Два удара и два клинка легко прорезали нематериальную сущность, разложив всю её извращённую до неузнаваемости душу на мельчайшие детали, что по отдельности не могли более существовать и медленно рассеивались в тенях Кихариса. Такая участь в конечном итоге ждёт всех, кроме разве что старших богов, души которых не уходят дальше, ведь всегда привязаны к этому миру, а значит находят перерождение в других оболочках через тысячи, десятки тысяч и сколько угодно лет. Хотя и они далеко не бессмертны, хотя нет сомнений, что их настоящий конец настанет только когда исчезнут все смертные.

Тем временем Ада продолжала сидеть, прошёл, кажется, час, два, три… может быть сутки или неделя? Время в этом месте течёт также как и в других, однако меняется восприятие текущего потока реки, в воды которой не войти дважды. Так что даже якобы остановка времени по факту является магией которое воздействует на сознание смертного, а не на само время. А подобная аномалия на этом острове рождалась из-за соприкосновения Ахикриса и Кихариса. И только через неопределённый промежуток секунды и вечности раздался голос, который полностью наполнял всё физическое пространство и не имел одного конкретного источника.

— Такой слабый паресис… у тебя ничего не получится, а твоя душа сгорит, не выдержав нагрузки, — говорил Рождённый в Грехе и каждое его последующее слово звучало всё дальше, тем самым увлекая за собой гостью по коридору.

— Но я хотя бы попробую, ведь сейчас уже глупо разворачиваться и уходить, — как-то печально ответила Огненная Бестия, которая примерно понимала с чем может столкнуться и что лёгкой прогулкой это испытание не будет.

А вскоре показалась легендарная кузня, которая очень сильно отличалась от всех существующих. Не было никаких грандиозных механизмов, не бродили големы с гигантскими тиглями и даже гномов нигде не видно. Лишь маленькая, скромная и, кажется, ржавая наковальня стоит на возвышающемся пьедестале в центре зала, куда ведут четыре круговые лестницы.

Подойдя ближе Ада обнаружила и молот, но не гигантский кузнечный инструмент, которым можно размозжить череп великана, а скорее ювелирный, маленький и обманчиво хрупкий: таким стоит лишь лёгкими ударами подгонять тонкое какое-нибудь серебряное колечко.

— Ударь, — приказал голос.

И ученица едва сдержалась, чтобы тут же не броситься исполнять чужую волю. Сдержанно подойдя к инструменту и тем самым демонстрируя подчинение лишь собственным желаниям, Огненная Бестия взяла в руки кузнечный молот, являющийся несомненно мощным и, наверное, древним артефактом, который тут же обратился к новому носителю за силой. И только пальцы сомкнулись на рукояти, как тут же из-под ладони пошёл мерзкий дым с запахом плавящейся плоти. Было больно, но не слишком.

И молот опустился, просто на наковальню, где даже не лежала какая-либо заготовка. Ведь главным ингредиентом оружия станет не волшебная руда и уж точно не сталь. Сам хар будет собираться в этом месте, превращая эмоции в физический объект. Но сначала нужно будет провести ряд проверок и скорее всего уроков, ведь Рождённого в Грехе обязали создать оружие, а не какую-то варварскую дубину. Оружие должно идеально подходить к носителю. Ради этого сюда и явился Лансемалион Бальмуар, иначе бы купил какой-нибудь уже артефакт у любого оружейника Эдема. Лучший этиамарий, что будет сражаться под взором Этия, обязан обладать и оружием, что достойно внимания Творца.

И молот опустился во второй раз, после чего демон начал критиковать качество проводимости ментального тела рабыни. Бурая же поверхность, которая сперва была принята за ржавчину, быстро стала растекаться алыми реками крови, в которой утопал весь остров от начавшегося наверху пира.

И снова молот завис над наковальней. Жадно инструмент вбирал в себя всю силу, черпая её напрямую от нового временного владельца, выпивая досуха реки хара плывущие по мирозданию и даже души умирающих рабов поглощались без остановки столь жадной была сущность проклятого артефакта. Ада же всячески пытался не потерять сознание, которое таяло вслед за надеждами в горниле вулкана.

— Что же… — пролетел сквозь кузню голос Рождённого в Грехе. — В этот раз у тебя получилось лучше… НО НЕДОСТАТОЧНО!!!

И рёвом по помещению распространились десятки расщелин, мосты задрожали, а центральный пьедестал, на котором находилась наковальня, пошатнулся от этого эха. В следующий же миг пол начал обваливаться в бездну, но тут же расплавленный камень вылетал обратно вместе с бьющими в потолок потоками лавы. А затем уши разорвал ужасающей боли крик, одним звуком расплавив нематериальную заготовку будущего оружия, забракованного хозяином острова.

В этот момент Огненная Бестия уже начала шататься и терять концентрацию. Невиданных усилий требовала кузня от явно не мастера, максимум подмастерья. В собственной голове требовалось не только удержать единый образ сложного магического узора, но ещё и собрать воедино материал из простейших частиц душ и эмоций, что требует огромной воли. Подобный процесс можно сравнить с попыткой удержать воду в решете.

Тогда Ада решила дать себе немного времени на отдых. Тело расслабилось и разум утих, отсчитывая такие сладкие секунды. Раз… и потоки обезумевшего пламени вокруг поглощают всё помещение, останавливаясь лишь перед пьедесталом: это место постоянно борется даже со своим хозяином, а гостью оно вообще еле терпит. Два… и сквозь разрушенные в момент прорыва мощи горна барьеры пропускают тень бессчётного числа обрядов, что совершаются на поверхности без остановки среди наслаждающихся чужой агонией демонов: накатывает какая-то нездоровая меланхолия и старается увлечь за собой паресиса, предлагая тому вечный отдых. Три… и совсем близко уже становится слышен звук шагов: значит пора открывать глаза и снова трудиться в погоне за невозможным.

Собрав всю волю в кулак, Огненная Бестия восстановила концентрацию и тут же схватила за горло какую-то подкравшуюся тварь. Одно движение и низший демон уже лежит на наковальне, из глаз его течёт кровь, а череп с хрустом деформируется под давлением прижавшей его руки. Наковальня зашипела и в миг растворила существо, после чего молот поднялся и опустился вновь.

— Как долго мы с тобой уже вместе? — спросил голос, существующий повсюду на этом острове.

И ведь действительно, сколько времени прошло? Ада не могла даже примерно сказать, ведь просто не следила за происходящим вокруг, а всё мироздание сошлось в одном отрезке между двумя точками от одного удара молота до второго. И с каждым разом действительно получалось всё лучше, такое бывает, когда не останавливаешься и пытаешься сделать то, что ранее казалось невозможным.

— Но на сколько тебя ещё хватит? — продолжал говорить Рождённый в Грехе. — Ты устала, твоя рука дрожит, созидательная истина тебе совсем не даётся, как и конечной цели ты просто не видишь. Что ты куёшь? Одну заготовку за другой, пытаясь понять мои советы и уроки, но пропасть в тысячи лет отделяет тебя от этого знания! В ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ ЛЕТ!!! И даже с моей помощью, советами, направлением и любыми ответами на все вопросы… ты так и не смогла понять, что ты здесь хочешь создать! В таком случае… разве может идти речь о создании настоящего оружия? Как мы можем создать то, очертания чего не представляем⁈ СКАЖИ МНЕ!!!

Ада ничего не отвечала, потому что сил и так едва хватает на использование этой кузни. Ещё и спорить с демоном… нет уж, это ни к чему хорошему не приведёт. Лучше ещё раз опустить молот на наковальню, предав нужную форму гневу, который всегда был силён. Добавить ненависти, приправить это презрением к слабости, немного стремления к совершенству и ещё удар. И вот начинает проявляться силуэт уродливого ожерелья, готового сжаться на шее так сильно, что голова отделиться от туловища.

— Что за жалкая пародия⁈ — разочарованно воскликнул хозяин вулкана. — Ты снова вложила в основу гнев⁈ Да ты даже не знаешь, что такое гнев! НО Я ТЕБЕ РАССКАЖУ!!! СНОВА!!!