Милана, сонно прищурившись, пыталась разглядеть меня, точно не верила, что все это — не сон.

— Яяя… — ее голос был хриплым и натужным.

— Вам нельзя говорить. — тут же взвилась медсестра за моей спиной.

— Оставьте нас. — попросил я, оборачиваясь. Девушка с мгновение поразмыслив, молча кивнула, показав два пальца.

— Помню- хмыкнул я.

Когда она вышла, я склонился к Милане:

— Я так тебя люблю. Ты у меня такая храбрая девочка!

— Кир…Ки… — пыталась спросить она. Я покачала головой:

— Кирилл был дома, с бабушкой. Его никто не похищал. Тебя просто обманули. — сердце сжалось от того, что ещё существуют такие как Милана. Доверчивые, честные, считающие, что весь мир такой же, как и они сами- искренний и честный.

Глаза Миланы наполнились влагой. Я легонько сжал пальцами её руку, бледную, с катетером, удерживаемой липкой больничной лентой.

— Милана, все кончилось. Все хорошо, не плачь. — говорил я банальности, пока сердце замедляло бег, сжимаясь от жалости и ощущения собственного бессилия — повернуть бы время вспять. Знай я всё подробности- я бы забрал её себе ещё после первой встречи в торговом центре.

Милана попыталась привстать, но тут же сморщилась от боли. Недоуменно взглянула на область живота- место, куда её ранили.

— Пуля прошла навылет, — сообщил, внутренне содрогаясь от воспоминаний. Как вот также держал ее за руку в машине скорой, как молился всем богам на свете, чтобы она выжила, как на время выпал из реальности, не позволяя врачам расцепить наши пальцы. Отчего-то казалось- стоит выпустить ее, и она снова ускользнет. И на этот раз безвозвратно.

Милана, нахмурившись, легонько коснулась пальцами бинта:

— Это…это…

— Полицейские, косорукие… — едва не взорвался, в последнюю минуту успев себя осадить. Ей сейчас нужны положительные эмоции, а не заново переживать всё случившееся- Зато они меня не закрыли — я там немного сильнее, чем нужно, помял парочку людей твоего мужа. — выдал, и мысленно закатил глаза. Идиот. Умею же " ложку мёда" добавить. Мне бы в больнице работать, успокаивать родню пациентов. " Ваш муж умер, но зато вам больше не придется каждый будний день гладить рубашки". " У вас импотенция, но зато сколько вы теперь на цветах и конфетах сэкономите".

Появившаяся медсестра мягко, но настойчиво выпроводила меня из палаты.

— Не нужно. Позвольте ему чуть больше самостоятельности. Поймите, вы сами создали настолько прочную связь меж вами, что теперь разорвать ее будет гораздо болезненнее, нежели в раннем возрасте. Да, вы наслаждались обязанностями, пока он был маленьким. Но теперь вам просто нужен отдых. — увещевала я новую маму, подопечную нашего центра. Она, сидя на небольшом диванчике напротив меня, сглатывала слезы, кивая мне. Но то и дело посматривала в сторону, туда, где ее шестилетний сын Илья играл с другими детьми и двумя воспитателями в детской зоне. Я улыбнулась, понимая, что предстоит долгая работа. На словах, умом мамы и папы понимают тебя, а на деле- на деле разве можно вычеркнуть из жизни многие годы привычки, созданный под себя и ребенка образ жизни, из которого тот давно уже вырос? Конечно, нет. Процесс сепарации будет долгим, сложным. И наша задача- обеспечить все, чтобы он прошел как можно более мягко.

— Знакомьтесь, это- кивнула я на подошедшую сотрудницу- наш психолог, Юлия Валентиновна. А это- Марина Сергеевна, мама Ильи.

Женщины скользнули друг по другу изучающими взглядами, поздоровались. Но, уже спустя каких-то пару минут, болтали как лучшие знакомые. Мы набирали в команду только профессионалов, потому что не могли позволить себе иного. Контингент, с которым мы работали, нуждался в самых лучших специалистах. Ну а самым дорогим для нас были- успехи наших подопечных. Каждый поддавшийся освоению навык, каждое слово, умение, поиск и развитие таланта, увлечений- все это я и наши специалисты расценивали как самое большое счастье на свете. И я не преувеличиваю, ведь их победы — это наши победы.

Оставив Марину на попечение психолога, я поспешила в кабинет. Сегодня должны были прийти данные осмотра выездной медицинской комиссии деток из отдаленного ДДИ. Наш фонд организовывал подобные для того, чтобы как можно больше сирот получили не только квалифицированную медицинскую помощь, но и просто правильную оценку своего здоровья. Очень часто детки с простым ЗРР* или ЗПРР * получали диагнозы гораздо сложнее, вплоть до шизофрении, либо же наоборот — деткам с тяжёлыми заболеваниями ставились лёгкие диагнозы. А, следовательно, и реабилитация назначалась в корне неверная, недостаточная, неправильная.

Я как человек, когда-то едва не угодивший в сумасшедший дом, теперь не могла спокойно жить, осознавая, что творится подобное и совсем с маленькими детьми, которых попросту некому защитить. А ещё я наконец-то вздохнула спокойно- все деньги, бизнес я передала фонду. Полностью. Знаю, что десятки знакомых отца и семьи покрутили пальцем у виска, либо же обвинили в хитрости- что таким образом и от налогов пытаюсь уйти, и в семье навека имущество оставить. Ведь управлять фондом будут мои будущие дети, а потом- их дети. Но какую же волну пересудов и шока вызвало моё решение передать фонд в руки женщины, что организовала фонд помощи детям-сиротам. Вернее, объединить их под её управлением. Теперь фонд принадлежал лишь ей, а я была простым рядовым сотрудником.

С замиранием сердца открыла документ, пробежавшись глазами по содержимому. Слава Богу, сегодня никого. Все диагнозы подтвердили, всё лечение и реабилитацию детки получают верно.

***

— Привет. — хмуро поприветствовал меня Денис, когда я уже направлялась к машине.

— Привет, как дела? — остановила я его, заметив, что он нервно переминается с ноги на ногу, не решаясь что-то спросить.

— Сойдет. — отмахнулся он, и тут же выдал- Таня на работе? — в его глазах промелькнула такая мука, что любое желание подколоть тут же испарилось.

— Нет. Она ведь отпуск взяла, я думала, ты знаешь

.- честно ответила, уже понимая — очередная ссора.

— Нет. Мы с ней… — он отвернулся, глядя на дверь центра, словно оттуда могла выпорхнуть Таня- Поцапались. Из-за ее этого…Пикового.

Я кивнула, хоть меня всегда немного коробило то, как Денис относился к представителям других национальностей. Но сейчас было не то время, чтобы отчитывать его за это.

— Мил, ну скажи мне, а- чего ей не хватает, блядь?! — повернулся он ко мне, сверкая почти безумным взглядом — Я ведь и люблю, и женюсь, и, сука, ебаный дом этот строю… — он страдальчески выдохнул, а затем, как-то совсем поникнув, продолжил уже тише — А она…за этим бегает, как только пальцем поманит. Я…блядь…так устал! — в сердцах бросил он, вновь отводя взгляд.

— Денис, а ты…не думал- осторожно начала я, подбирая слова- Может, отпустить ситуацию? Дать ей возможность выбрать, подумать? Если она…мммм… выберет его, то ведь на Тане свет клином не сошёлся.

— Опять психологичку включаешь? — ухмыльнулся он, покачав головой- Люблю я её. Не могу отпустить, понимаешь.

Я кивнула, прекрасно понимая его.

— Ладно, поеду я. Как она…если… — он замялся, но я поняла

— Если Таня выйдет на связь, я тут же же наберу тебе — не стала мучить парня.

— Спасибо. — Денис бросил ещё один тоскливый взгляд на здание центра, и зашагал к своей машине.

Я уже почти доехала до дома, как дорогу мне буквально перегородила черная иномарка. Сердце пропустило удар- флешбеки пережитого вновь всколыхнулись в памяти, пытаясь вылезти наружу, скалясь своими уродливыми мордами.

Едва выровняв дыхание, заставила себя приглядеться — Арсений! Он когда-нибудь доведет меня!

Но не успела я выйти из машины, как дверь рванули с той стороны. Арсений сверкал глазами из-под нахмуренных бровей:

— С Дэном общалась?

Я покачала головой — и вот с этим мне предстоит жить. Ревность — она и есть ревность, хоть в какой дозировке, хоть с какими объяснениями её причин. Попустительствовать ей нельзя, иначе дальше- только хуже.