Как бы то ни было, но задачей философского, или «научного», в гегелевском смысле слова, т. е. неукоснительно правдивого, мышления является раскрытие с помощью осмысленной связной речи {Логос) Бытия {Sein), как оно есть и существует в целокупной действительности /dans la totalite de sa Realite-objective/ (Wirklichkeit)¹. Философский, или «научный», метод должен, следовательно, обеспечивать соответствие Мышления и Бытия, Мысль должна приспосабливаться к Бытию и Реальному и не вносить в них никаких — каких бы то ни было — изменений. Это означает, что позиция философа, или «ученого» (= Мудреца), по отношению к Бытию и Реальному — позиция, чисто созерцательная, пассивная, и что философская, или «научная», деятельность сводится к простому описанию Реального и Бытия. Гегелевский метод, стало быть, никоим образом не «диалектичен», он является чисто созерцательным и описательным, то бишь, феноменологическим в гуссерлевском значении термина. В Предисловии и во Введении к «Феноменологии духа» Гегель настойчиво подчеркивает пассивный, созерцательный и описательный характер «научного» метода. Он особо отмечает, что диалектика «научного» мышления существует только потому, что существует раскрываемая этим мышлением диалектика Бытия. И коль скоро раскрывающее описание правильно, можно говорить о том, что ordo et connexio idearum idem est ac ordo et connexio rerum /порядок и связь идей — те же, что порядок и связь вещей/[265], ибо порядок и связь реального, по Гегелю, диалектичны.

Вот что, например, говорит Гегель в Предисловии к «Феноменологии духа» (р. 45, 7—20-я строки / с. 29, 11—23-я строки/):

«Научное познавание (Erkennen), напротив, требует отдаться (libergeben) жизни предмета (Gegenstandes), или, что то же самое, иметь перед глазами и выражать (auszusprechen) внутреннюю необходимость его. Углубляясь (sich vertiefend) таким образом в свой предмет, это познавание забывает об упомянутом просмотре (Ubersicht) [предполагается, что он возможен извне], который есть [на деле] только рефлексия знания (Wissen) из содержания в себя самое. Но погруженное (versenkt) в материю и следуя (fortgehend) ее движению [диалектическому], оно возвращается в себя само, однако, не раньше, чем наполнение (Erfullung) и содержание [мышления] вернется в себя /sich in sich zuriicknimmt/ — упростит себя до определенности (Bestimmtheit), низведет (herabsetzt) себя само до одной [только] стороны (Seite) некоторого наличного бытия (Daseins) [при том, что другой стороной будет мышление] и перейдет (tibergeht) в свою более высокую (hohere) истину [или раскрытую реальность]. Благодаря этому простое просматривающее себя (sich tibersehende) целое (Ganze) само всплывает из того богатства [многообразия], в котором его рефлексия [в себя самого] казалась утраченной.»

«Научное познавание» безоговорочно, без предвзятых идей и задних мыслей отдается или препоручает себя «жизни» и «диалектическому движению» Реального. Таким образом, это поистине истинное познавание не имеет ничего общего с «Рефлексией» псевдо-философии (т. е. до-гегелевской философии) и псевдо-науки (ньютоновской), размышляющей о Реальном и помещающей себя вне его, в точности не зная, куда именно; Рефлексией, притязающей на «просмотр» Реального познающим Субъектом, который якобы автономен и не зависит от Объекта познания; Субъектом, который, согласно Гегелю, есть не что иное, как искусственно изолированный аспект познанного, или раскрытого, Реального.

Разумеется, в конечном счете «научное познавание» возвращается к себе самому и раскрывает себя себе: его конечной целью является описание себя самого, своей природы, становления и развития. Как и обычное философское познание, оно представляет собой самопознание. Но это — полное и адекватное самопознание, т. е. истинное в самом строгом смысле этого слова. И истинно оно как раз потому, что в своем обращении на себя оно всего лишь следует диалектическому движению собственного «содержания», каковым является «предмет», т. е. Реальное и Бытие. Не что-либо, а само Реальное организуется и структурируется так, что обретает определенный «вид», который может быть раскрыт «общим понятием»; говорящее познание раскрывает не что-нибудь, а само Реальное, и именно Реальное неожиданно предстает предметом познания, который немыслим без познающего его субъекта, так что «наличная реальность» /«existence-empirique»/ распадается на два рода сущего — одно, которое говорит, и другое, о котором говорят. Ибо не что-нибудь, а само реальное Бытие, сущее в качестве Природы, порождает Человека, который, разговаривая о ней, раскрывает и ее, и самого себя. И не что иное, как само реальное Бытие, преобразуется таким образом в «истину», или реальность-/?яс/с/?б/ягую-словом, и становится истиной, все более «глубокой», по мере того как раскрытие реальности речью оказывается все более адекватным и полным.

И лишь поскольку оно следует «диалектическому-дви- жению» Реального, Познание присутствует при собственном рождении и наблюдает за собственным развитием, таким образом приходя, в конце концов, к своему пределу, каковым является полное и адекватное понимание самого себя, т. е. постепенное раскрытие Реального и Бытия Речью, которую они сами же и порождают в своем «диалектиче- ском-движении» и этим самым /dans et par/ движением. Так в конце концов учреждается всецелая /Male/ раскрытость реального Бытия, или полностью раскрытая Всецелостъ /Totalite/[266] («неделимое Все»): связная целокупность Бытия, воплощенная в реальном Универсуме, совершенно и исчерпывающим образом описанная в «просмотре», каковым занимается единая и единственная /ипе et unique/ «Наука», или «Система» Мудреца, эта целокупность выступает под конец из Бытия, бывшего поначалу всего лишь Миром Природы, собранием разрозненных сущих, «богатством многообразия», не знающим ни «рефлексии», ни речевого познания, ни говорящего о себе самом сознания.

Взятые по отдельности Субъект и Объект суть абстракции, они не обладают ни «действительностью» (Wirklichkeit), ни «наличным бытием» (Dasein). То, что существует в реальности — раз уж речь у нас о Реальности-о-которой-говорят (а поскольку мы на самом деле говорим о реальности, то речь для нас только и может идти, что о Реальности-о-ко- торой-говорят), — так вот, то, что существует в реальности, — это Субъект-познающий-объект, или, что то же самое, Объект-познаваемый-субъектом. Эта раздвоенная и тем не менее единая в себе самой в силу своей неразличен- ной реальности Реальность, взятая в совокупности, или как Целостность, названа Гегелем «Духом» (Geist) или (в «Логике») «абсолютной Идеей». Гегель также говорит: «absoluter Begriff», «абсолютное Понятие». Но термин Begriff может применяться также для обозначения какой-то части целостного раскрытого-Бытия, «конститутивного элемента» (Moment) Духа или Идеи (последняя также может быть определена как сведение к целому всех Понятий, т. е. всех частных «идей»). Взятое в этом смысле Begriff обозначает отдельную реальную сущность или какой-то реальный аспект бытия, раскрываемые смыслом какого-нибудь слова, т. е. посредством «общего понятия»; или, что то же самое, Begriff — это «смысл» («идея»), который налично существует не только в виде действительно помысленного, произнесенного или написанного слова, но также и как «вещь». Если «Идея» (всеобщая, или абсолютная) — это «Истина», или Явленная-в-слове-реальность единой и единственной цело- купности всего, что существует, то «Понятие» (частное) — это «Истина» какой-нибудь единичной отдельно взятой сущности, понимаемой, однако, как составная часть Целостности. Или скажу так, «Понятие» — это «подлинная-или- истинная-сущность» (das Wahre /истина/), т. е. некая реальная сущность, названная, или раскрытая как смысл слова, притом что смысл этот соотносится со всеми другими реальными сущностями /entites/ и таким образом находит свое место в «Системе» приведенного к целостности Реального, которое раскрывается целым «научной» Речи. Можно, наконец, сказать, что «Понятие» — это «сущностная-реальность», или сущность /essence! (Wesen) какой-то конкретной сущности /entite/, т. е. как раз реальность, которая в ней соответствует смыслу обозначающего или раскрывающего ее слова.