— И? — настаивает Юсупова.

Краем уха слушая препирательства, смотрю на руку Целестины. Она всё в той же повязки. Видимо так трудилась ночью, что забыла сменить. В голову приходит неожиданная догадка.

— Скорее всего они просто ушли в другое место, странная парочка, — сетует Целестина и лукаво смотрит на Веню, от чего тот смущается. — Так стоит ли это разбирательства?

— Я считаю нет, — собирает свои яйца в кулак Веня.

— Мы останемся, — Ульяна не собирается сдаваться. — Проверим всё ещё раз.

— Это приказ, — гневно надувается Вениамин, изображая самца павлина. — Вы, госпожа Юсупова, как младшая по рангу, обязаны подчиняться главе группы надзора.

— Я обжалую решение, — с угрозой отвечает аристократка.

— А что у вас с рукой? — спрашиваю старосту, вклиниваюсь в перепалку надзорщиков.

— Поранилась, когда занималась по хозяйству, — щебечет та.

— Не перебивай меня… — взвизгивает Веня, тучно смотря мне в глаза.

— Хорошо-хорошо, — поднимаюсь. — Я лучше вообще выйду.

— Давно пора, — победно заявляет тот и продолжает. — Юсупова, мне связаться с начальством?

Вот же обморок… Как таких вообще на работу берут? Что за род такой? Если там подобные кадры разводятся, вероятнее всего не очень умные люди. А может и чересчур умные, раз этого валенка подальше убрали, до следующей зимы как говорится…Кипя гневом, иду во двор, где нахожу большое полено. Прикидывая его размеры, довольно киваю сам себе.

Захожу в дом, глаза девушек расширяются. Веня что-то самозабвенно втолковывает Ульяне, даже не подозревая, что его ждёт.

Одна Мара начинает хлопать в ладошки, прыгая на месте, будто именинница.

— Субординация, пункт первый… — важно рассказывает пухлик, а затем обращает внимание на нестандартную реакцию Мары. — А ты ещё кто такая?

Вампирша указывает пальчиком ему за спину, но повернуться тот не успевает.

Удар поленом коварно выбивает из него сознание.

— Ну, точно валенок, — огорчённо замечаю я. — Духовный доспех не поставил.

Лена подносит ладошку ко рту. Целестина отпрыгивает в сторону.

— Вы…вы… — заикается она, бледнея на глазах,

— Я….я… — передразниваю в ответ. — Руки на стол, быстро.

— Нет, я буду жаловаться! — её глаза мечутся по комнате в поисках выхода.

— Мара! — щёлкаю пальцами.

Вампиршу дважды просить не надо. Она в секунду вырастает перед Целестиной и заламывает её здоровую руку, впечатывая лицом в стол, да так, что подпрыгивают тарелки.

Беру раненную руку и разматываю бинты.

— Митрофанов, это слишком, даже для тебя… — предостерегающе говорит Ульяна, смотря на вырубленного Веню.

Справившись с бинтами, показываю руку ей.

— Полкан, — догадывается она.

— Да, — удовлетворённо резюмирую я. — Она держала пса, когда Ивана и Наталью вытаскивали из дома. Она же и указала на них. А когда пёс бросился…

— Он разозлился на неё, — осеняет Елену, да так, что она не сдерживает своих мыслей, рассуждая вслух.

— Верно, — подтверждаю я

— Уу… — стонет женщина.

— Рассказывай, где они? — приказываю ей.

— Не знаю…

— Значит всё-таки не один, а несколько, — довольно ухмыляюсь я. — Ты не возразила против множественного числа. Теперь давай договоримся, если ты не рассказываешь, где твои друзья, я тебе покажу своих, идёт?

— Меня накажут, — сдавленно говорит Целестина, начиная лить слёзы. — Они не простят.

— Иначе ты просто умрёшь, Мара!

Кровососка обнажает клыки, заставляя Целестину перестать реветь.

— В доме, они у меня в доме, точнее под ним, — бессильно отвечает она.

— Отпусти, — приказываю вампирше и та откидывает старосту к стене.

— А как давно ты тут руководишь? — вдруг приходит запоздалая мысль.

— Ха-ха-ха, — раздаётся холодный смех со стороны Целестины и она поднимается на ноги с блеском в глазах — Я думала не догадаешься, мальчишка.

— Назад! — кричит Ульяна, отзывая Суворову и они пятятся в сторону выхода.

Лицо смеющейся Целестины удлиняется, с неё пластами слазит кожа, падая на пол. Хватает трёх секунд, чтобы женщина почти обернулась, смех из человеческого превращается в лай, но ей было не суждено закончить трансформацию.

По комнате проносится тёмная молния, затем вторая и мы наблюдаем, как у стены падает тело оборотня без головы, начинающего обратный процесс превращения.

Слева в углу стоит Маркус, держа свою трость, которая как оказалось является ножнами для клинка. Справа у входа Мара, держащая голову, медленно возвращающую человеческий лик.

— Быстрая, — хмыкает Маркус, с печалью глядя на разодранную штанину.

— Но мы быстре-е-е-е… — протягивает довольная Мара. — А вообще, это не она быстрая, а ты медленный, старый.

— С огнём играешь, — качает головой её родич.

— Идём в дом, надо выяснить, кого она укрывала и какого хрена тут происходит, а потом можем и отчаливать. Мне уже тут надоело, — недовольно говорю я, выходя из домика.

— А у вас всегда так? — сконфуженно спрашивает Суворова, на мягких ногах покидая наше пристанище.

— Похоже теперь всегда, — нервно отвечает ей Юсупова.

Подходим к дому Целестины, вампиры проскальзывают внутрь. Жду, пока меня не зовёт Мара.

Входим следом, слуги стоят посреди комнаты. Вопросительно смотрю на них. Маркус кивает в сторону пола.

— Нц, нц, нц, нц, нц, — цокаю языком я. — Хорошие пёсики, выходите, иначе я сожгу эту халупу дотла и из вас получится сотня хорошо прожаренной собачатины.

С полминуты стоит тишина.

Шумно вздыхаю, играя на публику, что заняла места в партер… в погребе.

— Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, кто не спрятался, тот пусть не гавкает…

Под полом слышатся звуки борьбы, а потом и возмущённый женский голос.

— Мы не собаки!

Следом мужской.

— Инга, ну вот кто тебя за язык тянул…

— Выходите, — ласково зову я. — Мы вам ничего не сделаем.

— Ага, — доносится голос парня. — Сейчас я тебе исполню традиционный грузинский танец, ща-ща-ща.

— Вечно сидеть не сможешь, — аргументирую незримому собеседнику и уже тише своим союзникам. — Никому не лезть, что бы не случилось, я сам.

Жду ответа от подземных жителей, но слышу лишь тишину, а затем и чертыхания. Видимо собеседник прикинул перспективу долговременного заключения.

— А ещё, мы можем сжечь этот дом, — добавляю уже строже.

— Митрофанов! — возмущается Ульяна. — Мы не станем сжигать дом…

Делаю большие глаза и развожу руками, жестами говоря, «а как я ещё их выманю?».

Слава богу аристократка ловит всё на лету, хоть и не с первой попытки, бракованная наверное.

— Сожжём! — гремит Юсупова, делая голос серьёзным. — Полена на полене не оставим, всё сгорит.

— Пробовали пироги с собачатиной? — задорно спрашиваю у девушек.

— Мы. Не. Собаки! — кричит девчонка из подпола.

Проходит лишь мгновение и пол вспучивается от удара, летят в разные стороны щепки и передо мной предстаёт забавная картина. Из оскалившегося щепой провала вылетает девушка оборотень, не закончившая трансформацию. Тело человеческое, судя по аппетитным формам, а вот всё остальное в густом ковре волос. Лицо едва-едва вытянулось, над головой два прижатых уха, глаза не звериные, а людские. Хоть и смотрят с животной яростью.

В общем одно только шерстяная не учла, что на ней порвётся вся одежда, кроме трусиков и бюстгальтера.

— Тебе бы на депиляцию или как это там называется, — невозмутимо говорю волчице, что встала напротив, чуть пригнувшись и занимая боевую позу. — Как говорится, мужчина не примат, зов джунглей его не привлекает.

— Ар-р-р-р-р-р… — рычит оппонентка и произносит ломаным голосом вперемешку с хрипами. — Тьебе кхххонец!

— Миленькое бельё, где покупала? — добиваю шерстяную, указывая пальцем на грудь.

Та бросает неуверенный взгляд вниз, а затем на меня, но в глазах уже нет ярости, там плещется океан стыда. Вот тебе и волковатая амазонка, не стоит забывать, что в первую очередь она девушка. Юная девушка, судя по несдержанности.