В и з и р ь. Да, скорее на коней!
Визирь и начальник стражи поспешно уходят.
Гаснет и вновь загорается свет.
М а м е д в задумчивости стоит перед голубым валуном. В стороне — б е л а я г о л у б к а.
М а м е д (потрясает кулаками). Какая звериная жестокость! Какое гнусное предательство! Бедный Табиб Кемал! Скажи, как можно помочь тебе?
Белая голубка срывает большой алый цветок, кладет его на валун.
Г о л о с в а л у н а. Помочь… помочь…
М а м е д. Знакомый запах! Кажется, это тот самый цветок, который мы нюхали во дворце. Уж не хочешь ли ты, птица, превратить меня в какого-нибудь зверя?
Г о л о с в а л у н а. Ты хочешь помочь мне, человек?.. Это почти невозможно… Однако попробуй… Попытайся сдвинуть меня с места… Здесь, подо мной, находится красный кувшинчик с живой водой… Мне удалось утаить его от этих шайтанов. Если бы ты смог достать эту воду, растворить в ней лепестки алого цветка и окропить меня, мне бы стало полегче… Но боюсь, у тебя не хватит сил… Тяжел я, очень тяжел…
М а м е д. Я должен сделать это во что бы то ни стало, Табиб Кемал!
Мамед сбрасывает с себя халат, делает попытки сдвинуть валун с места. Белая голубка терпеливо ждет в стороне. После нескольких попыток Мамеду удается чуть-чуть сдвинуть валун, который исторгает при этом сноп огня.
Мамед извлекает из-под валуна небольшой красный кувшинчик, бросает в него алый цветок, взбалтывает живую воду и окропляет ею валун.
Постепенно в валуне еще явственнее проступают человеческие черты, он явно становится похожим на старого лекаря.
Г о л о с в а л у н а. Спасибо тебе, джигит!.. Мне стало немного легче!.. Немного… Немного… Но память моя еще очень тяжела… Тяжела… Тяжела…
М а м е д. Я хочу, чтобы ты полностью стал человеком, Табиб Кемал!
Г о л о с в а л у н а. Увы, джигит, даже живая вода и волшебный алый цветок бессильны сделать это!.. Бессильны… Бессильны… Бессильны…
М а м е д. Нет, нет, я хочу помочь тебе до конца! Ты нужен людям, Табиб Кемал! И мне! И Гюльбахар! Ты должен вернуть ее мне! Я не могу без нее!
Г о л о с в а л у н а. К сожалению… К сожалению…
М а м е д. Ты должен придумать что-нибудь, Табиб Кемал! Ну, пожалуйста!
Г о л о с в а л у н а. Я узнал тебя… Узнал тебя… Вспомнил… Ничего не поделаешь, сынок, Мамед… Видно, такова моя судьба… А как ты нашел меня?
М а м е д. В это ущелье завлекла меня вот она — белая голубка. (Показывает на птицу.) Она заколдовала шаха, визиря и начальника стражи. Они приказали мне найти ее в течение трех дней, пообещав в награду за это освободить из темниц-зинданов заключенных, избавить народ от принудительной бессонницы.
Г о л о с в а л у н а. Белая голубка — моя внучка Гюльбахар. Она заколдована мною.
М а м е д. Что?! Гюльбахар?! Моя возлюбленная?! Моя невеста?! (Кидается к голубке, гладит ее. Он полон смятения.) Но мне нужна не птица!.. Мне нужна моя Гюльбахар! Уж не снится ли мне сон, Табиб Кемал?
Г о л о с в а л у н а. Увы, сынок, Мамед, это явь… Печальная явь… Белая голубка — Гюльбахар… Гюльбахар… Гюльбахар…
М а м е д. Вы оба должны стать людьми! Непременно! Во что бы то ни стало! Ибо без Гюльбахар я сам не человек. Как это сделать, Табиб Кемал? Подумай! Пожалуйста!
Г о л о с в а л у н а. Ничто и никто не может помочь нам. Мы обречены, сынок… Мы обречены…
М а м е д. Но почему?! Почему?!
Г о л о с в а л у н а. Никто, кроме меня, не может приготовить снадобье, способное вернуть мне человеческий облик… А я… всего-навсего… говорящий камень… Мой ум скован… Мой разум скован… Мои знания скованы…
М а м е д. Надо что-то придумать! Надо что-то придумать! Эге-ге-ей! Горы! Камни! Травы! Цветы! Деревья! Отзовитесь! Надо что-то придумать! Надо помочь Табибу Кемалу! Надо помочь моей Гюльбахар!
Г о л о с в а л у н а. Не кричи, Мамед… Не трать зря силы… Горы, камни, травы, цветы и деревья — это конечно же друзья человека… Наши друзья… Но помочь человеку в беде может только человек… Да, есть еще одно средство, способное расколдовать меня и Гюльбахар, вернуть нам человеческий облик… Но не так-то просто воспользоваться этим средством… Я бы даже сказал, это почти невозможно… Пытаясь помочь нам, ты можешь погибнуть… Погибнуть… Погибнуть…
М а м е д. Я не боюсь трудностей! Я не боюсь смерти! Скажи, что я должен сделать, Табиб Кемал! Клянусь, я сделаю невозможное!
Г о л о с в а л у н а. Не надо заранее клясться, сынок… Боюсь… Боюсь, я пошлю тебя на верную смерть… На верную смерть… На верную смерть…
М а м е д. Что я должен сделать, Табиб Кемал? Говори, я жду! Я жду!
Г о л о с в а л у н а. Слушай… Слушай… Если в живой воде, которую ты, Мамед, держишь в своих руках, растворить щепотку пепла от праха трех самых отъявленных злодеев страны, сгоревших на костре из веток саксаула — ноши сорока верблюдов, и полученной смесью окропить меня, то я вновь стану человеком…
М а м е д. Прекрасно! Есть у меня на примете три отъявленных, бесспорных злодея! Я знаю, где найти их! Или, Табиб Кемал, я погибну, или ты опять станешь человеком! Пожелай мне успеха!
Г о л о с в а л у н а. Да сопутствует тебе удача, джигит, сынок, Мамед!.. Белая голубка, Гюльбахар, проводит тебя… Проводит тебя… Проводит тебя…
М а м е д. Ждите меня, родные! Ждите моего возвращения! До скорой встречи! До счастливой встречи. (Уходит, сопровождаемый белой голубкой.)
Гаснет свет. Валун излучает мерцающее сияние.
Г о л о с в а л у н а. Счаст-ли-во, Ма-мед!.. Мы ждем!.. Мы на-де-ем-ся!.. На-де-ем-ся!.. На-де-ем-ся!..
Г о л о с Г ю л ь б а х а р. Ждем! Надеемся!
З а н а в е с.
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Тронный зал в шахском дворце.
Ш а х ползает вокруг трона, пытается веревкой привязать ножки трона к ковру.
Ш у т с насмешливой улыбкой наблюдает за этим бессмысленным занятием. У двери стоит и дремлет н а ч а л ь н и к с т р а ж и Р я б о й Р е д ж е б.
Ш у т. Мой шах-ин-шах, неужели ты думаешь, что так будет надежнее, прочнее? Но ведь не троны проваливаются в тартарары, а их владельцы!
Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Не болтай вздор, дурак! Лучше расскажи что-нибудь смешное. Развлеки своего повелителя! И-а!.. И-а!.. И-а!..
Ш у т (хохочет). А по-моему, нам и так очень смешно! (Копирует шаха.) И-а!.. И-а!.. И-а!..
Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Что же тебе смешно, болван? И-а!.. И-а!.. И-а!..
Ш у т. А разве не смешно? (Снова подражает.) И-а!.. И-а!.. И-а!.. Не дворец, а конюшня!
Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Эй, начальник стражи!.. Рябой Реджеб!.. И-а!.. И-а!.. И-а!..
Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (пробуждается). Гав-гав-гав!.. Да, ваше величество!.. Трижды… четырежды… луна… солнце… Гав-гав-гав!..
Ш а х. И-а!.. И-а!.. И-а!.. Реджеб, сними с шута голову!.. Пусть полюбуется на нее со стороны да посмеется! И-а!.. И-а!.. И-а!..
Ш у т. Пусть он сначала с себя снимет голову, а я посмотрю: если это не очень больно, то и я позволю.
Ш а х (смеется). И-а!.. И-а!.. И-а!.. Э, болван, как же он может сам себя обезглавить? И-а!.. И-а!.. И-а!
Ш у т. А мы поможем ему! Сначала — ему, потом — тебе! И-а!.. И-а!.. И-а!..
Ш а х. И-а.. И-а!.. Опасно шутишь, шут! И-а!.. И-а!.. И-а!.. Что делает мой сынок, мой наследник Шахин? И-а!.. И-а!.. И-а!..
Ш у т. Набил себе живот зеленым клевером в саду и спит в дворцовой конюшне.
Ш а х. И-а!.. И-а!.. Начальник стражи, Реджеб, где мой визирь? Тоже, наверное, дрыхнет где-нибудь? И-а!.. И-а!.. И-а!..
