Государство это не меняется больше в конечном счете именно потому, что его Граждане «довольны» (befriedigt).
Я «удовлетворен» полностью и окончательно лишь тогда, когда моя, незаместимо моя, личность «признана» (в ее реальности и значимости, в е^е «достоинстве») всеми, при том, однако, условии, что и я сак «признал» реальность и значимость всех тех, кто, как я полагаю, должен «признать» меня. Быть «удовлетворенным» — значит быть «одним-единствен- ным в целом мире и (тем не менее) всеобще значимым». И это то, что и происходит с Гражданином всеобщего и однородного Государства. С одной стороны, благодаря его всеобщности, я «признан» всеми, и каждый из них — ровня мне. С другой — благодаря его однородности, «признан» действительно я, а не моя семья, мой общественный класс или моя нация («я» как «представитель» богатой или знатной семьи, имущего или правящего сословия, могущественной или цивилизованной нации и т. д.). Единичное (я) здесь напрямую соотнесено со Всеобщим (Государством) без каких-либо барьеров, образуемых «видовыми отличиями» (Besonderheiten /особенностями/: семьей, классом, нацией). Это и означает, что в пост-революционном Мире претворилась в действительность (впервые) Индивидуальность. Итак, быть Индивидом, т. е., собственно говоря, Человеком, значит быть «удовлетворенным», значит более не хотеть и, таким образом, не мочь более «превосходить» себя /se «trans- cender»/: становиться другим, чем ты есть. Понять самого себя в таком случае — значит понять целостного, окончательного, «совершенного» Человека. Это и есть то, чего достигает Гегель в своей Системе и через ее посредство /dans et par/.
Конечно, только Глава всеобщего и однородного Государства (Наполеон) «удовлетворен» (= признан всеми в его личном бытии и значимости) реально. Только он, таким образом, поистине свободен (гораздо более свободен, чем все Главы прежних государств, всегда «повязанные» «видовыми отличиями» — семейной, классовой, национальной принадлежностью). Однако здесь все граждане «удовлетворены» в возможности, ибо каждый может стать Главой Государства, личное («единичное») действование которого является в то же самое время всеобщим (государственным), иными словами, действованием всех (Tun Aller und Jeder /действо- ванием всех и каждого/). Ибо нет больше наследования («нечеловеческого», «природного», «языческого» отношения). Каждый может осуществить свое Желание признания при том условии, что он готов (момент Господства) рисковать жизнью, а это предполагает элемент соперничества (= политическая Борьба; впрочем, риск гарантирует «серьезность» намерений претендента), а также при том условии, что ранее он уже принимал участие в созидательной деятельности Общества, в совместном Труде, благодаря которому это Государство продолжает существовать (момент Рабства, Служения, гарантирующий, впрочем, уровень «компетентности» претендента). «Удовлетворенность» Гражданина является, стало быть, продуктом совершившегося в нем «синтеза» Господина-воина и Раба-труженика. Таким образом, новое здесь то, что в этом Государстве все (при случае) оказываются воинами (воинская повинность) и также все участвуют в общественном труде. Что же касается Мудреца (Гегеля), то ему достаточно понимания того, что такое Государство и его Глава, что такое Гражданин, который совмещает в себе воина и работника, и, наконец, что такое он сам (к такому пониманию его приводит в первую очередь Феноменолог™, в финале которой он встречается с самим собой как итогом и завершением исторического развития человечества). Этот Мудрец, который раскрывает (своим «Знанием») действительность (воплощенную в Наполеоне), сам есть воплощение абсолютного Духа: он, если угодно, — тот воплотившийся Бог, о котором грезили Христиане. (Подлинный, реальный Христос = Наполеон-Иисус + Гегель- Логос; воплощение, таким образом, случается не в середине, а в конце времен).
Подзаголовок гласит: Die Moralitat /Моральность/.
Moralitat = «осмысленная /nffldchie/ Мораль» в противовес Sittlichkeit /нравственности/ (глава VI, А) = «обыденной Морали». Языческий Господин (глава VI, А) выполнял требования нравственного закона, следовал Обычаю своего Государства так же, как Человек (не трудящийся) подчиняется законам Природы. Обыденная мораль (иначе говоря, стиль жизни) принимается как что-то «налично-данное» («божественное повеление» или — что уже лучше — «законы предков»). Она — коллективная и неосознанная (что она такое и зачем нужна). Напротив, осмысленную Мораль «изобрел» Человек, который знает о том, что это он ее утверждает. Она, следовательно, «индивидуальна», это, если угодно, «моя» мораль (но при этом она считается всеобще значимой). Эта Мораль («философская») распространяется в лоне наполеоновского Государства, фактически в Германии: Кант, Романтики (Новалис) и т. д., и наконец становится моралью (подразумеваемой) Гегеля (которая является окончательной). Диалектика этой Морали (от Канта к Гегелю) и описывается в подразделе С главы VI.
Итак, в самом этом подразделе ничего не говорится (эксплицитно) ни о наполеоновском Государстве, ни о Наполеоне, ни о пост-революционном Гражданине. Нет речи и о пост-революционном Мире и его Идеологиях (которые станут гегелевской Идеей). Но Гегель уже коротко сказал об этом Мире (Государстве) в конце предыдущего подраздела.[108] Он также затронет эту тему в данном подразделе С, отвечая немецким критикам Наполеона. О том же говорится в кратком Введении в подраздел С.
Введение (р. 423–424) /с. 321–322/.
Здесь Гегель описывает Гражданина всемирного и однородного (наполеоновского) Государства, т. е. Человека, полностью и окончательно «удовлетворенного». Фактически речь идет о Наполеоне (единственном, кто действительно /en acte/ «удовлетворен») и о самом Гегеле (который тоже полностью «удовлетворен» тем, что понял Наполеона). Наполеон действует, но он себя не понимает; понимает его Гегель («откровение» = Наполеон + Гегель).
Р. 423, 1—3-я строки /с. 321/: Греческий языческий Мир; 3—4-я строки: римский Мир; 4—9-я строки: христианский Мир до Наполеона; 9-я строка и сл. и р. 424 /с. 321–322/: Мир пост-революционнсго Человека.
Человек мыслит Мир, как он есть, и Мир есть то, что Человек о нем мыслит; сам Человек действительно соответствует своему представлению /idee/ о себе самом; Государство — это Знание, Wissen; Человек стал Богом; Наполеон заставил всех отнестись всерьез к своему «Тщеславию», «признать» его; Государство есть раскрытие и воплощение этого «Тщеславия»; в фигуре Наполеона Тщеславие — уже более не «тщета», не «суета сует», оно больше не грех.
Кроме того, Человек (Наполеон) соответствует созданному им Государству; он — Гражданин: он сам — свое создание, он знает, чтб он делает, и делает только то, что знает; имеется, стало быть, полное совпадение Воли и Знания. Наполеон превосходит Sein, но он не бежит его, он «действителен» /«rdellement present»/ [109] в Мире (в Государстве) (р. 424, конец 1-го абзаца /с. 321–322/).
Р. 424, абзац /с. 322/: Наполеон — это абсолютно свободный и совершенно удовлетворенный Человек; он знает, что свободен, и он доказывает это самому себе и другим.
Однако (см.: р. 423, 9-я строка) обратим внимание на слово «scheint».** Наполеон не знает о том, что Удовлетворение в конечном счете обеспечивается Знанием, а не Дейст- вованием (хотя Знание и предполагает Действование). Стало быть, абсолютно удовлетворен только Гегель. У Wahrheit /Истины/ две стороны: реальная и идеальная. Befriedigung /удовлетворение/ не в Бытии, которое раскрывается, но в Раскрытии Бытия. Wahrheit /Истина/ — это явление Наполеона, раскрытое /г6\6\6/ в своей сути Гегелем, это Гегель, раскрывающий сущность Наполеона.
