Идеи мыслителей, придерживавшихся географического детерминизма, исключали активную реакцию на происходившие в мире изменения. Такая позиция была близка и власти. Увеличивающаяся со временем угроза вторжения со стороны западных держав так и не побудила сёгунат к сколько-нибудь активным действиям. Те, кто выступал с инициативой по подготовке отпора западному давлению, могли рассматриваться властями как диссиденты. В этом отношении показательна судьба самурайского сына Хаяси Сихэй (1738–1793). В своем труде «Кайкоку хэйдан» («Беседы о военном деле морского государства», 1786 г.) он широко использует термин «морское государство» (кайкоку) применительно к Японии. Однако его не интересуют возможности моря как среды, использование которой может доставить японцев в другие земли. Он подчеркивает его двойную функцию – разделять и соединять, но оставляет вторую возможность почти исключительно для иноземцев, одержимых торгово-захватническим духом: «То, что страна является морской, может сделать приход чужеземных разбойников в эту страну легким, но в то же время послужить препятствием к этому… Говоря о трудностях, я имею в виду наши неприступные берега, со всех четырех сторон окруженные бескрайним морем, и это исключает возможность попасть в нашу страну без разрешения. Однако не следует и пренебрегать укреплениями на этих неприступных берегах»[390].
Таким образом, Хаяси Сихэй разделяет представление о Японии как стране с благоприятным географическим расположением с точки зрения обороны. Но в тот период, когда угроза вторжения со стороны западных держав становилась ощутимее (Хаяси также опасался агрессии со стороны цинского Китая), он осмелился предложить конкретные меры по дополнительной (теперь уже рукотворной) защите страны.
«Если с настоящего момента утвердить новую систему [обороны] и постепенно готовиться, пятидесяти лет вполне хватит, чтобы на всем морском побережье Японии соорудить великолепные и внушительные сооружения. Не сомневайтесь! Когда все это будет реализовано, открытое море станет для нас рвом, прибрежные утесы – каменными стенами, а сама Япония станет подобной огромному замку окружностью в пять тысяч ри. Разве не приятно это осознавать?»[391]
В трактате Хаяси Сихэй обращает на себя внимание следующее обстоятельство: рассуждая о мощи европейских судов, он призывает не столько к созданию собственного военно-морского флота, сколько к строительству оснащенных пушками береговых укреплений. Таким образом, он в значительной степени остается во власти представлений, что Япония является сухопутно-земледельческим государством и отдает море во власть других стран. Иными словами, «морскому государству» следует обороняться от моря. В другом своем труде – «Сангоку цуран» – Хаяси допускал теоретическую возможность проникновения японцев на Эдзо (Хоккайдо), в Корею, Рюкю, но сам он так далеко не путешествовал, и его сведения об этих землях почерпнуты из книг и частных бесед. Путешествия, которые произвели на него наибольшее впечатление, ограничивались Нагасаки, где он имел возможность скопировать множество карт, имевших европейское происхождение.
Предложения Хаяси Сихэй при всей их наивности и ограниченности кажутся сегодня вполне разумными. Однако это взгляд из сегодняшнего дня. В указе сёгуната отмечалось, что само допущение возможности проникновения иностранцев в Японию является вздорным и вредным, а потому Хаяси Сихэй приговаривается к домашнему аресту, а его сочинение подлежит изъятию и уничтожению. В вину ему вменялось также копирование «не соответствующих действительности» карт[392]. Образ Японии как страны недоступной в силу своего географического положения фактически являлся частью государственной идеологии, а искажение этого образа приравнивалось к крамоле и диссидентству. Сёгунат находился в плену своей идеологии (распространявшейся и на природу, и на географию, и на всю среду обитания), а потому и его последующая реакция на угрозы, исходившие с Запада, оказалась совершенно неадекватной и закончилась его свержением.
Показательно, что и другой ставший впоследствии знаменитым трактат «Синрон» («Новые предложения», 1825 г.), написанный самураем княжества Мито по имени Аидзава Сэйсисай (1782–1863), в котором допускалась возможность иноземного вторжения и содержались призывы к подготовке вооруженного отпора, длительное время распространялся в списках и без указания авторства. Князь Мито Наринобу, которому и был адресован трактат, не разрешил автору открытое распространение сочинения. Это и понятно: в духе конфуцианского дискурса размышления о существующих проблемах с неизбежностью предполагали неблагоприятное сравнение нынешней ситуации с благодатным золотым веком (т. е. сравнение ситуации «при сёгунах» и «при императорах»), а призывы к усилению боеготовности с такой же неизбежностью содержали критику существующего положения вещей и строя мыслей, при котором безграничная вера в божественность территории Японии парализующим образом воздействовала на волю политической элиты.
Аидзава полагал, что божественный предок японцев (имеется в виду первоимператор Дзимму) совершенно не случайно выбрал для проживания именно территорию Японии: «при основании срединной страны он исходил прежде всего из того, что облик этой земли обладает всем необходимым для развертывания здесь небесных дел». В предисловии к трактату во вполне привычном духе Аидзава характеризует благоприятное положение Японии, противопоставив ему западные страны. «Сообщаю свои скромные размышления. [Наша] божественная страна – это такое место, где восходит солнце, откуда исходит изначальная ки-энергия, где извечно наследники небесного солнца из поколения в поколение занимали императорский престол. [Япония] изначально занимает на Земле положение головы и служит образцом для десяти тысяч стран. Она воистину благосклонно освещает Вселенную, а культурность императора достигает любых пределов». Далее автор сообщает, что западные варвары, эти «подлые ноги», вознамерились попрать землю Японии. И это при том, что, согласно естественному порядку, Япония занимает «головное» положение. Хотя божественная страна «не отличается чрезмерной обширностью, ее предназначение – повелевать в любом уголке, поскольку в ней ни разу не случалось исправления имен [смены династии и революции]». Поскольку европейские страны – это ноги, то они и реализуют свою функцию движения и добираются до Японии. Что до окруженной со всех сторон морями Америки, то ее географическое («телесное») положение соответствует «спине» (или заду), а потому люди там «глупы» и не способны предпринять что-нибудь хорошее, что является следствием «природного естества». В другом месте своего трактата Аидзава еще более решительно подчеркивает, что Япония по своему природному положению является носительницей солнечного света и потому даже европейцы зовут ее «страной утра» (видимо, имеется в виду голландское обозначение Востока – morgenland), сами же европейцы проживают в стороне мрака. Японцы поэтому обладают всеми мыслимыми моральными достоинствами, а вот европейцы совокупляются с демонами и вознамерились уничтожить Японию, ее «солнечность» и небоугодную мораль[393].
Аидзава Сэйсисай последовательно проводил мысль о благоприятном расположении Японии и его влиянии на нравы жителей. Он был убежден: если страна расположена там, где осуществляется «неправильная» циркуляция ки-энергии, то все учения (моральные установления) с неизбежностью будут носить там «дурной» характер. Что до Японии («божественной страны») и Китая, то они обращены в восточную сторону, туда, где восходит солнце, где зарождается солнечная энергетика, а потому и «учения» там «правильные». Поэтому «с начала Неба и Земли» там имелись представления о «пяти обязанностях» (одно из ключевых конфуцианских понятий – горин: между государем и подданным, отцом и детьми, мужем и женой, старшим и младшим, между друзьями). В особенности это справедливо относительно Японии, где люди изначально отличаются простодушием, безыскусностью и чистотой, а потому они естественным образом вступили на дорогу светлых божеств, не имея никакого понятия о сложных теоретических построениях. Что до Китая, то там люди имеют склонность к письменному знаку и потому создали изощренные учения, под влиянием которых китайцы легко впадают в ошибки[394].
