О г у л ь н и я з. Пойдем, сынок. Сними свой хурджун. (Берет хурджун Мереда. Ахмеду.) Возьми его хурджун. Почему он такой тяжелый, Меред-джан? Что у тебя там? Уж не камни ли?

М е р е д. Там книги, мама.

А х м е д. Книги? Что это такое, Меред-джан?

М е р е д. Книги — верные мудрые друзья, Ахмед!

А х м е д. Друзья?! Но как тебе удалось поместить их всех в один хурджун?

М е р е д (смеется). Наивная душа, Ахмед! Большой ребенок! Ничего, я думаю, настанет день, когда книги станут и твоими друзьями. Книги учат человека, как правильно жить, как добиться в жизни счастья.

К о н у р д ж а - б а й (мрачно). Уж не для того ли ты вернулся, Меред, чтобы и меня, своего отца, человека в летах, учить уму-разуму?

М е р е д. Я вернулся, чтобы научить, как надо бороться за счастье в жизни, тех, кто обездолен. Но и тебе, отец, не мешало бы поучиться кое-чему.

К о н у р д ж а - б а й. Я постараюсь сделать так, чтобы учитель остался без учеников. Я не позволю тебе мутить воду нашего колодца. Как говорится, безумца излечит палка.

М е р е д. Отец, повторяю, в мире произошли большие события. Переменилась власть в Ашхабаде. И она уже везде по Туркмении переходит в руки бедняков.

К о н у р д ж а - б а й. У нас здесь, в глуши, в песках, не перейдет. Кто позволит? Не ты ли?

М е р е д. Это сделают люди, которые в России свергли белого царя. Так будет!

К о н у р д ж а - б а й. Мы не допустим этого!

М е р е д. Отец, вы бессильны помешать могучему потоку, который сметет каждого, кто станет на его пути!

К о н у р д ж а - б а й. Приятные вести ты привез, сынок! Перестань болтать всякий вздор! Долг сына — оправдать хлеб, который он ел в родительском доме.

М е р е д. Я хочу, чтобы хлеб в доме моих родителей был заработан честно.

К о н у р д ж а - б а й. Если ты такой честный и благородный, не впутывайся в недостойные дела.

А х м е д. Бай-ага, поверьте, Меред не станет топтать родного отца!

О г у л ь н и я з. Замолчи, несчастный раб! Еще сглазишь! Сплюнь трижды через плечо!

К о н у р д ж а - б а й (Ахмеду). Убирайся отсюда!

Ахмед нехотя уходит.

Меред, советую тебе образумиться! Бери пример со своего старшего брата, иначе тебе придется плохо!

М е р е д. Мовлям не может быть примером для меня. Это исключено, отец.

К о н у р д ж а - б а й. Если так, нам с тобой будет тесно в одном доме. (Сердито.) Пошли, жена!

О г у л ь н и я з. Отец!.. Меред-джан!.. (Плачет.)

К о н у р д ж а - б а й. Пошли, я сказал.

Конурджа-бай и Огульнияз уходят.

М е р е д. Отныне отец будет считать меня своим кровным врагом. Это понятно. А что должен делать я? Он хочет, чтобы я плясал под его дудку… Мол, раз я его, байский, сын… Но это исключено! Как же быть? Вернуться назад, в город? Товарищи скажут, я не справился с заданием. Нет, я обязан выполнить свой долг.

Вбегает  Г ю л я л е к.

Г ю л я л е к. Меред, родной мой! Как я рада, что ты вернулся! (Обнимает брата.)

М е р е д. Гюлялек, сестричка! Как ты выросла! Как похорошела! Как ты тут жила без меня?

Г ю л я л е к. Почему не идешь в дом? Что случилось, Меред?

М е р е д. С отцом разговор не получился, сестренка. Не жаждет он видеть меня в своем доме. (Шутливо.) Видимо, придется мне поселиться в песках.

Г ю л я л е к. А со мной что будет? Не уезжай, пожалуйста. Мовлям мечтает породниться с Сирен-баем, хочет отдать меня ему в жены. (Плачет.)

М е р е д. Успокойся, сестренка, я не дам тебя в обиду.

Входит  А х м е д.

Расскажи, как вы тут живете, Ахмед?

А х м е д. Никаких изменений. Как жили, так и живем, Меред-джан.

М е р е д. Что-то я не вижу своего брата Мовляма. Не знаешь, где он, Ахмед?

А х м е д. Он еще утром уехал к Сирен-баю.

Г ю л я л е к. Очевидно, решает мою судьбу. Я ведь сказала тебе, Меред…

М е р е д. Успокойся, сестра! Постараюсь не дать тебя в обиду.

Г ю л я л е к. Спасибо, брат.

Входит  К о в ш у т. Увидев Гюлялек, немного смущается.

К о в ш у т. Извини, Меред. Ты, наверное, обиделся на меня, брат?

М е р е д. Нисколько. Я все понял.

А х м е д (Ковшуту). Бай-ага очень рассердился на Мереда.

М е р е д. Ты, Ковшут, жаловался на свою долю, но, по-моему, мое положение не лучше твоего.

А х м е д (Ковшуту). Конурджа-бай сказал: «Будь таким, как Мовлям, или ты мне не сын!»

Г ю л я л е к. Пойдем, брат, напою тебя чаем. Ведь ты с дороги, устал.

М е р е д. Я считаю, лучше мне пока не показываться на глаза отцу. Пусть немного успокоится.

А х м е д. Да, так будет лучше.

К о в ш у т. Чай к твоим услугам в моем доме, Меред, если, конечно, ты не считаешь зазорным для себя общество чабана.

М е р е д. Ты для меня не просто чабан, а друг детства. Ты — мой друг! Брат! Запомни это, Ковшут. Кроме того, я буду очень рад увидеть твоего отца — Сейитли-ага. И с тобой мне надо поговорить кое о чем. Где сейчас находятся отары? У каких колодцев? Кто из чабанов сейчас здесь, в ауле?

К о в ш у т. Поговорим за чаем, Меред-джан. Пойдем.

М е р е д. Подожди. (Гюлялек.) Сестра, пожалуйста, возьми мой хурджун.

Гюлялек берет хурджун и уходит, бросив на Ковшута взгляд исподтишка.

К о в ш у т. Пойдем с нами пить чай, Ахмед. Или Конурджа-бай поставил тебя часовым у колодца?

А х м е д. Я стою здесь с вами по своей воле, Ковшут. Меня мысли одолевают.

К о в ш у т. Интересно, что за мысли? (Насмешливо.) Наверное, думаешь, как бы получше угодить хозяину?

А х м е д. Ошибаешься, Ковшут. Мысли мои совсем о другом. Трудно придется Мереду в доме отца…

К о в ш у т. Да, это верно. Однако будем надеяться на лучшее.

Ковшут и Меред уходят.

Голос Конурджа-бая: «Куда ты пропал, проклятый раб?! Где мой кальян?»

А х м е д. Чтоб тебе подавиться своим кальяном! (Громко.) Иду, бай-ага, иду! Я менял воду в вашем кальяне. Помоги нам аллах! Чувствую, у нашего колодца вот-вот разыграется новая буря. (Уходит.)

З а н а в е с.

Декорации те же. У колодца один Меред. Светает. Появляется  Д ж е р е н.

Д ж е р е н (пугается). Ой, кто это?!

М е р е д. Не бойся, Джерен. Это я, Меред.

Д ж е р е н. Меред?.. Как ты меня напугал!

М е р е д. Невольно, Джерен. Пожалуйста, извини. Ты и сейчас боишься?

Д ж е р е н. Уже не очень. Я вижу, тебе не спится. Весь аул еще спит.

М е р е д. В Сибири, где мне пришлось жить, говорят: кто рано встает, тому бог даст.

Д ж е р е н. А что он дал тебе сегодня?

М е р е д. Я увидел тебя.

Д ж е р е н. Ну, это не так уж много. (Поднимает лицо к небу.) Смотри, смотри, звезда покатилась!

М е р е д. Помнишь, как мы в детстве уходили вечерами в пески?

Д ж е р е н. Да. Забирались на вершину бархана, смотрели на небо. Каждый из нас выбирал себе заветную звезду и загадывал, сколько он проживет. Один восклицал: «Я буду жить сто лет!», другой: «А я тысячу!»… Помнишь, Меред? Дарили друг другу годы.

М е р е д (смеется). Делили шкуру неубитого медведя. Но здорово было, Джерен! Ах, детство!

Д ж е р е н. Ты дарил мне всегда самую долгую жизнь, Меред. Я помню.

М е р е д. И сейчас мне хочется сделать то же, Джерен, милая. И в придачу отдать тебе еще и свою жизнь.