— А может, и не надо?
— Не надо что? — Гуннар нахмурил светлые брови, стирая ладонью кровь, сочащуюся из раны.
— Вламываться в стену? Скорость ветра в стене «глаза» доходит до 90 — 100 километров в час, это уже почти третья категория. Нас просто переломает и сотрет в порошок. Вот я и говорю — зачем нам это? Нас несет к землям Лаара? Пусть несет. Ураган, буря, смерч — это такое же стихийное бедствие, как гнев брошенной женщины… Его надо просто переждать, и по возможности минимизировать последствия…
Про себя Ларс с горечью подумал о сорвавшемся с мостков Клайве — буря взяла свою цену… И он понадеялся, что эта жертва — последняя.
Помолчав, Гуннар кивнул. — Пожалуй, что так… В Оке мы находимся в относительной безопасности. Тогда попробуем поднять Чижа повыше…
Дирижабль медленно поднимался, пока не оказался на высоте тысячи метров над уровнем моря. — Открывай глаза, Бьорк, — позвал мотомеханика принц, — нужна твоя помощь — нас обоих надо чуток подремонтировать…
Перевозбуждение, вызванное тяжелым стрессом, немного утихло. Ларса затрясло, а острая боль в предплечье, которую он почти игнорировал на пике выброса адреналина, заявила о себе, нарастая с каждой минутой. Он с беспокойством посмотрел на кузена — стекающая с виска Гуннара кровь уже пропитала ему рубашку и не собиралась останавливаться. Подскочивший Бьорк достал жестяной аптечный короб и, подложив плотный слой ваты, перетянул Гуннару голову широким бинтом. Так же ловко Бьорк соорудил из толстого журнала и ваты шину, осторожно согнув его вокруг сломанной руки Ларса. — Слава Богу, перелом закрытый, Ваша светлость… мож обойдется… — бормотал Бьорк.
Пошарив в аптечной коробке, Гуннар достал пузырек с опиумом, отхлебнул меньше половины и придвинувшись к Ларсу, влил ему в рот остаток. Тот закашлялся, но не возражал, ожидая, что с минуты на минуту станет легче. А кузен уже совал ему в здоровую руку бутыль с водой.
— Пей и меньше двигайся, твоя светлость, — мож обойдется…
Глава 4. Свартрок
Вынырнув и надсадно кашляя, Бренн жадно глотал воздух. Напрочь вылетело из головы, что сначала нужно сделать три небольших последовательных вдоха, и только потом дышать спокойно и глубоко. После такой встряски это было попросту невозможно… Трибуны вокруг ревели, но он ничего не слышал — в ушах стоял тяжелый гул, перед глазами плыл кровавый туман, а мышцы сводило судорогой. Сил хватило лишь дотянуться до перекладины, и тут кто-то резко выдернул на его помост, схватив за мокрые волосы. Акулий Хрящ…
Глаза цепляли отдельные фрагменты происходящего вокруг — всплывшие куски щупалец, похожие на водяных змей, раскоряченная туша дохлого сквида, сверкающий дождь монет, стучащих по доскам и его онемевшему телу. Акулий Хрящ стоял за спиной, судя по всему опасаясь, что полуживой порх начнет заваливаться и рухнет в воду… Сжав плечо Бренна, он резко вскинул вверх его руку в победном жесте. Бренн едва удержался от стона — ребра болели, тело, покрытое багровеющими вспухшими следами присосок, горело огнем… но, несмотря на это, внутри разрастался пульсирующий шар эйфории — у него получилось! Он сумел использовать яджу, подаренную Светлосияющим, он вырвал свою жизнь из щупалец гребаного монстра!
Однако ощущение радостного освобождения, как деготь в меду, отравляли капли глухого раздражения, сочившиеся из всех пор Джерга Ригана… С чего бы? — вяло скользнула мысль. Сделал ставку против меня, и потерял деньги? Мало Хрящу обещанного… или уже полученного выкупа? И он еще высмеивал жадность Тухлого Краба…
Удерживая Бренна за ободранную шею, сургач подтолкнул его к выходу с арены. Все еще содрогаясь от приступов кашля, Бренн еле переставлял ноги, но тут же обернулся, услышав ликующие вопли маора: — Молодой кортавида, одолевший в схватке исполинского монстра, согласно обещанию благородного владельца Театра развлечений, достопочтенного Нута ан Хурца, объявляется вольноотпущенным! Казаросса держит слово!
Подталкиваемый наставником, упорно хранящим молчание, Бренн, шатаясь, шел по коридору, похожему на подземный переход, что вел из Загона на Скотный Двор. Сердце колотилось от счастья, но с каждым шагом радость победы гасла. Почему? — пытался он встряхнуть самого себя — разве он не выдрал с кровью у судьбы свою прежнюю жизнь? Свою свободу, которую вернули ему на виду у сотен свидетелей — никто не оспорит этого!
Вырвал жизнь? Скорее — один день жизни, а может, всего лишь час или того меньше, — ядовитым шипом впилась в мозг отрезвляющая мысль. Куда его тащит наставник? Бренн невольно напрягся, ожидая, что вот-вот почувствует на шее жесткие сильные ладони… Обе ладони… Что мешает Ригану покончить с раздражающе удачливым живцом, чтобы угодить ан Хурцу, если он уже получил выкуп…
Бренн закусил губу — болела каждая мышца, но особенно сильно дергало место ожога — корка из прожаренной кожи лопнула, и кровь снова сочилась, стекая по ноге. Они шли довольно долго, и за все это время наставник не произнес ни слова одобрения, ни слова упрека… Но и ни слова угрозы… Наконец, утомительный путь закончился. Толкнув сапогом приоткрытую дверь, Акулий Хрящ вывел его на просторную каменную площадку, освещенную лучами низкого солнца. Бренн медленно поднял голову, подавив приступ тошноты, и, щурясь, посмотрел вверх.
Свартрок. Или Черная скала. Древняя башня сургачей вздымалась каменной свечой, будто вырастая из красно-черного гранитного утеса, похожего на нос огромного корабля, нависающего над океаном. Вокруг нее благоухала плодоносящая дважды в год лимонная роща, и сейчас в воздухе растекался нежный запах цветущих деревьев, наполняя окрестности тонким ароматом. С внешней стороны башни крутыми зигзагами поднималась лестница, ведущая к арочным входам на этажи, где проживали лучшие наставники Казаросса. Двери внизу вели в караульную и служебные помещения для порхов и вольнонаемных слуг.
Сидящий на ступенях разопревший охранник, резво подскочив при появлении Ригана, выпятил грудь и широко расставил ноги. Акулий Хрящ толкнул Бренна к выщербленным неровным ступеням, и тот выдохнул, поняв, что весь долгий путь до Свартрока дышал через раз. Судя по всему, у сургача нет намерения свернуть ему шею… Пока. Ведь зачем-то он привел его сюда, хотя уцелевших живцов отправляли или в лекарню, или прямиком в Харчевню, если возиться с ранеными было слишком затратно по мнению Тухлого Краба.
Джерг Риган обитал на верхнем этаже Черной скалы, и подъем туда стал еще одним испытанием для Бренна. Его качало от пережитого удушья и потери крови, а проклятые ступени были разной высоты, и с непривычки он то и дело спотыкался, вызывая раздражение наставника. Похоже, что при возведении башни строители сочли ограждение на лестнице излишним, и чтобы не сверзнуться вниз, Бренн старался идти ближе к нагретой солнцем шершавой стене. Меж каменных глыб и глубоких трещин торчала сухая трава и жесткие листья камнеломки. Он тупо переставлял ноги, остерегаясь смотреть вниз, — качнешься и кувырком полетишь на камни, прямо под ноги стражнику. Зачем сургач тащит его наверх?
— Эта лестница — отличная тренировка для сургачей, — пояснил Хрящ. Он легко поднимался привычным маршрутом, даже не сбив дыхание. — И, кроме того, ежедневная проверка на выносливость и мастерство. — Он коротко хмыкнул за спиной Бренна: — Старший сургач, что обитал здесь допрежь меня, после очередной гулянки сумел доползти до верха. Только вот утром, когда спускался, малость промахнулся, да и шагнул прямиком в воздух… Красиво летел. Порхи по всей площадке ползали — его требуху с камней отскребали…
Не оборачиваясь, Бренн будто увидел, как Хрящ пренебрежительно скривил рот в усмешке. С чего это он так разговорился? То молчал как камень, то треплется без передыха… В глазах потемнело, и, споткнувшись, Бренн растянулся у края лестницы, ударившись подбородком о камень и прикусив язык.
— Не кортавида, а хусра брюхатая! — с досадой рявкнул наставник, вталкивая его в арочный проем на верхнем ярусе. Внутри у входа, опустив глаза в пол, уже стояли на коленях несколько порхов. Горбатый управляющий, судя по одежде и длинной бороде, — вольноотпущенный, тоже низко склонился, умудряясь при этом не сводить с Джерга Ригана быстрых хитрых глаз.
