— Вы же прекрасно знаете, группенфюрер, что я далёк от тактики и стратегии, так что ваш вопрос не по адресу. Да и с каких пор государственную тайную полицию интересует положение дел на фронте?
— Придётся пояснить, — вздохнул хозяин кабинета. — К вам, а не к вашему шефу, я обратился как большому специалисту по России. Да и мне прекрасно известно, что Йост в вашем управлении лишь занимает пост, а основную работу выполняете вы.
Была бы возможность скрипнуть зубами, оберштурмбаннфюрер непременно бы это сделал, поскольку понял намёк на свой уничижительный доклад о состоянии Красной Армии, сделанный на основании первомайского парада в Москве. В том числе, и этот доклад убедил Гитлера в том, что война с Россией закончится крахом большевиков.
— Вас, скорее всего, намеренно ввели в заблуждение: я всегда считал, что для Великой Германии главным направлением приложения сил разведки является западное, и, если и могу считать себя специалистом, то только по Западу, а не по России.
— Что до начавшейся операции «Тайфун», то Гестапо, как и ваше управление, тоже занимается фактами, прозвучавшими в том скандальном докладе Гейдриха фюреру.
Если бы Шелленберг мог быть откровенен с бывшим шефом, он бы многое выложил! Начиная с того, что он совершенно не понимает смысла начавшегося наступления. Ведь события июня-сентября показали, что большевики оказались куда более крепким орешком, чем мнилось ему тогда, в мае. За этот период Германия потеряла столько самолётов и танков, сколько у неё имелось на момент нападения. И если бы не героические усилия ремонтников, рабочих оружейных заводов и, чего уж там скрывать, трофейных команд, то Времахту и Люфтваффе уже было бы нечем воевать.
Хуже того, с начала войны большевики не только не ослабли, но и усилились. У них появились новые танки, новые самолёты, новые артиллерийские системы. Новое стрелковое оружие, чёрт возьми, новых дивизий, создаваемых, кажется, ежедневно! И свою столицу они будут защищать фанатично. А значит, практически не имея общего преимущества даже непосредственно на линии фронта, ринувшиеся на Москву войска обречены на поражение.
Да, он, Вальтер Шелленберг, уже слышал такое мнение, что фюрер, которого Канарис и Гейдрих (первый на основе разведданных, а второй — основываясь на захваченных образцах и показаниях пленных) убедили в иновремённой сущности неизвестных помощников большевиков, склоняется к переговорам с русскими. А для того, чтобы усилить переговорную позицию, решил создать угрозу непосредственно Москве. Но стоит ли ради этого жертвовать десятками тысяч жизней немецких солдат? Стоит ли губить остатки боевой техники, если по завершении этого самоубийственного наступления Германию ждёт не победный парад на Красной Площади, как обещал фюрер, а ситуация, когда солдатам просто нечем будет воевать?
Но ответил он совсем не так.
— Вы имеете в виду сведения о том, что большевиков поддерживают инопланетяне или некая цивилизация из будущего?
— Зря смеётесь. Моими людьми собраны неопровержимые доказательства того, что это именно так. Это не марсиане, а такие же, как большевики, русские, но живущие уже в следующем веке.
Такие сведения имелись и у управления СД-заграница, де-факто возглавляемого оберштурмбаннфюрером. И сам он был уверен в том, что они соответствуют истине. Но откровенничать с «папашей Мюллером»…
— Так вот, в один момент нас насторожило, насколько быстро самые засекреченные сведения, доступные лишь ограниченному кругу лиц и передаваемые исключительно по закрытым, засекреченным линиям связи, становятся известны красным. И одному из моих неглупых подчинённых пришла в голову неплохая мысль: а не задать ли нам кое-какие вопросы тем нашим пленным, которые называют себя людьми из будущего? — сделал невинное выражение лица старый полицейский. — Например, не известны ли в этом самом будущем какие-либо русские высокопоставленные агенты у нас, в Германии? И, представьте себе, все они в один голос назвали имя такого агента!
— Неужели меня? — расхохотался Шелленберг.
Мюллер, согласно канонам театрального искусства, держал паузу столько, сколько мог, чтобы не переиграть.
— Не, не вы, оберштурмбаннфюрер. Но вы оказались не так далеки от истины. Они назвали одного из ваших подчинённых, некоего штандартенфюрера Штирлица…
— Штандартенфюрера? — удивился замначальника VI управления, имеющий звание даже на одну ступень ниже, чем предполагаемый «крот». — Штирлица? Я никогда не слышал такой немецкой фамилии. Вообще никогда! Фамилию Штиглиц слышал, а Штирлиц — нет!
— В этом вы не одиноки, дружище, — скривились в улыбке плотно сжатые губы Мюллера. — Я тоже не слышал такой фамилии. И склоняюсь к тому, что это может быть псевдонимом некоего вашего подчинённого, родившегося или жившего в Штирии. Или его родители жили в этой области. В общем, нам с вами есть над чем поработать, дорогой Вальтер, чтобы избавить вас от такой огромной неприятности…
14
С Танковой группой Гота бойцам 2-й гвардейской мотострелковой дивизии сталкиваться ещё не приходилось. Дивизия отступала от Минско-Слуцкого укрепрайона к Березине в непрерывных столкновениях с войсками Гудериана, а Гот шёл немного севернее. Ещё севернее тогда наступал Гёпнер, но его Группу, после перехода немцев к обороне, снова перебросили на север, чтобы прорваться к Ленинграду или хотя бы перерезать основные коммуникации, по которым снабжается Город Ленина. Там, на Ленинградском и Северо-Западном фронтах сейчас идут кровопролитные бои на дальних подступах к городу.
И не только под Ленинградом. Немцы, передохнув за время распутицы и пополнив войска людьми и техникой, ударили в районе Брянска. Излюбленным своим приёмом — двумя сходящимися танковыми клиньями рвутся к областному центру, давшему название оперирующему на этом направлении фронту.
Но оказалось, что это ещё не всё. Видимо, с целью введения в заблуждение советского командования, удар 3-й Танковой группы Гота в направлении южнее Вязьмы они отложили на несколько дней. Скорее всего, в надежде на то, что Москва примется перебрасывать резервы на юг, чтобы сковать удар Гудериана.
Декабрь, погода пасмурная, никакой поддержки авиации. Ни советской, ни германской. Но артподготовку перед прорывом провели мощнейшую. И Виктор Юдин порадовался, что их дивизию держат не на первой линии обороны: после такого обстрела потери были бы просто жуткие. Даже несмотря на максимально развитую систему фортификационных сооружений. Канонада на юго-западе гремела целый час.
Два месяца, пока 2-я гвардейская отсиживалась в тылу, зря не прошли. Всё это время мотострелки учились. Хотя пополнение гвардейцам приходило, в основном, уже понюхавшее пороху, но приходилось переучивать бойцов, поскольку вооружение дивизии сильно отличалось от обычных линейных пехотных частей. Оно было новее, сложнее, современнее. Оно было качественно иным. А значит, требовало совершенно иных приёмов ведения боевых действий.
Помимо этого, иными стали и немцы. Даже в сравнении с боями южнее Минска, не говоря уже о первых днях войны.
— Не только мы учимся, — философски заключил Игорь Ларионов после прочтения очередной методички, поступившей «сверху». — Они тоже учатся.
Если там, южнее Минска, фашисты только-только начинали использовать трофейную боевую технику, то теперь, как докладывала разведка, трофеи составляют едва ли не основу парка боевых машин вермахта. И, столкнувшись с длинноствольными противотанковыми «сорокопятками», пушками Зис-3 и Зис-2, предпочтение ими отдаётся машинам с более толстой бронёй. Мало того, даже свои и трофейные танки они стараются «украсить» дополнительными бронелистами. Так что «счастливые» времена, когда 14,5 мм пулемёт бронетранспортёра с лёгкостью «вскрывал» чешские Пц-35 и Пц-38, прошли безвозвратно. Теперь башенный КПВТ их БТР-60 годится лишь на борьбу с немецкими «ганомагами» и разведывательными бронемашинами без дополнительного бронирования (дабы сохранить скорость, некоторое количество бронетехники немцы оставляли в первозданном виде). Ну, и, конечно, против пехоты и дзотов.
