Слова Сабирова о загнанной в угол крысе подтверждала и канонада, слышимая со всех сторон, кроме запада и северо-запада. Это немецкие дивизии, попавшие в окружение, пытались прорвать его кольцо изнутри, а их товарищи — снаружи. Ну, и наши войска, державшие рубеж по Мшаге, давили на «котёл» с северо-востока, не позволяя окружённому корпусу выделить побольше солдат для прорыва.
Миномёт, выделенный начартом, оказался «дважды трофеем», отбитым у немцев. А роту пополнили пока простыми красноармейцами, взятыми из мотострелков. Пополнили до минимального состава, позволяющего вести более или менее действенный огонь. За недостающих наводчиков встали в строй не только Кудин, но и комвзвода-1 лейтенант Мельничук. Раненых и убитых заряжающих заменили другие номера расчётов. Даже уцелевшие пулемётчики тягачей, хоть немного знакомые с работой миномётного расчёта. А вот подносчиков и снарядных, а также пулемётчиков заменили вчерашние пехотинцы и оставшиеся «безлошадными» танкисты. В общем, кое-как довели численность роты до двадцати одного человека. Вместо положенных по штату сорока пяти. И в бой!
Это не шутка. Пока танкисты «обнимались» с товарищами из встречного клина, миномётчикам пришлось помогать отражать немецкую атаку северо-восточнее Глинско.
Деревня сильно пострадала за время боёв, поэтому ни о какой тёплой ночёвке речи в следующую ночь не шло. Хорошо, хоть снова пошёл снег и немного потеплело.
— Плохо, — сделал вывод командир роты. — Значит, и завтра не будет авиаподдержки, а немцы будут лезть, как оголтелые.
Спали вокруг костерков, разожжённых в укромных местах, и «лисьих норах», выкопанных немцами при обороне Глинско. Подчас — прямо рядом с ещё не убранными, замёрзшими трупами немецких солдат. Спали чутко, прислушиваясь время от времени к вспыхивающим перестрелкам на позициях пехоты и за Мшагой, где, похоже, немецкие разведчики пытались нащупать пути для контрудара.
Трудно сказать, что разведала немецкая разведка, но, как и обещал Лифанов, на следующее утро фашисты полезли так, как Кудин ещё не видел. Волна за волной, пытаясь отбить Глинско ударами не только по левому, но и по правому берегу Мшаги. По рассказам раненых пехотинцев, своим ходом отходящим в тыл, луговина перед речушкой Хотынка, ставшей линией разграничения между нашими и фашистами, уже давно из белой снежной целины превратилась в чёрно-серо-зелёную из-за выброшенной взрывами земли и трупов в немецких шинелях.
С двух «Комсомольцев» пришлось снять пулемёты и передать пехотинцам (Кудин их так обобщил из-за того, что боевые порядки мотострелков бригады и бойцов стрелковой дивизии уже давно смешались). Позиции удавалось удерживать, лишь благодаря высокой концентрации в бригаде автоматического оружия, в том числе, установленного на гусеничных и колёсных бронетранспортёрах, да поддержке артиллерии.
Впрочем, и немецкая артиллерия не молчала. Но если у красноармейцев недостаток снарядов и мин стал ощущаться к концу дня, то интенсивность обстрелов со стороны немцев снизилась сразу после полудня. Да, недостаток мин, из-за которого рота теперь выпускала в минуту не по 10–12 «огурцов» из каждого ствола, а по 5–6. И Лифанов, отправляя очередной Т-20 в «тыловую» Уторгош, записками, переданными через механиков-водителей, требовал от тыловиков «как можно больше 82-мм мин». А везли их крохи…
— Интенданты говорят, что не успевают подвозить, — оправдывались «повозочные». — Бои вдоль всех перерезанных нами дорог, всем боеприпасы нужны.
Ори при этом на механиков-водителей, не ори, а толку не будет: ну, негде им взять эти самые мины! И в стрелковой дивизии не возьмёшь взаймы: их миномётчики тоже на голодном пайке.
Немного выручили запасы немецких мин близкого калибра, найденные в Глинско. Их диаметр на миллиметр меньше, из-за чего летят немного ближе, но использовать их вместо штатных разрешается.
— Немцы обычно так себя не ведут, — взялся философствовать во время короткой передышки, использованной на приём пищи, лейтенант Мельничук. — В училище нам рассказывали, что они, наткнувшись в одном месте на крепкую оборону, ищут более слабые участки, по которым потом и долбят. А эти лезут и лезут, будто им тут мёдом намазано.
— А у них другой дороги, кроме как через нас, нет, Иван, — устало улыбнулся комроты. — Либо они нас продавят и ударят на Уторгош, чтобы соединиться со своими, либо им в Угородцах и Высоково умирать.
Что это было — пристрелочный выстрел перед очередной атакой или просто шальной снаряд — теперь уже не выяснить. Но Вячеслава лупануло комьями земли и взрывной волной так, что он оказался лежащим на спине. Голову, только-только начавшую отходить после недавней контузии, снова разламывала дикая боль. Ныла грудь, но, ощупав её рукой, Кудин не обнаружил дыр в ватнике. Кое-как приподняв голову, он увидел воронку вместо ровика крайнего справа миномёта. Соседний валялся на боку с дырой от осколка в стволе. Большинство его товарищей лежат без движения, у многих на телогрейках видны дыры. Но кое-кто всё-таки пытается пошевелиться.
Вдруг зашевелилось и окровавленное тело лейтенанта Мельничука, в спине которого видно не только мясо, но и оголённые кости позвоночника. Просто отвалилось в сторону, а из-под него выбрался совершенно невредимый Лифанов. Ну, если не считать текущей из ушей крови. С трудом поднялся ноги.
— Спасибо, Ваня, — сквозь звон в ушах услышал младший сержант. — Если бы ты не принял на себя эти осколки…
Потом твёрдым взглядом обвёл позиции роты.
— А ну, кто жив ещё, поднимайтесь! Ну, или хотя бы подайте знак, что ещё живы…
24
Ждать, пока немцы атакуют Лопушь во фланг, через Десну, не стали. Наскребли-таки две роты мотострелков и переправили их по железнодорожным мостам на левый берег реки. Да, по мостам, поскольку, кроме главного русла, в полутора километрах юго-восточнее, возле деревушки Усовье, есть ещё и мост через старицу. И с рассветом, после сложного марша по заметённым снегами лесным дорожкам, ударили по немецкой пехоте, сконцентрировавшейся на восточном берегу озера Ловча.
Удар был совершенно неожиданным, поскольку боевые машины пехоты атаковали без артподготовки. И не с северо-запада, откуда немцы могли допустить контратаку, а с юго-востока. И лишь после команды по радио начался миномётный и артиллерийский обстрел полевого лагеря. Недолгий, поскольку немецкая пехота немедленно рванула в сторону Десны.
Добивать и брать в плен разбегающихся гитлеровцев оставили взвод мотострелков, а основные силы, выстроившись в колонну, двинулись к Михайловскому. Там гвардейцев тоже не ждали, несмотря на канонаду со стороны Ловчи: как потом показали пленные, её восприняли за нашу попытку обстрелять обнаруженный разведкой лагерь пехотинцев. Но в Михайловском без потерь в технике уже не обошлось: два танковых взвода, один на трофейных БТ, а другой на немецких «тройках», готовились к выступлению на северо-запад, чтобы поддержать огнём пехоту, атакующую Лопушь, и успели сделать несколько выстрелов по БМП.
Допрос пленных показал, что командование танковой дивизии, «затормозившей» на рубеже гвардейской бригады, приняло решение обойти оборону по левому берегу Десны, лесными дорогами прорваться к Полужью и Пятилетке, заодно перерезав железнодорожную ветку Почеп — Брянск. Для этого в районе населённого пункта Переторги, далеко за пределами досягаемости артиллерии бригады, всё-таки устроили переправу, и теперь не менее двух полков — танкового и пехотного — будут продвигаться на Михайловский и Залядку.
Получив эту информацию, Гаврилов отдал приказ мотострелкам окапываться и готовиться отразить атаку. Сам же немедленно связался с Брянском, чтобы предупредить штаб фронта о новой угрозе.
— Вы подтверждаете, что атака намечена на Полужье, а не во фланг 3-й армии в районе Гололобово и Ревны?
— Я докладываю вам, что именно рассказали пленные, — отрезал Гаврилов. — И точных планов немцев, к сожалению, знать не могу.
— Хорошо, — после недолгой паузы послышалось в телефонной трубке. — Как вообще обстановка на вашем участке?
