Агенты манокарской службы безопасности, сопровождавшие паломников, сознавали, что сели в лужу: наркотик, который добавляли в чай, у них кончился — никто ведь не рассчитывал, что обратно придется лететь с пересадкой. Тина видела, что они нервничают. Воспитательница тоже беспокоилась — когда, перед высадкой, девушек собрали в салоне, ее голос дрожал:

— Нас обманули! Будто бы в бортовом компьютере того космолайнера, на который мы вначале купили билеты, какой-то вирус и лететь опасно… Компьютер — это, девочки, такая механическая штука вроде робота, но с головным мозгом, все знают, да? Нам поменяли билеты и выплатили неустойку, но кому эта неустойка нужна, если кто-нибудь здесь потеряется?! Это же страшный тоталитарный мир, и надо держаться всем вместе, чтобы никого не зомбировали! Они как узнают, что мы с Манокара, так сразу и начнут нас куда-нибудь заманивать…

Она могла бы развивать эту тему до бесконечности, но тут в салон заглянул инструктор и сообщил, что высадка началась.

— Чтоб никто ни на шаг в сторону не отходил! — раздраженно предупредил он юных манокарок. — И никуда не глазейте, если хотите вернуться домой живыми, поняли? А то здесь на такое можно насмотреться… Пошли!

Его жесты были резкими и нервозными. Тина усмехнулась под вуалью: еще бы, стеречь людей, которые находятся в полном сознании, — это совсем не то, что присматривать за толпой одурманенных наркотиком безвольных марионеток.

— Паломничество на Землю — наша многовековая священная традиция, а они со своими бортовыми вирусами все хотят осквернить! — жалобно причитала воспитательница. — Держитесь друг за друга, чтобы никто не пропал!

Оказавшись снаружи, Тина остановилась посмотреть на звездолеты, но ее тут же грубо толкнули вперед. Она стиснула зубы, заметив, что остальные пассажиры с веселым любопытством наблюдают за тем, как хмурые манокарские агенты загоняют паломников в арендованные аэробусы. Когда-нибудь она рассчитается с Манокаром за это унижение, а сейчас надо найти способ освободиться.

Их аэробус кружил над Леверрой на большой высоте — час, другой, третий. Город расстилался внизу: неупорядоченный, если сравнивать с манокарскими городами, но яркий и манящий. Блестели в лучах зимнего солнца шпили и ажурные металлические башни; округлые купола, отливающие перламутром, чередовались с угловатыми многогранниками, на плоских крышах которых виднелись не то механизмы, не то растения — Тина не могла разобрать. Понемногу небо заволокло мягкими плотными облаками, повалил снег.

— Все, время вышло! — объявил пилот. — Обед.

— Какой еще обед?! — злобно спросил инструктор по безопасности.

Они говорили на общегалактическом, и Тина, хоть и с некоторым трудом, понимала, о чем идет речь.

— У меня обед. И оплаченное время истекло.

— Мы еще заплатим. Сколько вы хотите?

— Я хочу есть, господа тоталитаристы!

Инструктор сунул руку в карман — скорее по привычке, чем с умыслом, но между кабиной и салоном тут же возникла туманная мерцающая перегородка. Инструктор на несколько шагов отступил и плюхнулся в кресло, его плечи поникли: теперь уже на компромисс рассчитывать не приходилось.

— Какая наглость! — вскочив со своего места, гневно выкрикнула воспитательница. — Это они тоталитаристы, а не мы! Манокар — единственная в Галактике нетоталитарная планета, на которой люди могут жить, следуя истинным ценностям! Это же все знают!

Аэробус пошел на снижение, опасный город приближался. Соседка Тины, невзрачная пугливая девушка с длинной косой, тихонько заплакала.

— Только держитесь друг за друга! — обморочным голосом посоветовала воспитательница. — Крепко держитесь, а то пропадем!

Приземлились на засыпанной снегом площади, окруженной высокими желтыми зданиями с тускло-золотыми гранеными колоннами. Это была площадь Остывшего Солнца — впрочем, ее название Тина узнала намного позже. Двери раскрылись, все высыпали наружу.

— Вы скоро вернетесь? — услыхала она вопрос инструктора, обращенный к пилоту. Вопрос был задан заискивающим тоном.

— Через часок-другой.

— У меня же девчонки замерзнут! Если вы разрешите нам подождать в аэробусе, мы хорошо заплатим.

— Погрейтесь вон там, в кафе, — на всех места хватит.

— Нам нельзя в кафе! — твердо заявил инструктор. — Ну давайте договоримся…

Было холодно. Соседка Тины мертвой хваткой вцепилась в ее локоть (очевидно, восприняла слова воспитательницы как руководство к действию). Тина с мрачной гримасой высвободила руку.

— Вы заломили, — вздохнул инструктор, — но я согласен!

Снег повалил гуще. Пилот сунул пачку денег в карман, и скользящая дверь аэробуса вновь отъехала в сторону. Все подались вперед, желая поскорей оказаться в теплом салоне, а Тина отступила назад.

Она шла быстро, почти бежала. Спохватившись, сорвала и отбросила в сторону ненужную теперь вуаль. Гонятся за ней или нет, невозможно было понять — и площадь с аэробусом, и улицу позади скрывала белая пелена.

Тина знала, что должна попросить политического убежища — причем как можно скорее, пока ее не схватили, — но не очень-то представляла себе, как это делается. Ни одного полицейского поблизости не было (или, может, она их не видела из-за метели). Мимо скользили автоматы, убиравшие снег, а прохожие исчезли (спустились в подземные туннели, которыми здесь пользуются во время ливней и снегопадов, — но об этом Тина тоже узнала гораздо позже). Завернув за угол, она врезалось во что-то мягкое и теплое, синевато-серое. «Извините», — произнес странный булькающий голос. Девушка отшатнулась. Похожее на небольшой холм существо двинулось дальше, от него валил пар. Негуманоид — она в первый раз увидала одного из них вблизи!

Через некоторое время снегопад прекратился. Леверру накрывал сверху облачный купол, и под ним сверкали яркие здания — синие, желтые, серебристые, красные. Многие их них стояли на массивных опорах-колоннах; Тина вошла под сень одной такой громадины: снега тут не было, зато между колоннами гулял ветер, пол покрывала блеклая истершаяся мозаика. Нужно найти вход — внутри наверняка есть люди, к которым можно обратиться с просьбой о помощи. Она замерзла и еле шевелила пальцами, но по-прежнему смотрела на город с восхищением. Леверра такая огромная! (Спустя два года Тина узнала, что Леверра вовсе не огромная — по меркам Ниара, конечно: небольшой городок рядом с космопортом, только и всего). Услыхав позади шаги, она обернулась, приготовившись произнести заранее выученную фразу на ломаном общегалактическом: «Извините, я инопланетянка и нуждаюсь в политическом убежище. Пожалуйста, проводите меня в полицию!» — и увидала злых, раскрасневшихся от мороза манокарских агентов.

Драться Тина в то время не умела. Инструктор по безопасности наотмашь ударил ее по лицу и прорычал:

— Куда вуаль подевала, шлюха?

Девушка молчала, сжав зубы. Агенты почти бегом поволокли ее по улице. Впереди показалась группка людей — Тина приготовилась позвать на помощь, но тут в плечо вонзилась игла, и все подернулось туманом.

— …Скажи спасибо, что в пуговице твоего платья был передатчик, — говорила потом пожилая воспитательница, качая головой. — А то бы мы без тебя улетели! Мы всем вам приспособили такие передатчики, чтобы сберечь вас. Что же на тебя такое нашло, Тина? Ты же хорошо в школе училась!

Тина молчала. С того момента как действие наркотика кончилось и она пришла в себя в крохотной одноместной каюте на «Эдлоосе», она не проронила ни слова. Нужно было не только выбросить вуаль, но еще и раздеться догола — тогда бы ее не поймали! Ради свободы она готова была перешагнуть и через правила хорошего тона, и через стыд, но ей просто не пришло в голову насчет передатчика в пуговице.

— Значит, тебя зомбировали! — скорбно вздохнула воспитательница. — Ох, вот беда приключилась, как ты нас подвела! Если бы ты потерялась на этой тоталитарной планете, нас бы всех отдали под суд и приговорили к публичной порке — ты хоть понимаешь или нет? Молчишь как неживая! Когда вернемся домой, тебя сначала накажут, а потом заберут в психиатрическую больницу и будут лечить, чтобы ты стала такая, как надо!