— Ручается он, — закряхтел «Дед». — Пошли со мной Никон, срочно.

— Так всё что ли? Я только размялся! — Закапризничал Саша Бубнов.

— Всё! — Махнул рукой тренер. — А ты, Тихонов, осенью приходи, осенью будет запись в «Спартак».

«Странно, — подумал я, шагая за Старостиным. — Неужели капитан нажаловался в милицию? Сам же на меня с ножом кидался».

— Меня совершенно случайно предупредил один знакомый, — зашептал «Дед», — через полчаса здесь будет наряд милиции по твою душу. Что ты натворил, признавайся?

— Вчера после матча, подрался с капитаном внутренних войск. Он сам пьяный на меня полез, затем ещё нож вытащил. — Не стал я ничего утаивать, не та была ситуация и прибавил шаг, уже понимая что надо срочно делать ноги и где-нибудь отсидеться пока Старостин что-нибудь не придумает.

— Есть где сегодня до отбоя погулять? — Спросил Николай Петрович. — Может тебе к невесте съездить Москву?

— Можно, — пожал я плечами, когда мы вышли на угол спального корпуса и в этот момент оба заметили, как по дороге катится милицейский УАЗ-469.

«Дед» чисто автоматически протянул мне смятую десятку из кармана, и я без слов понял, что теперь нужно, как партизаны в Великую Отечественную войну уходить огородами. Поэтому сначала пронёсся за спальным корпусом, затем посидел минут десять в кустах и, резко перемахнув через дорогу, оказался в немного запущенном участке дачи-музея писателя-мариниста Новикова-Прибоя. А дальше мой путь лежал на Клязьму. На берегу этой речушки я планировал отлежаться и обдумать своё незавидное положение, в котором совершенно был не виноват.

Через три часа, опасаясь посещать магазин и местную столовую, я очень сильно проголодался и поэтому решился навестить своих будущих родственников, родителей Тамары проживавших в Тарасовке. День был тёплый, поэтому я, разгуливая по посёлку в спортивных труса, в бутсах и футболке чувствовал себя вполне комфортно. А вот показаться в таком виде перед будущим тестем и тёщей мне было не айс. Но подумав, что голод не медведь, в лес не убежит, я нажал кнопку звонка уже знакомой калитки. На мою удачу дверь открыл Иван Данилович.

— Добрый день, — пробурчал я, увидев растерянный взгляд отца Тамары. — Вот со Старостиным поругался, посоветоваться бы, деньги имею.

Я показал десять рублей, и будущий тесть расплылся в улыбке, глазки забегали, мозговые извилины зашевелились.

— Деньги это хорошо, — засуетился он, — ты вот что, проходи на летнюю кухню, я сейчас чая тебе с бутербродом организую, а сам слетаю куда надо, пока Ксения Алексеевна из Москвы не приехала. Молодец, что зашёл, посоветоваться в нашей стране Советов — это наиправёйшее дело.

Примерно через полчаса, когда на столе появилась сковородка с поджаренным шкварчащим салом с картошкой, солёные огурцы, свежий лучок и холодненькая бутылка волшебной огненной воды беседа разгорелась с новой силой. Иван Данилович приняв пятьдесят грамм для сугрева, несмотря на жару, разоткровенничался и расфилософствовался:

— Иногда, Володя, нужно уметь оступиться от принципов, чтобы потом переждать и снова гнуть свою линию. Вот ты со Старостиным полаялся? А почему? Потому что молодой!

— Нет, — коротко ответил я, уничтожая лучок, сало и картошку. — Николай Петрович говорит, что слишком много забиваю мячей. Как это получше сформулировать? — Задумался я на пару секунд. — Индивидуализм не красит будущего строителя коммунизма.

— А будет он, этот коммунизм? — Полушёпотом произнёс мой будущий родственник.

— Вам как мужу кандидат наук по научному коммунизму так рассуждать не к лицу.

— Эх, зелёный ты ещё, — Иван Данилович долил ещё огненной водицы фирмы «Столичная» в гранёный стакан. — Надо уметь различать, что говорит официальная пропаганда, что пишут мыслители прошлого, и что есть истинная жизненная правда. А коммунизм — это…

Будущий тесть задрал глаза в потолок, покрутил ладонью в воздухе, и вдруг хлопнула калитка. А так как мы сидели на летней кухне, то появившаяся на пороге Ксения Алексеевна из Москвы застала нас со всеми имеющимися компрометирующими уликами на лицо.

— Вот значит, Ксения, дрова пилили, пилили и пилили, — соврал тесть. — Ну и как полагается, приняли с устатку.

— А я уже ухожу, — пролепетал я, предчувствуя скандал.

— Чай попьём, тогда пойдёшь, — сказала, как отрезала будущая тёща.

— Правильно, — кинул головой будущий тесть. — Коммунизм — это светлое будущее всего человечества. Поэтому я предлагаю, за коммунизм выпить стоя.

— Я тебе выпью! — Рыкнула Ксения Алексеевна, и я сразу понял, кто в семье хозяин.

— Всё-таки я пойду, меня уже на базе заждались, там по воротам пинать некому, — я встал и направился к калитке, однако кандидат наук в юбке, словно на защите диссертации, огорошила меня внезапным вопросом:

— Когда у вас с Тамарой свадьба?

— Квартиру получу в Москве, тогда и подадим документы, — ответил я, почесав затылок.

— Когда ж ты её получишь, родимый? — Захихикал Иван Данилович.

— После 5-го августа, когда Спартакиаду выиграем, — смутился я, — должны дать. Хоромов царских не обещаю, но на первое время и однокомнатная квартира в Москве — хоромы. До свиданья. — Помахал я рукой опешившим будущим родственникам.

Появление на базе в Тарасовке милицейского наряда наделало в команде много шума, после чего мой авторитет взлетел на небывалую высоту. А какие слухи поползли, что я якобы троих уработал «в мясо» и что теперь за меня хлопотали чуть ли не в ЦК. Хотя, справедливости ради, за меня действительно хлопотали, но не в ЦК, а уровнем пониже — в Московском горкоме КПСС. Вопрос, надо сказать, закрыли оперативно — пострадавший капитан ВВ своё заявление забрал. Поэтому на поле стадиона «Локомотив» против сборной Казахстана я выбежал вместе с основным составом: в воротах Дасаев, в защите Пригода, Бубнов и Мирзоян, опорник Хидиятуллин, полузащита — Заваров, Черенков, Гаврилов и Шавло. Только в нападении составил мне компанию не опытный армеец Юрий Чесноков, а юный Сергей Родионов. Не знаю почему, но «Дед» сказал, что с Родионовым у нас взаимопонимание лучше, да и играет Радик на втором этаже гораздо сильнее нападающего ЦСКА. Ещё бы ему не играть на втором этаже лучше при росте 187 сантиметров, против 171 у Чеснокова.

— Колись, чё случилось-то? — Пристал ко мне прямо на поле перед розыгрышем стартового мяча Сергей Родионов.

— Газеты читать надо, — усмехнулся я. — Вы пока в раздевалке штаны натягивали, я помог задержать американского шпиона. Знаешь, кто им оказался? Генерал КГБ. — Шепнул я, потешаясь про себя над наивностью молодого парня, и после стартового свистка толкнул мяч с центральной точки чуть-чуть вперёд, как это предписано правилами футбола.

Мачт против сборной Казахстана представлялся самым сложным на этой предварительной стадии, ведь основу нашего соперника составляли футболисты алма-атинского «Кайрата». В воротах Александр Убыкин, в полузащите Антон Шох, который лучшие свои игры проведёт за днепропетровский «Днепр». Так же в средней линии у гостей я заметил и Валерия Гладилина, бывшего футболиста «Спартака», поигравшего в олимпийской сборной СССР, и вроде бы позже он на пару сезонов должен был вернуться обратно в стан красно-белых. В атаке резво бросился прессинговать нашу полузащиту Геннадий Штромбергер, который скоро переедет в ЦСКА. В общем, сегодня была самая настоящая генеральная репетиция перед финальной стадией Спартакиады.

Поэтому первые десять минут мы не понеслись сломя голову в атаку, а сосредоточили всё своё внимание на контроле мяча. Нужно было заставить гостей из Казахстана как следует побегать, пропотеть и потерять необходимую концентрацию. Но 25-ти тысячам человек на трибунах такие тонкости футбола были не интересны, народ пришёл попить пива и посмотреть на град голов, наподобие тех, что мы наколотили в предыдущих двух матчах. Поэтому когда в тридцатый раз Черенков отпасовал на Гаврилова, а Юрий Василич откатил Хидиятуллину, который перевёл на правый край нашему суперновичку Заварову, люди заволновались, и кое-где раздался обидный для самолюбия свист.