В неподвижном взгляде ярко-серых глаз мелькнуло… мелькнуло что. Том быстро моргнул. Нахмурился. Коротко дернул ртом.

— Вы… Ну… Вы что же, соврать хотите?

— Ну почему соврать. Всего лишь ограничить исходящую информацию. Если все будут думать, что кухней занимаешься ты, проблема исчезнет сама собой.

— То есть, мне нужно сказать, что поваром в доме я? На рынке там или в овощной лавке, — Том медленно, завороженно улыбнулся. — Вы просто хотите, чтобы я лапши всем навешал и это вранье в городе разошлось. А больше ничего. Так?

— В целом да. Хотя я по-прежнему настаиваю, что это не вранье, а стратегическое умолчание.

— Да хоть апокалиптическое! Конечно! — схватив с тарелки поджаренный до золотистого хруста ломтик багета, Том щедро зачерпнул им паштет и утрамбовал в рот. — Пречистый огонь! А я-то подумал!

— И что же ты подумал? — заинтересовалась Тео.

— Что вы меня уволить собираетесь.

— С ума сошел? С чего вдруг?!

— Ну как с чего, — облизав испачканный в паштете палец, Том подцепил вилкой бело-розовый ломтик копченой рыбы. Пристроив его на гренок, контрактный энергично откусил и захрустел корочкой. — Нужна нормальная прислуга, денег мало — значит, сэкономить нужно. А на чем экономить, если вы ни на что и не тратитесь-то особо? Только на оплате контракта.

— О, пречистый огонь. Какая чушь. Чтобы я поменяла тебя на какую-то там кухарку? Да ни за что! — совершенно искренне провозгласила Тео, и Том расплылся в счастливой ухмылке.

— Ваш суп, — бесшумно возник перед столом апоплексический усач. — Позвольте, моя прекрасная госпожа, я подвину подсвечник. Вот так, аккуратно… Сюда… А теперь пробуйте.

Тео зачерпнула ложкой тягучий сырный бульон, в котором плавали рыжие шляпки крохотных лисичек. Поднимающийся над тарелкой пар был пропитан ароматами леса и сливок. Медленно, со всем возможным пиететом Тео попробовала суп и восхищенно закатила глаза.

— Невероятно! Никогда не пробовала ничего подобного.

— Благодарю вас, госпожа! Приятно иметь дело с человеком, который разбирается в благородной кухне, — гордо встопорщил усы владелец заведения. — Хотите, открою вам секрет? Все дело в мускате и белом перце. Щепотка одного, на кончике ножа второго — и веточка тимьяна. Сырный суп с грибами нужно готовить только так.

— Простите, господин, вы не могли бы повторить? — внезапно вмешался в диалог Том. — Щепотка муската, белый перец и тимьян — правильно? Когда буду варить суп, обязательно добавлю специи по вашему совету.

Недоверчиво прищурившись, усач смерил Тома презрительным взглядом.

— Ты хоть знаешь, что грибы сначала обжаривать нужно? Или сразу в кастрюльку пихаешь?

— Всегда обжариваю, — истово закивал головой Том. — Прямо вот каждый раз. Без обжаривания — вообще не то.

Унылый приглушенный долбеж просачивался в сон медленно, но неотвратимо. Мерные звуки ударов заползали в хрупкую невесомую реальность, заполняли ее и вытесняли, оставляя в голове колышущуюся мерзкую муть.

Бам-м-м. Вжух. Вжик. Звяк. Бам-м-м…

— Да чтоб тебе… — перевернувшись на другой бок, Тео прихлопнула голову подушкой. Но сон уже ушел, под подушкой было жарко и душно, а чертовы звуки все равно просачивались через преграду.

Звяк. Вжух. Вжух. Вжух. Бдыщ. Бам-м-м.

— Ну вот какого хрена? — вопросила Теодора, обречено выпрямляясь в кровати. Круглый пузатенький будильник показывал кошмарншейшие семь утра — а не для того Тео ппреносилась в неведомую реальность, чтобы вставать рано утром.

Эй, вселенская справедливость! Ты где?! Иди-ка сюда, дорогая. У меня накопилось несколько вопросов.

Свесив босые ноги с кровати, Тео нашарила войлочные тапочки. Выглядели они идиотски, и в нормальной своей жизни Тео в жизни не надела бы подобную нелепость. Но здесь была не нормальная жизнь, неуклюжие тапочки отлично защищали от сквозняков, гулящих над половицами, а единственный возможный критик не обращал на обувь Теодоры совершенно никакого внимания. Кажется, обмотай она ноги газетами — Том только спросит, удобно ли так ходить. Ну и узлы предложит перевязать, чтобы на щиколотки не давили.

Кстати. О Томе.

Набросив на плечи халат, Тео сбежала по лестнице и вышла на веранду.

Стоя на шаткой конструкции из табурета, взгроможденного на старый колченогий стол, Том старательно отковыривал закрепленный под козырьком крыши резные наличники. Пол вокруг стола был усыпан жухлым кружевом облупившийся краски, щепками и гнилыми обломками треснувшего дерева.

Сейчас, стоя внизу Тео вдруг заметила, как он изменился за месяц — ушла костлявая угловатость, раздались плечи, в движениях появилась уверенная стремительная легкость. Когда Том тянулся за очередным гвоздем, рубаха задиралась, обнажая плоский твердый живот, по которому стекала под ремень золотая дорожка волос.

Похоже, деревенская жизнь действительно идет на пользу здоровью.

— Ну и что ты делаешь? — остановившись в двух шагах от эпицентра катастрофы, поинтересовалась Тео.

— Ох ты! — покачнувшись, Том чуть не сверзился с табуретки, но в последнюю минуту ухватился за балку. Мышцы на руке напряглись, перекатываясь выразительным рельефом. — Я… Ну… Я веранду чиню. А вы чего поднялись так рано, госпожа?

— Да вот не спится что-то, — выразительно поглядела на него Тео. — И с чего это вдруг ты начал веранду чинить?

— Так вы же хотели.

— Я?!

— Ну да. На прошлой неделе вы говорили, что веранду обновить надо бы — старая краска полиняла вся и потрескалась.

— А. Ну да… — вспомнила разговор Тео. — Но ты же сказал, что просто покрасить не получится — надо прогнившее дерево менять и все такое.

Тогда Том был очень убедителен — он простучал часть досок, обозначивая ничтожно малое количество годных, отковырнул ногтем кусок балки и пальцем вытащил из рассохшегося перила гвоздь. Удрученная Тео признала, что идея «просто покрасить» действительно нежизнеспособна и тут же отбросила ее за ненадобностью. И чего Теодора не ожидала точно — так это выйти утром на веранду и обнаружить Тома, затеявшего вместо косметического ремонта капитальный.

— Ты же сказал, что тут работы на месяц.

— Ну так месяц-то у меня есть, — широко улыбнулся Том. — И деньги мы вроде как сэкономили. То, что попроще, я поменяю сам — доски там, балки, такое. Перила и балясины лучше в мастерской заказать — они на станке ровнее сделают. А наличники я сам из досок нарежу. Узор тут простой, так что работа несложная. Только долгая очень. Но я все равно вечерами без дела сижу — так что буду пилить потихоньку.

Тео окинула взглядом веранду, мысленно раскладывая пол на доски, а потолок и перила — на переплетающиеся длинные толстые балки. Все это нужно было обследовать, разобрать, починить, при необходимости — заменить и снова собрать воедино.

Много работы.

Очень, очень много.

Когда Тео говорила, что старая веранда выглядит убого и надо бы ее обновить — она имел в виду совсем другое.

— Это задача на бригаду ремонтников, — подвела итог своим размышлениям Тео. — Ты с ума сошел — в такое впрягаться?

— Да ладно, — неловко пожал плечами Том. — Подумаешь, поковыряюсь на пару часов дольше. Зато веранда будет красивая — как вы хотели. Можно ящики вдоль перил закрепить и цветы туда посадить, или еще что-нибудь такое. Вам понравится!

Тео открыла было рот, чтобы высказать все, что думает о таких внезапных порывах — но тут жа закрыла его. Том взялся за ремонт веранды после вчерашнего разговора. Возможно, это благодарность за то, что Тео отказалась от кухарки. С точки зрения Тома это наверняка большая жертва. А может быть, он таким образом страхуется от проблем в будущем — доказывает собственную невероятную полезность.

Ну или что-то третье.

В конечном итоге неважно, чем именно руководствуется контрактный. Важно то, что он сознательно взял на себя огромный объем работы, и ругать его за это — полнейший идиотизм. Нельзя построить с работником доверительные отношения, обламывая его самые смелые инициативы.