Город, конечно, не удержали. Да и как было его удержать, если, как поясняли политруки, в первые дни войны соотношение сил на фронте было шесть-семь немцев на одного красноармейца? Немцы просто обошли Либаву, оставив штурмовать её целую дивизию. А эсминцы во главе с лидером «Минск» переместились в Рижский залив. Не забыв (наконец-то нашлась работа и для подчинённых Басенкова!) выставить на либавском рейде те самые «хитрые» донные мины. К этому времени они уже все должны сработать: если никто над миной не прошёл до того момента, как иссякнет её батарея, мина самоуничтожается.

Потом было сопровождение караванов судов с эвакуируемыми и… снова постановка на ремонт. При прохождении проливов, отделяющих Моонзундский архипелаг от материка, конвой наткнулся на немецкие сторожевики. Обыкновенные рыболовецкие корабли, переоборудованные для нужд военного флота. И надо же было тому случиться, что снаряд, выпущенный из 88-мм зенитной пушки, которой был вооружён этот «форпостенбот», угодил именно в основание башни главного калибра, заклинив её поворотный механизм. «V-bot», конечно, нашлось, чем отправить на дно, но было обидно, что встреча со столь незначительным противником обернулась необходимостью отстаиваться в Ленинграде.

Практически всё время героической обороны Таллина «Минск» «работал» в качестве корабля зенитного прикрытия у флагмана Балтийского флота линкора «Марат», поддерживающего своими 305-мм и 120-мм орудиями защитников города. И не только зенитного прикрытия. Столь мощная «плавучая батарея» была настолько большой «занозой в заднице» у немцев, что они не жалели сил, чтобы избавиться от неё. Как минимум, десяток «шнелль-ботов» — быстроходных торпедных катеров — и две подводные лодки нашли последнее пристанище на дне Таллинского залива. Не говоря уже воздушных стервятниках и аэростатах корректировки артиллерийского огня. Ходили даже слухи о том, что Гитлер собирался направить на уничтожение «Марата» целых два своих линкора.

К концу обороны орудия главного калибра линкора оказались настолько расстреляны, что требовали немедленной замены. Старый корабль, спущенный на воду ещё в 1911 году, получил несколько попаданий снарядов от немецких береговых батарей. Некритичных, частично исправленных экипажем, и почти не отразившихся на его боевых качествах. И после принятия решения о сдаче столицы бывшей Эстонии «Марат» в сопровождении эсминцев ушёл в Ленинград.

Оперативную паузу, возникшую после сдачи Таллина, немцы использовали для перегруппировки войск. А Красная Армия — для создания мощных оборонительных рубежей по рекам Нарва и Луга. Экипаж же Ордена Ленина лидера эсминцев «Минск» (так советское правительство оценило боевые заслуги корабля), перебазировавшегося в Кронштадт, отдыхал, устранял мелкие неисправности, непременно накапливающиеся в боевых условиях, занимался профилактическим ремонтом. И с тревогой вслушивался в сводки с фронта: уже в конце октября немцы возобновили наступление на Ленинград в Эстонии, в тяжёлых боях пробиваясь к Нарве.

И вот 10 ноября прозвучал боевой приказ о новом походе. В составе отряда эсминцев сопровождать в Нарвский залив второй линейный корабль Балтийского флота «Октябрьская революция», закончивший ремонт после попадания немецкой авиабомбы в первые дни войны. Где до самого начала ледостава поддерживать огнём защитников Нарвского рубежа. Учитывая опыт Таллинской обороны, это позволит если не полностью предотвратить его прорыв, то задержать очень надолго.

7

На этот раз перевооружения избежать не удалось. 126-й истребительный авиаполк «сточился» в воздушных боях над Минском. Уцелевшие истребители передали лётчикам из Ленинграда, где Миг-1 и Миг-3 всё ещё стоят на вооружении частей противовоздушной обороны города и защищают Город Ленина от налётов немецких и финляндских бомбардировщиков. А полк отправили в тыл, переучиваться на новейшие истребители Лавочкина.

Новейшие — это даже не Ла-5, о которых очень хорошо отзывались лётчики уже летом 1941 года. Это следующая модификация, Ла-5ФН, отличающаяся форсированным до 1850 лошадиных сил (на взлётном режиме) двигателем, более совершенной аэродинамикой (а значит, и более высокой скоростью) и более мощным вооружением. Просто небывало мощным, поскольку истребитель нёс сразу четыре 23-мм пушки марки НС. Пусть и с более слабым патроном, чем у устанавливаемых на штурмовиках Ил-2 орудиях ВЯ, но и имеющих не такую «убойную» отдачу. В результате удалось добиться просто неимоверных 8 килограммов секундного залпа!

Теперь добавим ко всему этому максимальную скорость в 590 километров в час у земли и максимальный потолок в 11 километров, просто потрясающую скороподъёмность и прекрасную манёвренность. Да и оснащение оборудованием великолепное: лёгкая, удобная в настройке надёжная радиостанция, радиополукомпас, какая-то непонятная аппаратура опознавания «свой-чужой», которую категорически запрещалось отключать и демонтировать.

На момент начала обучения на базе 14-го запасного истребительного авиаполка в Рыбинске таких самолётов имелось всего четыре — два двухместных УТИ и два обычных, одноместных. Но за время переподготовки из Горького и Москвы пригнали новенькие, ещё пахнущие заводской краской самолёты для вооружения всего полка, в котором Герой Советского Союза капитан Середа теперь командовал первой эскадрильей.

Интенсивный курс теоретической подготовки, знакомство с устройством узлов машины и… начало затяжных осенних дождей, из-за которых стало невозможно летать. Не только потому, что слишком низкая облачность и плохая видимость. По собственному опыту капитан знал, насколько во время распутицы размокает почва аэродромов. Колёса просто зарываются в грязь, и самолёт рискует скапотировать не только при посадке, но, порой, даже на взлёте.

Тем не менее, летали! Хоть в редкие дни, когда хляби небесные брали короткий выходной, и устанавливалась более или менее ясная погода, но летали.

Буквально с началом первых осенних дождей личный состав учебного авиаполка задействовали в «субботнике», требующем значительных физических усилий. Буквально с самого утра на аэродром стали приходить со станции грузовики со стальными листами замысловатой формы. Их-то и требовалось сначала разгрузить, потом отнести на взлётно-посадочную полосу, а на ней уже собрать из этих листов… железную ВПП. Специально высеченные при изготовлении «крючки», надёжно сцепляют листы друг с другом, и конструкция получается едва ли не монолитной. А отводу лишней воды в землю способствовали многочисленные круглые отверстия-просечки в поверхности листов, из-за чего те оказались не настолько уж и тяжёлые.

Удивило, что весь комплект до этого явно где-то использовался: местами на металле имелись царапины, вмятины и забоины, а также следы ржавчины. А значит, конструкция разборная, и её можно перевозить в случае перебазирования аэродрома: были бы в наличии грузовики. Да и, меняя количество плит, можно легко изменять параметры взлётно-посадочной полосы — длину и ширину. Но никто из пилотов даже не слышал, чтобы подобные конструкции где-то применялись до этого.

«Взлётка» через неделю работы получилась на загляденье! Восемьсот метров прочной двадцатиметровой стальной ленты: хоть тяжёлые бомбардировщики принимай. Не бетонка, как в подмосковном Внуково, где говорят, недавно построили огромный аэропорт, способный принимать любые самолёты, но тоже хорошо. Хоть самолётные шины на мокром железе и хуже тормозят, чем на бетоне, но зато удалось избавиться от извечного врага авиаторов — непросохшего лётного поля.

Как удалось узнать у инспектора, прибывшего вместе с грузом и контролирующим процесс сборки, конкретно этот комплект в качестве «опытного образца» получен от «союзников», но теперь производство подобных плит уже налажено в Магнитогорске. И в ближайшие месяцы авиаполки (в первую очередь, конечно, бомбардировочные, штурмовые и гвардейские истребительные) начнут обзаводиться собственными подобными комплектами.