Общество, в котором живет этот человек, состоит из таких же, как он, людей. Когда Человек Сердца наконец понимает это, он становится Человеком Добродетели (р. 273 и сл. /с. 202/). Диалектический переход заключается, как всегда, в осознании: понять какое-то отношение /attitude/ — значит превзойти его.
Именно благодаря своей утопической критике Человек Сердца становится бблыиим реалистом: в конце концов он ♦ осознает саму общественную реальность, — реальность общества, как раз и состоящего из таких индивидов, как Человек Удовольствия и Человек Сердца. И он становится Человеком Добродетели (Tugend) и живет в Weltlauf сообразно общему ходу вещей /dans le Monde-comme-il-va/.[33] Он солидаризуется, но не с наличным Порядком, Общим ходом вещей /1е Cours- des-choses/, который он критикует, а с другими критиками, и основывает партию. «Добродетель» — это партия, неосуществленный идеал: общество-призрак. И все-таки уже общество. Итак, прогресс по сравнению с «сердцем».
Добродетель нацелена на снятие индивидуальности (р. 274 /с. 203/). Добродетель объединяет «людей сердца» против «любителей наслаждений». Партия реформы общества с помощью реформы морали. Ни борьбы, ни революции, разве что на словах.
с) Die Tugend und der Weltlauf jДобродетель и общий ход вещей/ (р. 274–282 /с. 202–209/).
Налицо действительное взаимодействие между единичным (индивид) и всеобщим (Общество, Государство). (Конечная цель — совершенное слияние их в Гражданине).
Человек Добродетели хочет «упразднить» индивидуальность («эгоизм»), подчинить ее Zucht (дисциплине воспитания). В этом его ошибка: он думает, что идеальное Общество возникнет автоматически благодаря «реформированию» всех его членов. На самом деле индивидуум осуществляется, только когда претворяет в действительность (борьбой и трудом) Общество и Государство.
Подлинное диалектическое «снятие» /Aufhebung/, то, которое сохраняет и возвышает /сублимирует/ единичное, соединяя его со всеобщим (в конкретной и всеобщей индивидуальности Гражданина абсолютного Государства), — не личное самопожертвование. Как раз такие жертвы и нужны Добродетели. Единичное, стало быть, еще сохраняет свою отдельность. Оно жертвует собой ради неосуществимого идеала, приносится в жертву собственным представлениям о добродетели, которые оно противопоставляет действительности, отворачиваясь от действительности.
Ср.: «Die wahre 2исМ…»/«Истинная дисциплина…»/ (р. 274, 11-я строка снизу /с. 203, 5-я строка сверху/): в конечном счете это все тот же смертельный риск в борьбе («революционной»), без которого нельзя ни победить, ни обрести достоинство, что, впрочем, неотделимо одно от другого (так как потерпевший поражение революционер — это преступник).
Чтобы покончить с Рабством, человек должен снова поставить себя в такое положение, из которого он вышел рабом, или, по крайней мере, в аналогичное положение: ввязаться в борьбу не на жизнь, а на смерть ради того, чтобы получить признание (на сей раз Общества, Государства).
Однако Человек Добродетели только и может, что «упразднять» самого себя. Что-то вроде самоубийства. (Ср. Стоицизм).
Сама эта «Добродетель» представляет собой — в идеале — не что иное, как тот же наличный Порядок, улучшенный и исправленный. Подлинной революционности в этом нет: воюют с мелочами, мирятся с главным.
«Социализм» Человека Добродетели — это лже-социа- лизм, буржуазный индивидуализм, для которого индивидуум есть единичное, а не Гражданин, осуществляющий себя в общественной революционной борьбе. Человек Добродетели приписывает высшую ценность единичному, которое борется с Weltlauf, значит, ему надо сохранить себя в качестве «борца», значит, ему, по сути дела, не нужны перемены в обществе. Ему не нужна победа, из-за которой он перестал бы быть борцом и лишился бы того, что в нем есть самого ценного. Идеал остается недействительным.[34]
Нужно сохранять капитализм для того, чтобы (всегда?) был пролетариат и была бы социалистическая Партия: таков «реформистский» социализм.
Человек Добродетели считает человеческую природу благой. Остается лишь просветить людей насчет благости их природы. (Но для Гегеля не существует «человеческой природы»: человек есть то, что он делает; он сам себя сотворя- ет посредством действования; то, что в нем есть врожденного, «природного», — это животное).
Человек Weltlauf /ГHomme-du-Weltlauf/, тот, кто прини- t мает общий ход вещей и действует сообразно, свободен по отношению к порядку вещей, который он устанавливает и из которого извлекает выгоду. Этому порядку он может принести в жертву все, любую идеологию и даже жизнь. Это — Господин. Все, таким образом, — для него, но не «в себе».[35] Он неизменно одерживает верх над Человеком Добродетели, идеология которого никогда не меняла хода Истории. Ему важны не идеи, а конкретные действия. Только они созидают человеческую (т. е. общественную, политическую, историческую) действительность. Идеал становится действительностью, только после того как он «извращен» человеком действия, — таков Наполеон, осуществляющий революционный идеал. Weltlauf побеждает Добродетель, потому что «извращает» ее идеологию. Но «извращаясь», идеал Добродетели переходит из ничто абстракции в бытие Реальности: [36] он таким образом осуществляется, и почему бы не сказать, что как раз Добродетель и побеждает в мире. При том, однако, условии, что ее превращают [37] в революционное действие. Так вот, это действие, будучи действительным, входит в состав Weltlauf. Следовательно, только он поистине действителен. Только в совершенном Государстве и при его посредстве осуществим человеческий идеал — быть деятельным гражданином этого Государства.
С. Die Individualitat, welche sich an und fur sich selbst reel ist /Индивидуальность, которая видит себя реальной в себе самой и для себя самой/(р. 283–308 /с. 209–232/).
Интеллектуал — вот эта Индивидуальность. Его «Тип verandert nichts und geht gegen nichts».[38] Действование, обращенное на себя и само себя выражающее: литературная деятельность.
Параллель к религиозному сознанию; но здесь мы имеем дело с псевдо-потусторонним: Искусством, Наукой и т. д. С тем, что «по ту сторону» общества, но не мира: с Красотой, Истиной, Благом.
а. Das geistige Tierreich /Духовное животное царство/ (р. 285–301 /с. 210–224/).
Р. 286 /с. 211/. — Интеллектуал — это умное животное; он просто-напросто выражает собственную «природу» (врожденную), свой «характер», нечто уже существующее, «природное», и значит, что-то животное.
Его «официальная», признанная идеология — субъективный Идеализм, но это только так кажется. На самом деле идеологией, гораздо лучше выражающей эту позицию /attitude/, является натурализм.
Интеллектуал выражает свою «природу», замыкается в своей «природе», не превосходит /transcende/ себя. Настоящий (действующий) человек превосходит себя в борьбе и труде. Когда человек покидает Sein, то это ничто проваливается /saute/ в ничто; он исчезает. Но когда он живет по-человечески, т. е. действуя, то он ничто, которое ничто- жествует в бытии /un n^ant qui n^antit dans l'etre / (p. 287, 20-я строка /с. 212/).[39] Ничто ничтожествует в подлинном (историческом) времени во имя подлинного, не наступившего, будущего. Время — это ничто, которое удерживается в бытии, уничтожая его. Время — это Дух (Человек).
(И это постиг еще Рассудок, не Разум!) Творить Историю — значит закреплять время в пространстве: впускать ничто в бытие. В Begierde /вожделении/ и порождаемом им
