— Именно этого и хочу.

— Ладно, — он хлопнул меня по плечу, одобрительно улыбнувшись. У меня словно гора с плеч свалилась, все-таки столько недель жил под грузом рвущихся крепких с ним связей, это вымотало сильно.

— Ну ты тут наслаждайся, а я пойду Нельку подбодрю да и исчезну из этого балагана. Такое впечатление, будто вся мазня одинаковая, и что они в ней находят? Скукота.

— Ага, увидимся, — улыбнулся я довольно.

Через минуту осмотрел стены зала. Да уж, действительно все полотна какие-то одинаковые. На мой неискушенный и практичный взгляд. Вот если только та картина с девушкой в алом…

К ней и устремился.

Художник запечатлел танцовщицу в свободном платье. Нет, «запечатлел» — неверное слово. Мастер будто поймал мгновение. Мгновение полета, счастья, стремления к бесконечности. Алое одеяние девушки жило, вздымаясь волнами, рассекая искрами пламени серовато-туманный и размытый фон. Темные волосы взметнулись, разлетаясь птицами. Запрокинутые к небу бледное лицо с закрытыми глазами, тонкие руки. Одна стройная нога, обрисованная тонкой тканью, приподнята. Девушка-лепесток, сорванный ветром, увлекаемый им, сопротивляющийся ему. Хаотичная, настоящая, прекрасная и хрупкая, как нимфа, как музыка, как греза.

Хорошая картина, что-то расплавившая в душе. Ее автор, безусловно, прославится, задел и все возможности есть. И кто же он?

Я перевел взгляд на табличку под рамой: «Э. Вишневецкая. Автопортрет». Охренеть…

— Она прекрасна, правда? — услышал рядом восхищенный голос матери. Повернул к ней лицо. Подозреваю, совсем стереть с него изумление не получилось.

— Нелли рисовала? — уточнил севшим вдруг голосом.

— Да. Взгляни, сколько экспрессии, какие краски, композиция. Она разорвала все каноны, но сделала все так органично, так тонко, так мастерски, что просто слов не хватает. Невероятно талантливая девочка.

— Где она? Познакомь нас.

Не понимал, что со мной творится. То ли какой-то зуд внутри, в душе, то ли интрига разрослась в необъяснимую манию, сжигавшую мозги. Мне крайне необходимо было немедленно увидеть Элеонору, заглянуть ей в глаза, сказать, как она поразила меня своей работой… Да просто посмотреть на нее, услышать голос. Сейчас. Сию минуту.

В конце концов, вся моя семейка на правах лучших друзей пришла удачи и успехов пожелать, один я точно неприкаянный. Несправедливо.

— Познакомить? — мать будто засомневалась. — Хотя ладно. Почему нет?

Она стала оглядываться в поисках протеже. Следом за ней толпу рассматривал и я. Взгляд привлекла тонкая фигурка темноволосой девушки в длинном золотистом платье. Видел симпатичное лицо лишь краткий миг, затем она повернулась и выскользнула за двери на противоположной стороне зала следом за съемочной группой, с которой беседовала мгновение назад.

— Ой, она вышла. Видимо, уговорили все-таки на интервью.

Так то была Нелли?

— Я подожду, когда они закончат.

От волнения, кажется, вспотел. И сердце ухало в груди. С чего бы вдруг? Просто девушка, обычное знакомство. Ну подумаешь, она талантлива, хороша собой и замечательно рисует. Меня это взбудоражило? Если так, то глупо.

— Как знаешь. — Мама заторопилась присоединиться к ушедшей с журналистами Элеонорой. Видимо, задалась целью убедиться, что робкую и стеснительную художницу не обидят и она справится с испытанием публичностью и известностью.

И что? Я проторчал в зале чертовых сорок минут, два раза обошел дрянную и скучную экспозицию, нашел еще пять работ Нелли (убедился, что она заметно выбивается из обоймы одинаковых по стилю коллег какой-то размытостью и живостью изображения), проклял все на свете, в том числе и свое необъяснимое, усиливавшееся с каждой минутой желание немедленно узнать: а какая она, Элеонора Вишневецкая.

Мать вернулась, но одна. Сказала, что девушка так переволновалась, что предпочла отправиться домой.

Облом. Без прикрас.

— И когда тогда я ее увижу? — не стал отступать, взяв мать в оборот.

Она рассмеялась:

— Тебя так зацепила ее картина? Не ожидала. Ты приятно меня удивил.

— Завтра сможешь познакомить?

Что за одержимость? Может, она на этой выставке, как вирус, в воздухе распылена? Я надышался и теперь целиком заражен навязчивым желанием узнать Нелли.

— Можно. Я позову ее пообедать в «Арт-кафе», это здесь, на углу. В два. Приходи. Представим это как случайность.

— Договорились.

Ночь и утро был взбудоражен, сам не свой, и ничем не мог объяснить такое состояние. Будто околдован. Или проклят. Еле удержался от того, чтобы приехать к кафе в полдень и подождать в машине появления матери и Нелли. Прибыл без пятнадцати два, вышел наружу, поправил рукава, галстук, провел рукой по волосам, судорожно вздохнул.

Да что такое со мной происходит?

Заставив себя расслабиться, я повернулся к входу в кафе, начал переходить улицу. Когда практически был у дверей, из заведения торопливым шагом выпорхнула невысокая девушка, точеную фигуру укутывал светлый кардиган, по плечам и спине разметались длинные темные волосы, лицо не смог увидеть, поскольку оно было опущено (незнакомка с кем-то переписывалась в телефоне), оценил лишь восхитительные ножки в легких сандалиях, шнурки которых красиво перехватывали лодыжки.

Вот, ошеломительная же кошечка. Может, как раз за ней последовать мне и надо? Талантливая художница Элеонора, конечно, меня манит, но и одновременно превращает в дерганого подростка.

Ладно, доведем задуманное до конца — с этой мыслью вошел в кафе. Зал был небольшим, пропахшим дразнящим ароматом кофе, чая и выпечки, отделанным в темных, уютных тонах. Быстро нашел взглядом мать. За столиком она сидела одна, а завидев меня, развела руками, скорчив скорбную гримасу.

Бля, неужели опять облом!

— И где она? — спросил, опустившись на стул напротив. У правой руки обнаружил чашку горячего капучино, из которой начали пить, но почему-то бросили процесс.

— Убежала буквально минуту назад. У нее там ЧП в квартире, соседи сверху заливают. Ты разве не столкнулся с ней у двери?

Проклятие! Столкнулся… Только разум глупо победил либидо, поэтому в итоге за ней не пошел.

Глухо выругавшись, потер лицо ладонями. Мама легко рассмеялась.

— Третий раз — алмаз, Гошка. Через неделю мы втроем, я, Аля и Нелли, собираемся на «Щелкунчика», утром еще были места в ложе. Так что покупай билет и пойдем с нами.

— На балет? — Меня передернуло.

В этом мире есть четыре бессмысленные вещи: носить воду в решете, жалеть о прошлом, отказываться от секса без обязательств и смотреть на то, идеи чего не можешь уловить. Балет как раз относился к последней.

— А что не так? — мать округлила глаза. — Что может быть лучше балета?

— Футбол.

— Гош, я же не заставляю. Не хочешь — не надо. Просто предложила.

— Я пойду, — процедил сквозь зубы, скривившись.

Еще неделю ведь ждать знакомства, за это время, глядишь, проникнусь такой любовью к балету, что буду дневать и ночевать в театре, ожидая.

… В день икс, по закону подлости, все начало разваливаться еще с утра. Второй день на новой работе сам по себе чистилище, а если еще твой отдел внезапно решили переместить в другие помещения, то это еще и армагеддон.

Я охрененно опаздывал. Плюс встал в пробке, плюс не сразу нашел вход в театр. Когда опустился в кресло с нужным номером, чувствовал себя убогой, заезженной, перенервничавшей клячей. И как знакомиться с девушкой-мечтой в таком виде?

Так, без паники.

Выдохнул, привел себя в порядок, как мог, и начал искать единственного человека, ради которого, собственно, пришел сюда, похерив свободный вечер и гармонию своего мира без балета.

Сначала взгляд отыскал мать, характерное короткое каре четко выделялось на фоне света, идущего от сцены, рядом с ней сидела Аля, дергая прядку светлых волос, выпущенную из прически у уха. Дальше всех от меня сидела Нелли. Увидел ее и облегченно улыбнулся. Сегодня она от меня не уйдет.