Ну, естественно, после этого я позволил " убедить" себя в её любви ещё раз, на этот раз и ротиком. А после заявил, что она или становится моей женой, или я забираю её с собой без всякого отцовского разрешения. Задрожав всем телом, Мила прошептала тогда, что поговорит с отцом окончательно. И не обманула — этот старый " Рокфеллер" действительно пригласил меня к себе. Я видел, как его корежило, как резала без ножа изнутри мысль о том, что придется отдать дочь мне, а не какому-нибудь богатому выскочке его круга. Но, естественно, я играл. Играл как в последний день жизни. " Я люблю вашу дочь!", " Я обеспечу ей лучшее будущее и без ваших денег "(ага, конечно. Да нахер она мне не сдалась без них), " Мы уже все решили, ваше одобрение нужно лишь из-за её любви и уважения к вам". Роль пылкого и честного влюбленного мне, думаю, удалась не особо. Потому что Юрьев тогда, взмахом руки прервав мои душевные излияния, достал из ящика стола увесистую черную папку и пухлый белый конверт.

"Здесь досье на тебя и твоего отца. Сколько ты хочешь за то, чтобы ты исчез из жизни моей дочери". В тот момент, наверно, единственный раз, когда я был на грани того, чтобы просто взять деньги. Но и долги отца, и понимание того, что в моем случае эти деньги мало что изменят, подарив мне в лучшем случае просто пару месяцев безбедной жизни, заставили меня наотрез отказаться от его предложения. Тогда Юрьев вышел из себя. Эта старая сволочь высказал все, что обо мне думал. Нисколько не стесняясь в выражениях. Даже наоборот — будто осознавая свое поражение, он, напоследок, говорил такие вещи, что я еле сдерживался, чтобы не сжать его дряблую шею руками, заставляя биться в конвульсиях до тех пор, пока его глаза не вылезут из орбит, а мерзкий язык не распухнет и посинеет, вывалившись из перекошенного судорогой рта.

Но я молчал. Молчал, прогоняя перед глазами картинки с Милой, сжимающей губы от боли, пока я вдалбливаюсь все глубже и глубже в её узенькую щёлку. Это и давало сил не сорваться. Пускай папаша несёт, что пожелает. Победителем всё равно останется не он.

Но я не учел хитрости старого выбл…дка- он грамотно составил завещание. Точно знал, что ему недолго осталось. Лучшие из нанятых мною после того, как любимый тесть сыграл-таки в ящик, юристов не смогли ничего с этим поделать. Он просто взял и перекинул всё денежки в благотворительный фонд, созданный им же. А директором поставил любимую доченьку. Естественно, денежками она была вольна распоряжаться как пожелает. Вот только в случае её смерти мне не досталось бы ни копейки. Мне повезло лишь в том, что он умер раньше, чем сообщил дочери о фонде. Поэтому я и мог подсовывать ей на подпись бумаги, придумав, что фонд открыл я, в честь её так рано нас покинувшего отца, которого своими методами сумел не особо законно поставить учредителем. И то, лишь ради его памяти. Чтобы имя прославить в веках, и дело- они же вместе с папашей всю эту хрень благотворительную начинали.

Жена расплакалась от моего благородства. И потом подписывала всё, что я приносил. Туда нужно немного денег-сюда. Я не мог подставить себя, заставив её вывести сразу все денежки из фонда. И вскрыться всё может, и Милана, что исчезла бы по одному из ранее продуманных сценариев, навела бы даже самого безмозглого следователя на мысль о моей причастности.

Но потом и это надоело- бизнес по доверенности, многие партнёры, видевшие отношение ее папаши ко мне, когда тот был жив, не воспринимали меня всерьёз. Деньги должен доить по капле, то тут схитрив, то там.

Старые обиды нахлынули с новой силой — и презрение Юрьева, и то, с каким видом он проходил половину свадебный церемонии, а после и вовсе уехал, сославшись на неотложные дела. И то, как он обставил меня в вопросе наследства- точно предполагал, что я причиню вред его драгоценной дочурка, что в свои годы даже целоваться нормально не умела. Тыкалась с закрытыми глазами, чуть приоткрыв рот, в мои губы. А мне приходилось терпеть и 'восхищаться ' тем, что она такая неискушенная. Естественно, если никому не сдалась, чтобы искушать

***

— Мила, иди в спальню. — скомандовал я жене. Та, вставая с кресла, прямо так, в расстегнутом платье, как сомнамбула, еле передвигая ноги, направилась к своей спальне. В последнее время она стала мне надоедать своей инертностью и вечной сонливостью. Точно телку в глубокой в коме трахаю. Да и недавно я познакомился с обалденной девочкой. В ней будто все мои мечты сошлись воедино. Кристина. Дочь одного из местных чинуш, стройная, с красивыми силиконовыми сиськами. Такая же обожающая секс стерва, о каких я фантазировал ещё с подросткового возраста. Не я её трахнул- она меня оседлала и высушила до дна, до последней капли.

Значит, Миле уже пора к отцу.

Выражение сочувствия на лице одного из двух охранников, что были, на всякий случай, приставлены к её спальне, напомнило мне о том, что я хотел сделать. Нужно найти нормальную охрану, а не этих идиотов, что из-за жалости или ради денег снова преподнесут её на блюдечке Протасову, уже не раз пытавшемуся пробиться к ней, используя свои связи и деньги. Если бы я решил сдать жену " в аренду" этому старому извращуге с почасовой оплатой, то уже без всяких заморочек и многоходовок стал бы миллиардером, мать его. Но, увы, Протасову доверять нельзя. До сих пор прекрасно помнил ту его попытку на. бать меня, присвоив себе и Милу, и деньги ее папаши.

"— Скажи, сколько тебе лет?

— Разложи, пожалуйста, вот эти фигурки по ячейкам.

— Соотнеси зверят и их мам…."

Если в мире и есть постоянство, то оно точно в кабинетах психиатров. Увы, мы должны были каждые несколько месяцев посещать их. И каждый раз по приходу получали одни и те же вопросы, сын выполнял одни и те же задания. Притом, и лица у специалистов были как под копирку- равнодушно отрешенными, будто не живой человек перед тобой, а робот.

С помощью обаяния и пары взносов на помощь учреждению, мне удалось договориться, что мы с Киром будем посещать хорошую дорогую клинику в центре, приплачивая за то, чтобы все результаты обследования незамедлительно отправлялись ими нашему врачу. Показалось, что врач даже была довольна таким исходом. И я не винил её — нагрузка в количестве пациентов у нее, равно как и у остальных специалистов, нереально огромная. Зарплаты мизерные.

Сегодня с самого утра Кир был молчалив, если это можно вообще применить к малообщительным детям с РАС*. Я пообещал ему сводить в любимый парк аттракционов, но Кир лишь грустно кивнул в ответ.

Приехав в центр психического здоровья, я припарковался.

— Кирюх, давай веселее. Ты чего? Сейчас пойдем, поразишь там всех своими знаниями. Я скажу- весь в меня. И уйдем в сиянии славы на аттракционы. — попытался я подбодрить Кирилла, но тот слабо улыбнулся, взяв меня за руку.

На приеме сын показал очень неплохой результат. Врач, седовласый профессор медицины, известный в нашем городе человек, только качал головой, радуясь успехам своего маленького пациента.

— Так ты и меня скоро перегонишь в знаниях — шутливо посетовал он, когда Кир рассказал о строении тела человека полнее, чем энциклопедия.

— Ну, что же, явная положительная динамика. — поднял он голову от клавиатуры- Кстати, как обстоят дела с центром? Я слышал, пользуетесь большой популярностью.

— Да, — не стал юлить я- Достаточно детей приходит.

— Это отлично. Полезное дело делаете. Я бы даже хотел как-нибудь переговорить о том, чтобы наша клиника тоже приняла участие в его деятельности. На благотворительных, естественно, началах.

Я замер на мгновение — не привыкшему к доброте или помощи, меня до сих пор ещё ставили в тупик вот такие искренние порывы доброты.

— Да, конечно. Я был бы благодарен. — выдавил из себя, принимая его визитку.

Когда мы вышли из кабинета, то Кир потащил меня по своему заведенному ритуалу — смотреть на бабочек, которых содержали здесь в нереально красивой небольшой оранжерее за стеклом.