— Да что там такое происходит⁈ — Вспылил Сергей Родионов. — Мяч в ногах не держится, ни одной нормальной контратаки не организовали! Никон-то куда смотрит, что с ним сегодня такое? Извини, Тома, — пробубнил Радик, покосившись на невесту Володи Никонова.

— А вы разве ничего не знаете? — Спросил Тамара.

— Мы только позавчера прилетели, — буркнул Фёдор Черенков.

— Ребята ведь сегодня вышли играть на ничью, так у команды появится шанс поехать на чемпионат Европы. — Проболталась раньше времени Тома.

— Не понял? — Помотал головой Родионов.

— Всё правильно, ничья нужна, — сказал Черенков. — Я потом тебе, Серега, объясню, просто поверь, если мы победим, то сборная Венгрии отдаст матч финнам и для нас это конец.

— Опять хозяева поля атакуют широким фронтом, — послышался голос Котэ Махарадзе. — Ливатинос, пас Даманакису, мяч ещё дальше передаётся Деликарису. И если наши парни чего-нибудь сейчас не придумают, то будет полный пападуполос, и можно будет смело идти загоракис. Однако Олег Романцев вовремя поднял ногу, и атака греков захлебнулась. Мяч выбит далеко к воротам греческой сборной к голкиперу, которого я забыл, как зовут. Так редко он вступает сегодня в игру.

«Пять минут до финального свистка, — отметил я про себя, вновь в центре поля прессингуя капитана сборной Греции Георгиоса Деликариса. — Ничего, ничего — пять минут позора и мы станем чуточку ближе к цели». Деликарис же, не слыша моих мыслей, как назло, выдал замечательный пас на единственного греческого форварда Галакоса. Но этого нападающего буквально съел сегодня Саша Бубнов. Поэтому Галакос чуть-чуть поерепенился, но мяч потерял. И Буба моментально вернул футбольный снаряд мне. Да так удачно, что я просто должен был включить свою феноменальную скорость на всю катушку и улетать от подуставших защитников хозяев поля. Что я и сделал. За четыре секунды пролетел сорок метров и ещё чуть-чуть, убежал бы один на один.

«Чёрт! Чёрт! — подумал я, резко затормозив и покатив мяч к правой бровке, чтобы немного потянуть время. — Если бы не турнирная таблица, то размотали бы Грецию сейчас в пух и прах. А вместо этого занимаемся какой-то клоунадой».

На этих мыслях мяч у меня отобрали и я, отметив, что осталось всего 3 минуты, посеменил в защиту. И вдруг, футболисты в белых футболках разыграли свою самую опасную атаку. Пока я полз около центрально линии поля, вездесущий Деликарис сыграл в стеночку с нападающим Галакасом, затем продвинулся к линии нашей штрафной площади и дал очень неудобную передачу верхом прямо в грудь полузащитнику Николудису. Сергей Пригода и Саша Бубнов ринулись блокировать греческого игрока, но из-за большого желание помешали друг другу и Николудис, выйдя один на один, хладнокровно расстрелял ворота Рината Дасаева.

— Хоооол! — Заорали переполненные трибуны, на которых тут же зажгли десятки дымовых файеров.

Часы на табло показали две с половиной минуты до конца матча и поэтому я, рванув к нашей скамейке запасных, закричал:

— Выпускай «Бабусю»!

Но Старостин всё отлично понял из без сопливых, то есть без таких как я. Форвард донецкого «Шахтёра» Виталий Старухин, пока наша команда несла мяч на центр поля, уже заменил Давида Кипиани и готов был ринуться в борьбу. Мне почему-то в эти секунды вспомнился разговор с Виталием вчера в гостинице перед сном. Он спросил меня: «Правда, что ты „Деда“ уговорил взять меня в сборную? Зачем? Почему? Мне ведь уже 30». Я же ответил, что в 30 лет жизнь только начинается, и потом 18 мячей забитых в 23 матчах — это серьёзный повод, чтобы стать частью главной команды страны.

«Прямо как чувствовал, что без „Бабуси“ сегодняшний футбольный фуршет не обойдётся», — зло подумал я, откинув всякую предосторожность и получив пас от Гаврилова пошёл в атаку. Конечно на таком убитом поле, ни о каких финтах Зидана и речи быть не могло, но сейчас мне было пофиг, как я дотащу мяч до чужой штрафной. Я просто знал, что это нужно сделать, даже если случится землетрясение или всемирный потоп.

Поэтому первых трёх попавшихся на дороге футболистов в белой форме я пролетел, буквально не заметив. Затем сыграл в стеночку с Герой Ярцевым, передохнул пять секунд, и навесил в штрафную сборной Греции, ибо туда уже прибежали Бубнов, Романцев и Виталий Старухин.

— Давай «Шахтёр»! — Заорал я, пока мяч был в полёте.

Как в толчее игроков перед воротами, выше всех выпрыгнул донецкий форвард, лично я не разглядел. Просто 25 тысяч человек на десять секунд резко замолкли, перестав поливать наши уши своими децибелами, и Старухин одним кивком головы, первым же касанием отправил мяч в сетку ворот греческой команды.

— Гоооол! — Закричали в квартире Черенковых все, кто сидел у телевизора и слушал репортаж Котэ Махарадзе, который голосил чуть ли не громче всех. — Вот что я называю кинжальный проход, кинжальный навес и кинжальное завершения стремительной атаки! Замечательный и очень нужный гол Виталия Старухина. Замечательного форварда вскормила донецкая земля. Браво! Однако не будем забывать, что до конца международной встречи ещё целая минута игрового времени.

— Вот это футбол! — Выкрикнул Родионов. — А ведь точно парни играют на ничью! Как я сразу не догадался?

— За тридцать секунд отыгрались, — поддакнул Черенков. — Только это ещё не конец.

И Тамара, порадовавшись вместе со всеми, вдруг вспомнила сегодняшний нехороший сон, в котором Володя карабкался на вершину горы, как вдруг на самой верхотуре у него поехала нога, и он сорвался вниз. «Куда ночь, туда и сон», — пробормотала девушка.

На последних секундах матча греки вновь ринулись в атаку, правда после пропущенного гола их действиям не хватало порядка и стройности. Ничейный результат хозяев ужасного поля не устраивал, хотя при определённых условиях и с 6-и очками сборная Греции попадала на чемпионат Европы. Но одно дело — хотеть победить, и совсем другое дело — мочь. Мяч у Деликариса и компании мы перехватили в принципе легко. Сережа Шавло здорово потаскал футбольный снаряд по своей левой бровке и откатил его герою матча Виталию Старухину.

Я моментально открылся под Виталием, чтобы тот не ковырялся с мячом, а отдал его мне. Старухин же повёл себя своенравно. Зачем-то развернулся, показал футболисту из солнечной Греции, обманный финт из шахтёрского Донецка. Естественно мяч был потерян, зато я подкараулил отскок, сделал перехват и рванул неожиданно для всех в атаку. Стадион, кипящий словно вулкан, вновь затих, ведь футболисты в белой форме мой рывок откровенно прозевали.

Лишь голкипер «Панатинаикоса» Василиос Констандину сообразил, что сейчас может произойти непоправимое. И видя мой резвый выход один на один, бросился навстречу. У меня же, как назло из-за бурлящих на поле страстей что-то перемкнуло в голове и, одним махом перехитрив бросившегося в ноги грека, я выскочил на пустые ворота. «Мать твою! Куда⁈» — схватился я мысленно за голову и, повалившись в траву, махнул мимо мяча. И выглядело это со стороны как плохая актёрская пантомима, зато футбольная сфера к радости греческих болельщиков укатилась за лицевую линию поля.

— Б… — пробурчал я себе под нос. — Доигрался.

В раздевалке, после финального свистка, зафиксировавшего конечный счёт — 1: 1, я три минуты смотрел в одну точку. Представить, что начнётся, когда я вернусь в СССР, было просто страшно. Товарищи по команде, похлопав меня по плечу, как могли поддержали. Но и они понимали, что в ближайший месяц мне будет совсем не сладко.

— Ничего, Володя, — присел рядом Николай Старостин. — После 17-го октября я сам дам большое интервью для всех советских газет. Ничего, потерпи чуть-чуть. Мы тебя в обиду не дадим.

— Хорошо, что у меня нет машины, как у Льва Яшина. — Криво усмехнулся я. — Стёкла не побьют, шины не проколют. И сразу станет ясно — кто друг, а кто враг.