, которых я не хотела и не могла иметь.

Шаг назад… Я поскользнулась на ровном месте и шлепнулась на задницу. Закрыв глаза, я легла на пол, прикрыв рукой пылающее лицо, и молилась, чтобы босс не услышал моих грациозных движений.

— Макензи?

Нет, блин нет, нет.

Я хотела бы оказаться в своей комнате, подальше от него и его тела.

— Ты в порядке? — его голос приближался.

Может быть, я могла бы притвориться, что упала в обморок?

Нет. Тогда он подумает, что я упала в обморок, увидев его, или вызовет скорую помощь, и они узнают, что я большая обманщица.

— Я в порядке, — крикнула в ответ. Убрала руку и открыла глаза, а затем закричала. Грейсон склонился надо мной. — Ты… ты… должен перестать меня пугать.

Его губы подергивались — жест, который стал мне так знаком, и, если я задумывалась об этом слишком сильно (чего, конечно, я не делала), рой гиперактивных бабочек сразу же заполнял мой живот. Он протянул руку. Не задумываясь, взяла ее, а затем, быстро потянув меня за руку и больше ничего, он поставил меня рядом с собой.

Черт. Пот покрывал его тело; он блестел из-за него.

Отвернись, Кензи. Отвернись.

Но я ничего не могла с собой поделать. Мои глаза словно приклеились к его груди и твердому прессу.

У Роберта никогда не было мышц пресса. Он никогда не был твердым. И никогда не выглядел так хорошо в одних спортивных штанах, как Грейсон.

Мои глаза расширились. Я только что простонала?

О, мой, блядь, Бог.

Переведя взгляд на пол, налево, а затем направо, я пробормотала следующие слова:

— Эм, я, ах, извини, что прервала тебя. Я, гм, просто думала пойти поплавать.

Чтобы, возможно, утопиться.

Не облизывай губы.

Но они сухие.

Нет. Не облизывай их. Грейсон может неправильно понять.

Но они такие сухие.

Мне все равно. Не лижи их.