Религиозный человек — разом и Господин, и Раб; Господин в той мере, в которой он — Раб, и Раб в той мере, в которой он — Господин: господин Мира — раб Божий. (Светский — и действительный — вариант: раб капитала, но «своего» капитала).
Примирение человека с самим собой происходит тогда, когда он, оставляя позади дуализм Verstand /рассудка/, признает себя Geist /духом/, субъектом Истории, гражданином Государства. Тогда он действительно Бог /il est Dieu/ (абсолютное «удовлетворение», Befriedigung). Религиозный человек выбирает между двумя Я; он их не смешивает: он делает выбор, выбирая Я потустороннее. По собственному признанию, он выбирает его в частности потому, что эмпирическое Я смертно (дело же в том, что он по-прежнему раб, он не получил «признания»). В религиозном сознании наличествуют два существенно различных, чуждых друг другу порядка сущего. Имеет место противостояние двух миров: человеческого и божественного. В глазах верующего первый ничтожен, он — ничто в сравнении с трансцендентным Сущим, Богом, — это наследие Скептицизма. Религиозны^ человек, зависший между двумя мирами, не может устранить противоречие, сводя вместе (в ходе борьбы и в процессе труда) противоположности. Он совершает выбор, так и не начав действовать. Он целиком посвящает себя неотмирному (потустороннему) Богу. Он хочет превзойти себя /se trans- cender/, превзойти /transcender/ Мир (но так, чтобы не преобразовывать его посредством отрицающего действова- ния — в борьбе и труде).
Религиозный человек «ошибся», но религия тем не менее представляет собой шаг вперед. Религиозный человек открывает для себя собственную раздвоенность и тем самым, в каком-то смысле, и собственное единство. Религией завершается глава IV и начинается следующая (посвященная Разуму, Vernunft, Человеку, сделавшемуся «разумным»).
Стоицизм: человек остается человеком как на троне, так и в цепях, это значит, что в отличие от животного человек не определен местом, которое он занимает в мире (в Природе, в Космосе): «свобода». Скептицизм: солипсизм, иначе говоря исключительность человека — «индивидуальность». И наконец, религиозный человек открывает «трансцендентность». Но ему не понять сути своего открытия; ибо он не знает, что Трансцендентное — это Человек, для него это Бог. На самом же деле «место» трансцендентного — здесь, «по сю сторону», оно сотворяется действием, которое превосходит (трансцендирует) все налично-данное (также и в Человеке), подвергая его (налично-данное) отрицанию в борьбе и труде.
Изоляция Человека начинается с того, что Человек Begierde /вожделения/ при встрече с другим совершает промашку — он его убивает. Религиозный человек понимает, что без другого из жизненного /existentielle/ тупика выхода нет, но этот другой для него — существо не-человеческое, божественное; он «признает» другого, полагая, что признает Бога.
Из-за того, что религиозное сознание не может осуществить синтез индивидуального (единичного) и неизменного (всеобщего), на свет появляется Троица:
1- е. Раб находит себе Господина (внушающего страх) в потустороннем мире, поскольку он боится смерти. (Параллель первой фазе Борьбы не на Жизнь, а на Смерть (р. 160, 20-я строка /с. 114/). Иудаизм. Бог-Отец.
2- е. Логос, Бог-индивидуум. Евангелие. Иисус.
3- е. «Сознание (несчастное) находит себя само… в Неизменном».[16] Христианство, Церковь, Святой Дух.
Где:
a) неизменная сущность осуждает единичное (иудаизм);
b) неизменная сущность становится единичным (христианство);
с) Дух, в котором сознание «испытывает радость нахождения в нем себя», (переход к «имманентности» Разума, глава V; атеизм).
(Если отнести этот пассаж не к Богу, а к Самосознанию (Человеку), мы получим точку зрения Гегеля.)
(Р. 160, 2-й абзац /с. 114/): «Was sich…»/ «То, что здесь выступает…»/.[17]
В этой главе речь идет не о богословии, но о феноменологии религиозного сознания, о феноменологии в гуссер- левском смысле.
Цель: объединение индивидуальности (единичного) и абсолюта (всеобщего). Первая попытка: богочеловечество. (На самом деле этот синтез имеет место только как Volk /народ/ и Государство; главы VI–VIII). Но осуществление этого синтеза как теандрического /богочеловечество/ дает Gegenstand /предмет/: Христос не только человек, он еще и по ту сторону; трансценденция. Религиозный человек стремится к единству, которое он мыслит (в Христе) прежде всего как внешнее ему, далекое, отделенное от него во времени и пространстве.
Религия чисто созерцательна. То, что религиозное сознание знает о Христе, есть знание несовершенное, ибо предполагающее оппозицию. Оно сохраняет как единичное, так и всеобщее, но оно их не умеет соединить.
Denken /мышление/. — Мысль порождается отрицанием, иначе говоря, действием (трудом). Она сама становится действенной («революционной») и в конечном счете, когда Дух осуществится (когда закончится История), станет чистым созерцанием. Оторванное от действия мышление называется «чистым» (reines Denken); это рассудочная мысль (Verstand), мысль бездействующего человека. Das reine Denken не может достичь индивидуального (Стоицизм и его всеобщие понятия); в Скептицизме это мышление становится отрицающим и стремится к действию, но оно не творит индивидуума, потому что его отрицающее «действие» остается чисто мысленным. Человек должен действовать реально[18] в мире и для общества. Он должен осуществлять что-то транс-индивидуальное, всеобщее, транс-субъектив- ное. Только тогда он сможет жить по-человечески и обрести «удовлетворение». Но Всеобщее (общие понятия) постигается именно Рассудком (Verstand), значит, его нужно сплавить с Индивидуальным, которое было раскрыто Восприятием.
Первые шаги на этом пути как раз и делает религиозный человек. Он удерживает и то и другое: и единичное (человек), и всеобщее (Бог). В этом его истина. Его недостаток: он таков «в себе», но не «для себя»; это Гегель его поймет, сам себя он не понимает. Стало быть, это еще не Vernunft /разум/. Религиозный человек не «разумен».
Религиозный человек начинает действовать в мире, но он действует для и посредством /pour et par/ потустороннего. Его действование — для Бога, не для себя. И исходит оно — по меньшей мере он так считает — от Бога, а не от него. Он, таким образом, не подозревает о том, что «царство Божие» осуществляется здесь на земле и человеком посредством его творческого (отрицающего) действия.
Его идеал внеположен ему (Христос). Так, первой формой его поведения /attitude, у Гегеля: Weise/ (р. 162–164 /с. 116–117/) будет не действие, но созерцание, созерцание потустороннего, трансценденции. Религиозное сознание само себе себя не раскрывает; это божественная индивидуальность (далекая, чуждая) раскрывает себя человеку (мучительно раздвоенному в себе). Эмпирически созерцательное искание религиозного человека может привести лишь к гробу Господню (паломники, крестовые походы); но эта мирская «действительность» окажется иллюзорной (намек на неудачу крестовых походов). Крестовые походы символизируют Kampf, Борьбу, которая имеет отношение к борьбе не на жизнь, а на смерть. Душа борется с Богом. Становясь религиозным, человек снова делается Рабом; борьба, таким образом, возобновляется; теперь это богоборчество, и человек в нем обязательно будет разбит, ведь он — верующий. Поражение, однако, неокончательное. В конечном счете человек выйдет победителем.
Вторая форма: Переход от созерцания к действию (р. 164–167 /с. 117–119/). Но действование религиозного человека оканчивается ничем. Действие имеет смысл только внутри Volk /народа/ и Государства как действование в Обществе. Верующий действует не как общественный индивидуум, но как отдельный индивид. Ему ничего не надо в этом мире, и он ничего не делает для других. Он хочет признания Бога, он действует ради себя: там, в потустороннем мире, он ищет спасения своей отдельной душе. Он, правда, хочет упразднить отдельную наличную индивидуальность. Но это тем более не продвинет его к цели: всеобщее без конца будет ускользать от него, он так и останется единичным, «отдельным лицом».
