Ранарт еще немного побродил вокруг Палат, не желая уходить, но войти туда вновь не решился. Поглазев на окна, князь побрёл в свой терем. Там он встретил Грахта. Рыжий обертлуг принюхался и сказал:

— Цветочками пахнет. Всё-таки решился подарить букет Милене. А я-то думал, зачем это ты бросился магории собирать, не взирая на усталость. А ведь помнится как ты был недоволен, когда Юлкан делал тоже самое для Элины.

При напоминании о погибшем друге лицо князя помрачнело.

— Я тогда не понимал его, — буркнул князь.

— А теперь понимаешь?

— Не знаю… что-то не так со мной. И в самом деле, зачем сдались мне эти цветы?

— А я знаю зачем, — добродушно улыбнулся Грахт, — для Милены.

— Тогда возникает вопрос: зачем мне дарить Милене цветы?

— Не зачем, а почему, — поправил друга Грахт. — Ты ей подарил цветы не для того, чтобы получить какую-то выгоду. Ты ей подарил цветы просто так.

— Но почему? — продолжал удивляться сам себе Ранарт.

— Потому что хотел сделать девушке приятный сюрприз. Решил скрасить её положение, надо сказать, весьма незавидное.

— Боюсь, что ты прав, — вздохнул князь.

— Это же хорошо, Ранарт, — с воодушевлением отозвался Грахт. — Твоё сердце оказалось мягче, чем можно было ожидать. Пора признаться самому себе, что девушка тебе не безразлична и что возможно ты уже…

— Не продолжай! — неожиданно резко одёрнул его Ранарт. — А то скажешь сейчас глупость.

— Разве любовь- это глупость? — возразил рыжий обертлуг.

— Конечно глупость! И потом сейчас война… не время, знаешь ли, для романтики.

— Да? А когда время? Когда, скажи мне на милость время? — потребовал ответа Грахт. — Мы все можем погибнуть. И что же помирать, так и не познав любви? Я вот например жалею, что не встретил ещё свою даму сердца. Боюсь, не встречу уже… шансы на победу не так велики… но ты другое дело. Если любовь уже постучалась в твоё сердце, не прогонять же её?

— Н-да… — задумчиво протянул князь, — когда Юлкан собирал магории для Элины, я пытался его вразумить, не хотел, чтобы походу нашему мешали сердечные увлечения его участников. Юлкан тогда сказал мне: «Любовь не спрашивает, в какое время её приходить. Она просто поселяется в сердце, не взирая на времена года, политическую обстановку или происки мирового зла». Я ему тогда не поверил. А теперь…

— Теперь с тобой происходит то, что должно происходить, — заявил Грахт, — мы должны влюбляться, жить и радоваться. Это то, для чего были созданы все существа. Для счастья и любви. Это единственное нормальное состояние. Война и ненависть- это не правильно, это зло. И любовь должна с ним бороться. Мы будем бороться, Ранарт. Пусть ценой своей жизни, но мы покажем Варкану Гартари, что мир нельзя погрузить во тьму безнаказанно. И если сердце твоё наполняется любовью, люби. Люби, пусть и на войне, ведь другого времени у тебя для этого может и не быть.

— Может статься, что ты прав, — тихо сказал князь, — но смотри, не вздумай кому-нибудь проболтаться!

Грахт молча кивнул, похлопал друга по плечу и ушёл. Ранарт остался один. Он устало опустился на трон и предался размышлениям. Князь вспомнил, что царица Айса сказала ему во время пира в Ледяном дворце: «Не каждый, кого ты мнишь врагом, является таковым». Выходит, эти слова относятся к Милене? Да, она племянница ненавистного врага, но разве это имеет теперь значение? Ранарт не знал, как справиться с чувствами, нахлынувшими на него. Сердечное пламя охватило его сердце, его душу, и он уже не мог сопротивляться этому пожару. Бессмысленно было отрицать, что девушка стала много значить для него. И всё это было так ново и так необычно для правителя Вулквонса. Ранарт всё чаще переставал думать о войне, а мысли его витали где-то в прекрасных и солнечных днях, не омрачённых злом. И в мечтаниях своих он неизменно видел Милену.

Аромат, который распространяли по воздуху магории, изумительно действовал на того, кто его вдыхал. Этот неземной запах, казалось, льётся из небесных чертогов. Милена подолгу любовалась цветами, и улыбка не сходила с её лица.

Между тем бои в горах становились всё ожесточённые. Гарпиги лезли в драку, как безумные, и, к сожалению, их становилось всё больше. Более того их смелость, часто граничившая с безумием, косвенно свидетельствовала о том, что Варкан Гартари готовит полномасштабное наступление. Оборотни хорошо прятались, и обертлуги пока ничего не знали об их присутствии. Но Ранарт нутром чуял, что враг готовит что-то грандиозное. Он посылал разведчиков, но те не принесли никаких новых сведений, кроме того, что врагов стало больше. Это и так все уже знали.

— Надо пополнить запасы продовольствия, — сказал Рэхорт. — Кто знает, возможно впереди нас ждёт осада.

— Думаешь? — встревожился князь.

— Уверен, — услышал он неутешительный ответ.

— Сейчас зима, — вмешался в разговор Грахт, — запасы трудно будет пополнить. Всё, что есть в лесу съедобное, укрыто толстым слоем снега.

— А нам и не нужно то, что лежит под снегом! — заявил Ранарт. — Сообщи всем: кто свободен от работ, пусть завтра соберутся возле ворот, прихватив с собой большие корзины. Мы, воины, будем сопровождать этих смельчаков.

— Ты хочешь добыть зимних яблок? — с сомнением покачал головой начальник крепости.

— Конечно, — подтвердил его догадку вулквонский правитель.

— Но ты же знаешь, как тяжело их найти, — не соглашался с этой идеей Рэхорт. — Мы же понятия не имеем, где растут серебряные кустарники.

— Это вы не имеете об этом понятие, — усмехнувшись, ответил Ранарт, — а вот я их видел.

— Ты? Ты видел серебряные кусты? — разволновался Грахт, — Где?

— В прошлый раз, когда я собирал магории, — тут Ранарт запнулся, покосившись на Рэхорта, — то есть я хотел сказать, когда я гнал проклятых дрекаваков вниз по склону соседней горы, я увидел ворона. Ворон сидел на заснеженном пне и держал в клюве зимнее яблоко.

— Думаешь, птица там нашла это яблоко? — засомневался Грахт.

— Вороны умны. Они, найдя такой ценный продукт, съедают его сразу, чтобы не стать жертвой нападения завистливых сородичей, — отозвался князь.

— В таком случае у нас под носом запасы ценнейших даров леса, — задумчиво проговорил начальник крепости.

— К тому же в непосредственной близости опасность нападения врагов минимальна, — продолжал рассуждать правитель Вулквонса, — гарпиги и дрекаваки, хоть и обнаглели в последний месяц, но сюда пока не суются. Собиратели яблок будут под прикрытием воинов.

— Тогда завтра выступаем? — спросил с надеждой Грахт, который был весьма не против отведать сладких чудодейственных яблок.

— Да, — решительно ответил Ранарт, — поступим так: один отряд выступит с нашей обычной целью — пойдёт на западные склоны и будет зачищать горы от врагов. Его поведёшь ты, Грахт. Другой отряд, который возглавлю я, будет охранять тех, кто собирает зимние яблоки.

Надо сказать, что Ранарт Рахт не случайно вспомнил о зимних яблоках. Эти растения, как и земляные орехи в степи Отчаяния, обладали большой питательностью. А необыкновенная красота тонких древесных стволов радовала глаз, рождая эмоции, помогающие справиться с грустью или тревогой. Серебряные кустарники произрастали в Мрачных горах с тех самых пор, как из Восточных земель пришли крылаты. Они, как гласят легенды, принесли с собой различные семена. На равнине, где поселились пришельцы, прижились золотистые фруктовые деревья, поэтому и страну ту назвали Золотые сады. А вот всходы серебряных кустарников плохо чувствовали себя на сильно прогреваемой солнцем равнине. Лишь раз дали они урожай — маленькие, чуть больше вишенки, яблочки. Яблочки эти оказались очень сладкими и питательными. Но уж больно мало их было. Плоды, как оказалось, любят холод, поэтому и созревают в середине зимы. В тот год, когда серебряные кустарники дали немногочисленные плоды, выдалась особо лютая зима. Дикие звери и птицы начали близко подходить к поселениям крылатов. Прилетели птички и с Мрачных гор. Они живо набросились на зимние яблоки и съели почти все плоды. Однако некоторые яблочки птицы унесли с собой, когда улетали, видимо, про запас. Так плоды серебряных кустарников появились в Мрачных горах. Местный климат оказался настолько комфортным для этих растений, что случайно упавшее где-то яблоко дало начало новой жизни. Семена попали в землю и дали всходы. Новое для этих мест растение начало быстро распространяться, и вскоре серебряные кустарники можно было встретить в горах повсюду, за исключением высокогорья. Жители горных посёлков оценили зимние яблоки по достоинству. Долгое время они оставались основной пищей в холодное время года. Однако теперь, когда краем этим владел безумный тиран, эти растения всё реже попадались местным жителям. Не мало этому способствовали гарпиги, варварски относившиеся ко всему живому. Они часто использовали серебряные кустарники, как хворост, вырывая их с корнями. Юлкан при жизни своей в Чёрном замке часто увещевал за это собратьев, но для них он всегда был чудаком-полукровкой, унаследовавший от матери человеческие слабости. К подобным слабостям гарпиги причисляли и любовь к красоте, и бережное отношение к природе. Не удивительно, что они уничтожали целые заросли серебряных кустарников вместе с плодами. И Варкана не заботил этот факт. Однажды Юлкан сказал ему: