1

С неба сыплет дождь, под ним продолжает раскисать чернозём, превращая поля в болота, а траншеи в «плавательные бассейны», как выразился кто-то из «добровольцев». Мелкие ручейки вздулись, и теперь их просто так не перейдёшь вброд. И лишь сквозь неплотно прикрытую дверь их землянки слышна очень необычная по ритмам и манере исполнения песня, что кто-то из них поёт под гитару:

Что такое осень? Это небо.

Плачущее небо под ногами.

В лужах разлетаются птицы с облаками.

Осень, я давно с тобою не был.

В лужах разлетаются птицы с облаками.

Осень, я давно с тобою не был.

Осень, в небе, жгут корабли.

Осень, мне бы, прочь от земли.

Там, где в море тонет печаль.

Осень — тёмная даль.

Что такое осень? Это камни.

Верность над чернеющей Невою.

Осень вновь напомнила душе о самом главном.

Осень, я опять лишён покоя.

Осень вновь напомнила душе о самом главном.

Осень, я опять лишён покоя.

Осень, в небе, жгут корабли.

Осень, мне бы, прочь от земли.

Там, где в море тонет печаль

Осень — тёмная даль.

Что такое осень? Это ветер

Вновь играет рваными цепями.

Осень, доползём ли, долетим ли до ответа,

Что же будет с родиной и с нами?

Осень, доползём ли, долетим ли до рассвета?

Что же будет завтра с нами?

Осень, в небе, жгут корабли.

Осень, мне бы, прочь от земли.

Там, где в море тонет печаль.

Осень — тёмная даль.

Осень, в небе, жгут корабли.

Осень, мне бы, прочь от земли.

Там, где в море тонет печаль

Осень — тёмная даль.

Тает стаей город во мгле.

Осень, что я знал о тебе?

Сколько будет рваться листва?

Осень вечно права.

Зато натиск немцев сошёл на нет. Просто их техника не в состоянии передвигаться по нашей грязи. Ни автомобили с мотоциклами, ни даже танки. Да и немецким солдатам «не климатит» топать по чавкающему «тесту», каждые два шага счищая с сапог по пуду грязи.

Нам, конечно, ничуть не лучше, но мы привыкли к таким «катаклизмам». Ну, с точки зрения изнеженных европейцев — катаклизмам. А у нас… Как выразился один из «добровольцев», «у нас только четыре стихийных бедствия: лето, осень, зима и весна». С юмором парень. Жив ли он ещё после тяжелейших боёв в Центральной Белоруссии и обороны на реке Березина? Кажется, он был из дивизиона «Градов», с которым рота Юдина стояла в соседнем эшелонена какой-то станции.

От Березины их гвардейскую дивизию отвели на пополнение на третью линию обороны. Даже не на вторую, а на третью. Значит, резервы у командования имеются. От переформирования, которым занимались в июле-августе, процесс отличается только тем, что переучивания на новую технику минимум. Её, техники, в ходе боёв тоже повыбило немало, но и пополнение приходило. В первую очередь — на Березинском рубеже. А уж когда в тыл отвели, всё пошло ещё живее: и люди, успевшие повоевать и вылечиться после ранений, и техника вместе с экипажами «добровольцев».

Будучи по первой военной специальности политработником, Виктор уловил такой момент: вновь прибывшие «добровольцы» в первые дни пребывания в батальоне к войне относятся несколько пренебрежительно. Мол, чего вы тут копаетесь с какими-то фрицами? Вот мы сейчас тут пришли, и от них только клочки по закоулочкам полетят. До тех пор, пока не пообщаются с теми своими, кто уже немало землицы из окопов перекидал и пуль над своей головой пропустил. «Битие определяет сознание», как выразился кто-то из добровольческих ветеранов.

Именно ветеранов, без каких-либо натяжек. Достаточно хлебнувших солдатского лиха, побывавших и под пулями, и под снарядами, и под бомбёжкой. И с немецкими (а также трофейными французскими и английскими) танками сталкивавшимися. Имеющих награды и ранения, но оставшихся в строю, несмотря на них. И это тоже прекрасно укладывалось в наблюдение Юдина: подчас эти «добровольцы» более стойки, более ожесточённо сражаются, чем обычные бойцы, попавшие в армию по призыву.

Передышка, вызванная разверзшимися хлябями небесными, касается только их, Западного фронта. Ну, да ещё Северо-Западного, застрявшего в уже не созданных стоящей погодой, а природных, болотах. На юге, под Киевом, гитлеровцы продолжают давить, пытаясь пробиться к столице Советской Украины и отбросить наши части за Днепр. Постоянно пытаются форсировать Днепр, и иногда это им удаётся. Правда, командование Центрального фронта создало несколько мобильных ударных групп, которые пока успешно справляются с ликвидацией этих плацдармов. Ещё южнее немцы совместно с румынами пытаются обойти с севера Одессу. Давят преимущественно пехотой при поддержке артиллерии, поскольку все их танковые группы «помножены на ноль» в ходе августовско-сентябрьских боёв. Всё-таки насыщение наших войск накануне войны противотанковыми средствами сделало своё дело, и «бронированные кулаки» гитлеровцев удалось вначале размягчить, а потом и косточки в них переломать.

Виктор, конечно, не великий стратег, но очень уж его смущает то, что наша военная кампания строится исключительно на обороне. Где пропагандировавшееся ещё два года назад «малой кровью, могучим ударом, на чужой территории»? Один только серьёзный удар и помнит: когда на Украине взяли в котёл прорвавшуюся через линию Укрепрайонов немецкую группировку. Но потом всё равно отошли, уступив немцам отбитые земли.

Выходит, не только у нас получается размягчать нацистские бронированные кулаки, но и немцам — нашу непоколебимую оборону? Те же самые Укрепрайоны держались два месяца, но потом удерживать их стало невозможно. Не получится ли так, что оборону по Березине и Днепру придётся сдать? Вон, в полосе наступления Группы армий «Север» Таллин уже почти сравняли с землёй бомбёжками. Хоть авиации у немцев намного меньше, чем 22 июня, но и «сталинских соколов» немало погибло. Вот и удаётся фашистам делать налёты на наши города. Иногда даже безнаказанно.

Почти всю Белоруссию отдали, почти всю Прибалтийскую АССР, почти половину Украины. И всё силы у немцев не кончаются!

Хотя нет. Ещё во время боёв южнее Минска Виктор заметил, что немцы стали активно использовать трофейную французскую и английскую бронетехнику. А в боях на Березине дивизионная разведка притаскивала из-за реки голландцев, датчан и даже шведов. Вон, Совинформбюро передавало, что у Чудского озера неплохо потрепали испанскую дивизию. Значит, всё-таки конечны силы у Гитлера? И наше, советское командование знает, что делает, перемалывая силу тёмную, проклятую орду, если говорить словами так полюбившейся всем песни?

Жаль, медленно прибывает пополнение. Ведь во 2-ю гвардейскую дивизию абы кого не берут, только самых лучших. Даже орденоносцы после госпиталей попадают. Командиры обычных, линейных частей даже обижаются. Мол, гвардейцы все сливки снимают. Так и воюют они так, что загляденье. При отступлении от границы дивизия целому немецкому корпусу противостояла. Южнее Минска — танковую группу Гудериана сдерживала. А это — даже не корпус а целая танковая армия. Зря, что ли, до Березины лишь половина личного состава добралась и всего треть техники? И половина из уцелевших в боях получила награды. От медали «За отвагу» до звёздочки Героя, как доброволец Инютин из батальона Ларионова, сумевший уничтожить целых двенадцать немецких танков и шесть бронетранспортёров из пушки Зис-3. В последнем перед Березиной бою уцелел один из расчёта противотанковой пушки, дважды был ранен, но пока не отбили атаку, в госпиталь не ушёл.

В общем-то, и сам Юдин без награды не остался. За успешные боевые действия роты под Любанью получил только-только учреждённый орден Отечественной Войны 2-й степени, а за бои на Березине — медаль «За боевые заслуги». Но награды — дело второе. Главное — сам почти целым из этой передряги выбрался. Так, всего пара царапин от осколка немецкой мины, рванувшей в десятке метров от его КП. Даже в санбат обращаться не стал. Да и некогда было: сначала требовалось отбить очередную немецкую атаку, а потом прятаться от следующего обстрела. Так что обошлось перевязкой, сделанной санитаром.