На второй день после того как Саймон перебрался в Иммортелию, над его головой начали сгущаться тучи: объявился Шидал. Сейчас у манокарца была кофейного цвета кожа, черный кучерявый парик и такая же бородка, но Саймон узнал его голос, когда тот, остановившись около автомата с прохладительными напитками, заказал мятную санду. Этот страшный, отвратительный голос Саймон отличил бы из тысячи! Он заспешил прочь, понемногу ускоряя шаги, а оглянувшись через плечо, обнаружил, что манокарец пристально смотрит ему вслед. Тогда Саймон бросился бежать.
— Стой, паршивец! — крикнул Шидал и побежал за ним.
— Ваша мятная санда, господин! — напомнил робот. — Возьмите мятную санду!
Так как заказчик не взял мятную санду и успел на некоторое расстояние отдалиться, а программа требовала, чтобы напиток был вручен покупателю, коли уж тот за него заплатил, автомат покатился следом. Погоня продолжалась полтора часа — пока ошалевшему от ужаса и отчаяния Саймону не удалось на бегу проглотить вторую капсулу мейцана, что позволило ему оторваться от Шидала и назойливого робота.
После этого случая он стал осторожней, но не покинул Иммортелию. Он должен кого-нибудь найти. Еще четыре раза натыкался он на манокарца и еле уносил ноги; в конце концов Саймон начал подозревать, что Шидал пользуется услугами справочных автоматов, как поступил он сам, когда заминировал беседку с гладиолусами. Шидал — нечестный тип, ничего другого от него не дождешься… К счастью, про будку под мостом он не знал, и по ночам, укрывшись в своем убежище, Саймон мог передохнуть.
В Леверре все еще не кончилась зима. Здания вырисовывались на фоне вечернего бледно-серого неба четкими силуэтами — купола, арки, угловатые многогранные фигуры; иные из них блестели, словно покрытые коркой льда. Для Тины Леверра всегда была особенным местом. Именно здесь она предприняла свою первую, неудавшуюся попытку побега и уже потом, на «Эдлоосе», постоянно вспоминала необъятный, яркий, засыпанный снегом город — город неосуществленных возможностей, который жил таинственной, запретной для нее жизнью (она тоже могла бы участвовать в этой жизни, если бы родилась здесь, а не на Манокаре). В этом было что-то от любовной лихорадки — с той разницей, что объектом ее желаний был не человек, а целый мир. Запертая в крохотной каюте на борту «Эдлооса», Тина думала о недостижимой теперь Леверре на протяжении долгих дней и ночей, находя все новые и новые отложившиеся в памяти детали — вплоть до момента катастрофы.
Сейчас, шагая рядом со Стивом по широкой, продуваемой холодным ветром улице, она сознавала, что победила, — это ощущение возникало у Тины всякий раз, когда она попадала в Леверру. Она давно уже находится по другую сторону барьера, отделившего Манокар от остального мира, прежние запреты потеряли силу, да и сама она изменилась. Именно здесь, в Леверре, произошла восемь лет назад та достопамятная стычка с Пенгавом (о чем Тина не жалела: публично избив затеявшего ссору высокопоставленного манокарца — тогда еще не президента, — она наконец-то взяла реванш за все ранее перенесенные побои).
Если Тина бывала на Ниаре, она непременно посещала Леверру. Но в этот раз она впервые прилетела сюда не для того, чтоб отдать дань прошлому, а по вполне конкретному и прозаическому делу. Здесь жил Виллерт Руческел — человек, который знал многих знакомых Терезы Салкадо, но с самой Терезой никаких связей якобы не поддерживал. Впрочем, «якобы» или «действительно» — еще предстояло выяснить.
Виллерту Руческелу принадлежала небольшая фирма, производившая дезодоранты. Химический завод находился на Криоле — спутнике Олимпа, который официально считался собственностью «Галактического лидера». Руческел платил «Лидеру» за аренду и ему же сбывал оптом всю свою продукцию. Очевидно, такая форма сотрудничества вполне устраивала обоих партнеров.
— Слишком много совпадений, — заметил по этому поводу Стив. — И потом, если дезодоранты такие хорошие, почему корпорация до сих пор не поглотила маленькую фирму?
— Это дезодоранты группы «N», — отозвалась Тина, просмотрев каталог. — Оригинальные, на любителя. Устойчивый, но ограниченный спрос. Может быть, «Лидер» опасается, что спрос упадет и это производство станет для него обузой? С другой стороны, фирма Руческела и без слияния никуда не денется, раз она на Криоле.
— Я никогда не бывал на Криоле, — задумчиво произнес Гонщик. — Там как будто нет ничего такого, что курирует лично Генлаор. Стоит туда заглянуть…
Этот разговор состоялся сегодня утром на яхте Гонщика. А сейчас они оба остановились перед серым цилиндрическим зданием, окруженным приросшей к корпусу колоннадой. Кое-где меж колонн виднелись небольшие полукруглые балкончики. Ни окон, ни дверей. На перилах балкончиков лежал снег, внизу намело целые сугробы — нетронутые, розоватые в вечернем свете, они наводили на мысль, что дом необитаем.
— На крыше площадка для аэрокаров, — запрокинув голову, отметила Тина.
— А внизу — туннель, который сообщается с подземной магистралью, — подхватил Стив. — Хороший дом, без приглашения не войдешь. Заберемся через балкон.
На улице было морозно и пусто. Здания стояли на большом расстоянии друг от друга — разностильные, но одинаково монументальные. Должно быть, их владельцы обладали в чем-то схожими вкусами. Ветер шевелил длинную темную хвою кустарника, заполнявшего промежутки между домами, и осыпал колючими снежинками застывший на перекрестке снегоуборочный автомат. В небе виднелись темные пятнышки аэрокаров — вдали, в стороне от этого фешенебельного, но пустынного района. Оставляя глубокие следы, Тина подошла к стене, потрогала холодную шершавую поверхность.
— Камень. Такую стенку я проломить не смогу.
— Там, где есть балкон, должны быть и двери, хотя снизу их не видно, — Гонщик уже натягивал стикерпластовые перчатки.
Тина последовала его примеру. Стив дождался, пока она закончит, и лишь тогда начал подниматься по колонне вверх. Тина полезла по соседней колонне. До цели — расположенного на высоте четвертого этажа балкончика — они добрались одновременно, за считаные секунды. Встретив веселый взгляд Стива, Тина смущенно усмехнулась: это стихийно вспыхнувшее соревнование представлялось ей ребячеством, ведь они оба — взрослые люди, наполучавшие от жизни немало пинков… В то же время ее обрадовала ничья. После спаррингов с Гонщиком она имела представление о его возможностях: этот человек (впрочем, человек ли?) ничуть не уступал тергаронским киборгам, хотя у него было обыкновенное тело, без тех усовершенствований, которые превратили Тину Хэдис в супербойца.
Сняв первым делом перчатки (стикерпласт прилипал ко всему подряд — и когда надо, и когда не надо), они повернулись к двери — только вблизи стало ясно, что Стив не ошибся, дверь тут и правда есть: две плотно сомкнутые бронированные плиты.
— Не иначе как у него мания преследования, — пробормотала Тина.
— Хм… Может, он не без оснований боится: мы ведь к нему пришли.
Стив натянул маску из эластичного материала, Тина сделала то же самое и достала из кармана баллончик с аэрозолем «Нота».
— Ну что, начинаем? — спросила она бесцветным механическим голосом после того, как оба воспользовались аэрозолем.
— Да, — таким же голосом отозвался Гонщик. — Сейчас открою.
Он уставился на дверь. Тина — тоже, с изрядной долей скептицизма: ей не верилось, что с помощью телекинеза можно привести в действие сложный механизм, наверняка снабженный электронным «сторожем» с несколькими степенями защиты. Но вдруг створки начали медленно раздвигаться. Что-то неритмично гудело и скрежетало — дверь отчаянно протестовала против нарушения законов природы, но в конце концов раскрылась. Гудение усилилось, створки вибрировали.
— Идем! — позвал Стив.
Как только они оказались внутри, дверь с оглушительным лязгом захлопнулась, однако створки тут же отскочили друг от друга и в таком положении замерли. Между ними остался примерно десятисантиметровый зазор — узкая вертикальная полоска все еще светлого вечернего неба. Оттуда тянуло холодом.
