Черное молоко предрассветных потемок
мы пьем тебя вечером
пьем тебя в полдень пьем тебя утром и на ночь
могилу роем себе в небесах в ней будет не тесно
Один человек живет в этом доме он играет со змеями
а в сумерки пишет в Германию
ах золото твоих волос Маргарита
напишет выходит наружу ему светят звезды
свистом подзывает охотничьих псов
свистом подзывает своих евреев велит рыть могилу
а после дает нам приказ делать вид что танцуем
это такая игра
Черное молоко предрассветных потемок
мы пьем тебя на ночь
мы пьем тебя в полдень и утром и вечером
Один человек живет в этом доме он играет со змеями
а в сумерки пишет в Германию
ах золото твоих волос Маргарита
пепел твоих волос Суламифь
могилу роем себе в небесах в ней будет не тесно
Он нам кричит вгрызайтесь в землю поглубже
а остальные пускай запоют это такая игра
кусок железа достает из-за пояса и машет им синеглазый
глубже вонзайте в землю лопаты
а остальные пусть делают вид что танцуют
это такая игра
Черное молоко предрассветных потемок
мы пьем тебя на ночь
мы пьем тебя в полдень и утром и вечером
Один человек живет в этом доме
ах золото твоих волос Маргарита
пепел твоих волос Суламифь
Он играет со змеями
он кричит сыграйте сладостно в Смерть
Смерть виртуоз из Германии
кричит пусть скрипки мрачнее звучат
тогда вы дымом подниметесь в небо
в могилу свою в облаках
вам будет не тесно
Черное молоко предрассветных потемок
мы пьем тебя на ночь
мы пьем тебя в полдень
Смерть виртуоз из Германии
мы пьем тебя утром и вечером
Смерть синеглазый виртуоз из Германии
он настигает тебя кусочком свинца
он без ошибок тебя настигает
Один человек живет в этом доме
ах золото твоих волос Маргарита
спускает охотничьих псов и в небе нам дарит могилу
играет со змеями в мечтах его
Смерть виртуоз из Германии
золото твоих волос Маргарита
пепел твоих волос Суламифь
Ни к чему на стекле рисовать сердце.
Князь тишины перед дворцом обходит строй.
Он на верхушке поднЯл флаг
– лист, что синеет по осени.
Он раздает солдатам сухие стебли печали
и соцветия времени.
С птицами в волосах идет спрятать меч в воду.
Ни к чему на стекле рисовать сердце.
Бог ходит в стае, укрывшись плащом,
тем, что однажды упал с твоих плеч на ступени,
ближе к ночи – дворец был в огнях
и на языке людей ты сказала: Любимый…
Он не знает, чей это плащ, не окликает звезду,
а идет за листом – ему послышалось:
стебель… соцветия времени
Полная пригоршня времени —
это ты приходишь ко мне,
и я говорю:
Волосы у тебя не каштановые.
Как легко ты кладешь их на весы горя —
они тяжелее меня.
Корабли приплывают за ними, грузят их в свои трюмы
и везут продавать на базар вожделенья —
ты улыбаешься мне с глубины,
я по тебе плачу на чаше весов, по-прежнему легкой.
Пла́чу, что волосы у тебя не каштановые,
в обмен на морскую воду ты отдала завитки.
Ты прошептала: весь мир заполнили мной,
навсегда я – овраг в твоем сердце.
Ты говоришь: сыпь в свою чашу всю листву лет —
время, чтоб прийти и меня целовать.
Листва у времени коричневая, а твои волосы – нет.
Нет сирени в твоих волосах
и лицо твое из зеркального стекла,
туча идет от глаза до глаза, из Содома уходя в Вавилон,
словно листву, башню наземь стряхнула
и бушует среди серных стволов.
Над твоим ртом полыхает молния.
В том ущелье – разбитая скрипка,
кто-то водит смычком по белоснежным зубцам,
но тростник звучит лучше.
Любимая, ты сама, как тростник, а мы – целиком из дождя.
Твое тело – вино несравненное, пьем его вдесятером,
твое сердце – барка с зерном, мы – его стража ночная,
Маленький кувшин синевы пролился над нами,
и мы засыпаем…
Перед шатром взвод на руках тебя поднимает,
и, выпивая, мы несем тебя хоронить.
На каменных плитах всего мира
монетой звенит крепкое серебро снов.
