— Не тебе говорить о любви, — покрасневшие глаза сверлили меня обвиняющим взглядом. — Да и не мне. Все кончено.

— Вот так легко? После чьих-то чужих слов, перевесивших мои? И ты легко пошлешь к дьяволу все, что было и есть между нами?

Может, это дурной сон? Я подцепил какую-нибудь заразу и теперь брежу… Может, надо проснуться и закинуться лошадиной дозой антибиотиков?

— Все, что было, лишь иллюзия, — мертвым тоном произнесла жена.

Стянула с пальца обручальное кольцо, секунду смотрела на него, а я забыл, как дышать… После ее взгляд вернулся к моему лицу. Она просто прицеливалась, как оказалось… И второй раз увернулся от летевшего в меня снаряда.

Обувшись, подхватив рюкзачок, стоявший у полки, моя любимая жена, превратившаяся в предательницу и фурию, прошла мимо меня и хлопнула дверью.

Какое-то время я пытался охватить разумом все случившееся. Откровенно говоря, реальность с трудом поддавалась анализу. Вообще не желала укладываться хоть в какую-нибудь систему. Поднял розовые стринги и, как даун, смотрел на них невидящими глазами.

— Бред. Это просто бред, — выдохнул, вновь выбросив трусики, запустив обе руки в волосы. — Я не изменял, Нелли! Не изменял…

Это было начало отчета. Через девяносто два дня нас развели. Я отпустил ее…

…В конечном итоге мир прекратил двоиться и норовить взлететь из-под ног. Отлепив тело от стены, мои ноги понесли его прочь от бара ближе к проезжей части. Достать телефон и заказать такси стало тем еще сумасшедшим квестом, но прошел его. Ждал машину, воспользовавшись любезной поддержкой фонарного столба.

Свежий воздух, пропитанный запеченной пылью, щедро смоченной дождем, чуть прочистил голову, а спотыкающиеся и неуверенные шаги приближали к белой «Калине», прибывшей за мной.

Домой… Забыться мертвым сном. Отключить вращение земли ну и вращение моих мыслей вокруг этой ведьмы Нелли снова Вишневецкой.

Я больно ударился лбом, не рассчитав угол наклона, когда залезал внутрь. Завалившись на сиденье, пробормотал водителю адрес. На мое счастье, у того, видимо, было все замечательно как со слухом, так и с умением дешифровать речь пьяных идиотов. Не переспрашивая, мужик вырулил на проспект, ориентируясь по навигатору.

Квартира Пашки, где сейчас обретался, была в одном из дорогих и центральных районов города. Приятель без вопросов приютил, сказав, чтобы не дергался с поиском жилья как минимум до конца года. Предложил в перспективе даже обитать вместе, тряхнув старыми студенческими временами. Послал его в пень, нам уже давно не девятнадцать.

В принципе, до холостяцкой Пашкиной берлоги мог бы и пешим ходом добраться, но веры в свои нетвердые ноги, почему-то отяжелевшие веки и голову никакой не было.

Минуту или две я был в отключке, спасительной и благодатной. Однако грубый голос таксиста решил вмешаться в нирвану: — Мы на месте, приятель. Я протянул трудяге купюру, даже не обратив внимания на ее достоинство, но, судя по довольному хмыканью, это самое достоинство пришлось тому очень даже по вкусу.

— Сдачу оставь себе, — промямлил и выкарабкался из салона.

Чертовы веки подводили меня, тяжелыми ставнями наползая на глаза. Я тщетно боролся с ними, но в лифте сдался, прислонился к стене, наслаждаясь темнотой и образами раздевающейся передо мной Нелли. Пользовались моей временной беспомощностью. Вот ведь сволочи! Двери разъехались в стороны, и я вывалился в коридор. Вернув дерзкое равновесие, я покачался в сторону знакомой двери.

Провозившись с ключами, которые все почему-то не хотели отпирать этот долбанный замок, ввалился в квартиру, захлопнул дверь и поздоровался с кромешной тьмой:

— Ну приииивеет…

Сбросив обувь, двинулся наощупь вперед и внезапно ощутил в воздухе какую-то… магию. Знакомый аромат. Духи. Упоительная смесь запахов фрезии, лилии… черт знает чего. В сознании тут же промелькнули зеленые озорные глаза, смотрящие с вызовом и нежностью (взгляд, делающий меня абсолютно безумным, хмельным), темные волосы с золотистыми искорками и мои пальцы, погружающиеся в них, изгибы обнаженных плеча, груди, бедер. Этот запах я узнаю из тысячи, он возбуждает… Нелли… Хочу ее, соскучился сильно.

Вот поганец Пашка! Неужели вернулся и даже не предупредил? Да еще и подружку какую-то притащил, а у нее, мать твою, те же духи, что и у моей бывшей. Черт! Мне лучше съехать отсюда. Но сначала — законный отдых для натруженного тела и мечущегося духа.

Скользя вдоль стены, цепляясь за мебель, попадающуюся на пути, я набрел на дверь, толкнул ее и, чудом удержавшись на заплетающихся ногах, зашел в комнату. Тут темноту чуть разгонял сизый свет городской ночи.

Кровать. Да, это то, что надо…

Я начал стягивать с себя одежду. С пиджаком и рубашкой справился на отлично, а вот с брюками меня ждала засада. Запутавшись в ногах и штанинах, свалился на пол и смачно выругался.

И тут мое внимание привлек переполох на постели. Покрывало задвигалось, чье-то тело взметнулось вверх, усаживаясь. Через мгновение комнату залил ослепивший меня свет прикроватной лампы.

Вот дерьмо, это не квартира Пашки. Как я здесь оказался?

На кровати, напротив которой я распластался, сидела Нелли и шокировано смотрела на меня.

— Егор? — в крайнем изумлении спросила моя бывшая жена. Сняв маску для сна, она убрала с лица волосы, подалась ближе, словно не веря глазам своим.

А почему у меня нет шока? Я был… доволен. С удовлетворением подмечал реакцию нижней (не самой разумной, но, без сомнения, самой выдающейся) части моего тела на звук ее голоса, близость, а особенно на майку на тонких бретелях, с глубоким вырезом, которая подчеркивала два волнующих полушария груди. Растрепанные темные волосы рассыпались по хрупким плечам. Облизала приоткрытые чувственные губы, вздохнула. Теплая после сна, разнеженная… Да, этот вид… Его следует запретить законом как вызывающий резкий отток крови от головного мозга.

Нелли… Плевать на все! Она — истинное наслаждение для моих глаз.

Разумеется, Вишневецкая заметила свое воздействие на меня. А если учесть, что на мне остались лишь боксеры, брюки же змеей обернулись вокруг ступней, то могу точно сказать, что от взгляда бывшей ничто не укрылось. Наоборот, даже раскрылось и рвалось навстречу.

Какой-то миг я наблюдал завороженную девушку, разглядывающую мое тело будто какой-то экспонат на выставке (да, милая, это все твое, вернее, было твоим, потому что мы разведены). Недолгий миг. Потом — уже не Нелли, а бешеная кошка.

— Что ты здесь делаешь? — взорвалась она, закутываясь в покрывало по самую шею, придерживая край у горла. — Мы в разводе, и эту квартиру ты сам отдал мне. Какого черта ты сюда приперся? Да еще… — взгляд на часы на тумбочке, — в четвертом часу ночи.

И действительно, за каким чертом я сюда приперся? Мозг был легок и пуст, зависнув в алкогольных парах, зато член стал еще тверже. Видимо, вид взбешенной Элеоноры был не сигналом опасности для него, а невиданным эротическим стимулом. И как мы умудрялись особо не ссориться и не орать друг на друга все годы нашего брака? Оказалось, что это так возбуждает… Короче, мы многое потеряли.

Я застонал, выругавшись. Неужели сейчас думаю о сексе с ней? Не просто думаю, а откровенно и уже болезненно готов…. В это невозможно поверить. Она ранила меня, лгала мне, швырнула в лицо символ нашей любви и вернула себе свою фамилию, а теперь сижу перед ней полуголый, с радостным стояком и жажду приступить к упражнениям на кровати. Я жалок.

Злость на самого себя немного протрезвила, за пару движений выпутался из брюк и встал на ноги. Меня предсказуемо повело, но удачно схватился за спинку кровати.

— Убирайся отсюда! Я не шучу! Я вызову полицию. Скажу, что ты вломился ко мне с самыми нечестными намерениями.

Нечестными намерениями? Ну плотские вполне можно так назвать. А полиция? Если дверь запереть, они не помешают. Эти квадратные метры пока еще записаны на меня, оформление дарственной на стадии планов, так что я на своей территории.