— Гоооол! — Народ буквально взревел на трибунах от такого резвого старта.

— Это чего ты сейчас такое крутанул? — Поинтересовался Черенков.

— Это я с испугу, ха-ха, — загоготал я, поздравляя всех партнёров нашей команды.

Далее гости примерно минут десять стойко обороняли свои ворота, но без контригры, без своих собственных обостряющих действий долго не продержались. Великолепный разрезающий пас на тридцать метров выдал Юра Гаврилов и Сергей Шавло, рванув с левого фланга, словно приведение, внезапно материализовался в штрафной литовской команды. Однако выбор у Сергея был не велик, либо бить в ближний угол, как это будет делать в 90-е Андрей Тихонов, либо простреливать. И Шавло шарахнул вдоль ворот. Голкипер Юркус всплеснул руками, не дотягиваясь до мяча, на который словно коршуны бросились три защитника сборной Литвы и Серёжа Родионов. Но никто из них так же не дотянулся до футбольной сферы, зато я, набежав на дальнюю правую штангу и прыгнув рыбкой, мячик еле-еле чиркнул головой. И этого к счастью хватило, чтобы он от этой штанги срикошетил в сетку ворот.

— Гооол! — Радостно запрыгала публика на трибунах и начала скандировать:

— Московский «Спартак»! Та-та-та-та та-та!

— А кто мне постоянно говорит, чтобы я подстригся? — Забухтел Родионов, хлопая меня по плечу. — А сам только из-за причёски и забил.

— Не из-за причёски, а из-за верного выбора позиции, салага, — захохотал я, хотя доля правды в словах юного нападающего была, от лысой головы такой бы мяч не залетел.

Лишь после счёта — 2: 0 игра заметно успокоилась. Ведь энтузиазм, как и любая эмоция, имеет свойство выветриваться, испаряться, растворяться во времени и перерастать в свою противоположность — ярому отторжению всему тому, что приносило вдохновение. Но наша игра зиждилась не только на эмоциях, но и на тонком расчёте. Поэтому когда литовцы опомнились и пошли вперёд большими силами, мы провели образцово-показательную контратаку.

Сначала, длинный пас с нашей половины поля вырезал Гаврилов на своего друга Шавло. Сергей принял мяч около центральной линии поля и протащил его метров десять. И кода понял, что его нагоняют бравые литовские парни, мгновенно сделал передачу на Сергея Родионова. Серёжа протащил футбольную черно-белую сферу ещё пятнадцать метров и, лентяй такой, катнул её мне на ход. «Выложился шалопай, едрён батон», — зло подумал я и на всех парах ворвался в штрафную площадь соперника. Но там меня по-хитрому вратарь и защитник зелёно-белых оттеснили чуть ли ни к лицевой линии, поэтому я, вновь понадеявшись на футбольное чутьё, пяткой откинул мяч назад. А за моей спиной, оказывается всё это время, бежал Саша Заваров, который и закончил нашу веерную атаку несильным, но точным ударом по пустым воротам.

— Гоооол! — И в третий раз раздался громкий выкрик над чашей армейского стадиона и разнёсся дальше над парком «Берёзовая роща», затем пролетел над Песчаной площадью и медленно заглох у входа в кинотеатр «Ленинград», где своих половинок ожидали несчастные или счастливые влюблённые парни.

Кстати, моя Тамара сегодня сидела на первом ряду рядом с футболистами из нашего спартаковского дубля. И я в третий раз специально пробежал мимо неё, и послал подруге воздушный поцелуй.

— Никак, Никон, ты не можешь обойтись без цирка, — заворчал Николай Старостин, когда я поравнялся с нашей скамейкой запасных.

— Вы же сами говорили, что «Спартак» — это народная команда, а для народа самыми важными из искусств являются кино и цирк! Ха-ха! — Загоготал я, припомнив фразу Ленина.

— Балабол, — махнул рукой «Дед».

В перерыве матча в раздевалке при счёте 3: 0 царило настоящее веселье. Своё забили, никто сильно не накосячил, оставшиеся 45 минут виделись команде, как легкая прогулка, где главное качественный контроль мяча. А полезет Литва большими силами в атаку, то ей же не поздоровится. Однако благостную картину разрушил наш старший тренер:

— 3: 0 — это ещё не победа. Надо ещё прибавить мужики. На нас смотрит вся страна! И здесь на трибунах ещё 10 тысяч человек.

— Николай Петрович, — вмешался я. — Трансляция же не ведётся? Поэтому никакая страна на нас не смотрит. Да и даже если бы смотрела, то нужно экономить силы, ведь послезавтра следующий соперник — сборная Украины.

— Не понял? — Старостин посмотрел на меня как строгий учитель на ученика раздолбая. — 10 тысяч человек заплатили на входе по 2 рубля! А ты хочешь, чтобы вся команда играла спустя рукава?

— Кроме стратегии игровой существует и турнирная стратегия. И она нам говорит — сушим игру и экономим силы и здоровье! — Я на эмоциях повысил голос, и тут же об этом пожалел, но было уже поздно, так как завелся и Николай Петрович.

— Я вижу, что Никонов у нас слишком сильно устал. Запыхался девочкам воздушные поцелуи посылать. Поэтому Юра Чесноков разминайся, выйдешь на родной стадион во втором тайме, — пророкотал «Дед» и гордо покинул раздевалку.

— Зря ты так, Никон, попёр, — усмехнулся Юра Гаврилов.

— Знаю, — махнул я рукой. — Юрий Васильевич, вы там, на поле не бегите сломя голову. Сам понимаешь, что против Киева нам силы ещё ой как понадобятся.

— Постараюсь, — пожал плечами Гаврилов.

Второй тайм я смотрел уже сидя около своей ненаглядной Тамары. Она, конечно, поинтересовалась — что случилось, почему я не на поле? И я подруге честно признался, что с «Дедом» полаялся, сморозил глупость, когда нужно было схитрить. Пообещать, что мы сейчас понесёмся как ураган, а на самом деле просто повалять дурака и сэкономить силы.

Ещё больше меня озаботило то, что в эти секунды происходило на зелёном газоне армейского стадиона. После первых десяти минут запредельной активности наша сборная Москвы увеличила счёт до 4: 0, отличился как раз вышедший на замену футболист ЦСКА Юрий Чесноков. Заваров с Черенковым его вывели на расстрельную позицию в семи метрах от ворот. А потом наша команда буквально встала, сказался позавчерашний тяжёлый матч против белорусов. Мгновенно разладился контроль мяча, и литовцы стали создавать у наших ворот один момент за другим.

Три нападающих вильнюсского «Жальгириса» Рудзявичус, Рябов и Дирмейкис после навесов своих партнёров такой кипиш устроили в штрафной, что если бы не гренадёр Бубнов и удачная игра Прудникова, то гости уже дважды праздновали бы успех. Поэтому «Дед» убрал с поля нападающего Сергея Родионова и выпустил защитника Виктора Самохина. Ход был верный, но когда у полузащитников не хватает сил для контригры, замена сработала в противоположную сторону. И на 80-ой минуте полузащитник зелёно-белых Данисявичюс дальним ударом первый мяч отквитал — 4: 1. Трибуны заметно притихли и даже наши самые верные фанаты перестали размахивать красно-белыми шарфиками.

— Володя, — подергала меня за руку подруга. — И что теперь будет? Нам не дадут квартиру?

— Не успеют, — усмехнулся я. — За 10 оставшихся минут Литва не отыграется, а вот что будет послезавтра с Киевом — это большой знак вопроса. Ты лучше скажи, когда будешь брать интервью у хоккейного ЦСКА? Мне бы с Харламовым переговорить.

На этих словах я покосился на живого, хоть и с палочкой, Всеволода Боброва, который сейчас сидел недалеко от нас в третьем ряду и перед игрой лично мне шепнул: «большое спасибо, Никон».

— Через неделю ЦСКА из Крыма приезжает в Москву, — пожала плечами Тамара. — Они будут готовиться к какому-то кубку чемпионов тогда я с ними и пообщаюсь.

— Вместе поедем, — кивнул я. — А за квартиру ты не беспокойся. Я её на зубах вытащу. Только у «Деда» попрошу прощения и перед Киевом что-нибудь придумаю.

К счастью, размочив счёт, футболисты «Жальгириса» выдохлись сами и снизили обороты. И до финального свистка больше опасных моментов ни у наших, ни у чужих ворот не возникало. Поэтому в конце 10 тысяч человек, скандируя: «Молодцы! Молодцы!», проводили команды громкими аплодисментами.

В тот же день после матча, когда вся команда поужинала, «Дед» вызвал меня для беседы. За окном уже стемнело, в распахнутую форточку вплывали стрёкот сверчков и еле различимое жужжание пчёл, которые всё ещё не угомонились. Николай Петрович заварил себе крепкого чая и целых тридцать секунд передвигал разные бумаги, блокноты и книги на своём рабочем столе. Наконец Старостин прекратил играть на моих нервах и спросил: