На ужин опасался ее звать, как и на прогулку (стопроцентно откажет и поймет, что настроен решительно и серьезно), но пригласил на выставку какого-то авангардиста. Для этого пришлось убить часы на поиск в интернете и поспрашивать коллег и знакомых об известных городских художниках и местах, где они выставляются.

Мы хорошо провели время… Нет, не так. Мы замечательно его провели! Я, сраженный наповал, слушал, как она горячо объясняет мне идею каждой картины, обращает внимание на нюансы, тонул в ее глазах, запахе, легких и невинных касаниях, ощущении ее близости, любовался ею и облизывал взглядом, практически наяву фантазируя о том, как целую, ласкаю, снимая это легкое, воздушное платьице.

Конец этого несвидания омрачился тем, что Нелли разболталась с треклятым художником-автором этого ужаса, развешенного на стенах. Они сыпали терминами, смеялись над шутками, понятными только им одним, явно были на одной волне, а мне хотелось убить этого мужика, заорать, чтобы он отошел от девушки и что она — целиком моя.

День проходил за днем, встреча — за встречей, но дело с мертвой точки не сдвигалось. Нелли приняла меня как друга, общалась как с другом, сыном своей начальницы и ничего сверх этого. Я же сходил с ума по ней и пребывал в полнейшей тьме отчаяния, бился лбом о невидимую границу между нами.

Через месяц такой вот френд-зоны сдался, был готов заявиться к ней, признать, что безумно желаю, рухнуть на колени и молить о взаимности. Но гребаный насмешник-боженька сжалился все-таки надо мной: я оказался вознесенным в рай, получив свой первый поцелуй и возможность назвать Нелли своей открыто…

Без вариантов, со мной все неладно. Это подтверждалось четкими доказательствами каждый день.

Воскресенье. Я развалился на диване в своем временном пристанище. Канал National geographic, бутылка минералки, роллы на дом… И моя дебильная улыбка неизвестно чему с верчением обручального кольца на пальце. Мелькали мысли снять его и вышвырнуть в помойку. Ну можно еще отправить экс-супруге заказным письмом, сопроводив проклятиями. Но продолжал крутить ободок золота, а в мыслях — наш разговор в субботу: ее внимательный взгляд, забота, странная реакция на мою ночевку. Чувствовалось, что-то изменилось, персонажи на застывшем полотне волшебным образом сдвинулись…

Чушь! Видимо, в пятницу переоценил свои силы да так перебрал, что до сих пор мозги не на месте. Забыть Нелли и те эпизоды немедленно — вот моя задача. Между нами ничего не было. Точка.

Понедельник. Поймал себя на мысли, что напеваю на работе веселый хит, подцепленный через радио в машине, на душе как-то посветлее. Впервые лучше со времен разрыва. Но чему я радуюсь? Затягиванию сроков подписания контракта? Тупости своего зама? И сам не понимал.

Вторник, 14:47. Я злой, как черт, после изучения макетов, вынес мозг Марго, пригрозил увольнением половине отдела. А через десять минут улыбался от осознания: до вечера пятницы остается три дня или семьдесят пять часов, или четыре тысячи пятьсот тринадцать минут.

Обхватил руками свою спятившую голову.

Среда. День выдался спокойным, вторая его половина — и вовсе свободной. Наверное, поэтому моя шизофрения пустилась во все тяжкие. Я развлекал себя мыслями о том, что тот сон, приснившийся в ночь на субботу, не сон вовсе, а реальность. Сознание заполонили картинки того, как по ошибке прихожу в бывшую квартиру, в хмельном угаре ругаюсь с Нелли, после чего мы приходим к консенсусу стандартным для семейной пары способом.

Наслаждаться образами этого примирения было огромной ошибкой. Огромной, заметной. Заставившей долго оставаться на месте и думать об авиакатастрофах, казнях и прочих неаппетитных вещах.

Вот такой кошмар.

Четверг. Я был окрыленным. Почему? Потому что завтра, твою мать, пятница! И что? Несомненно, так воодушевлен предстоящей встречей с выпивкой и часами в этом диско-баре с тошнотворной музыкой.

Я ненормальный.

И, наконец, пятница. Бросал взгляд на часы едва ли не каждые десять минут, время тянулось очень медленно, что бесило. В пять вечера мои нервы сдали, я наорал на Марго из-за единственной ошибки в документе, которую можно легко исправить за пару минут, и убрался с работы. Так рано давно не уходил…

Но дома покоя тоже не нашел. Расхаживал по комнате, будто зверь в клетке, поглядывал на небо, все не желавшее темнеть, потом все же сел на диван, закинул руки за голову.

Я не мог понять, что со мной. Чего хочу вообще?

Сделал глубокий вздох, заставил себя успокоиться, сосредоточился, разложил все по полочкам.

Итак, если исключить, что себя потерял еще в день разрыва с Нелли (научился ведь существовать в таком состоянии), то когда земля под ногами зашаталась вновь, а горизонт сместился? В субботу, когда ушел из своей бывшей квартиры, сопровождаемый словами экс-супруги: «Прощай, Егор. Надеюсь, мы с тобой больше не увидимся».

Больно, но правильно. Теоретически могло меня подкосить, выбить из колеи. Ведь по-прежнему люблю ее так же сильно, как и ненавижу, и к подобной нежданной встрече не подготовился морально.

Но проехали.

Второй вопрос — чего я хочу? Он абсолютно философский, поэтому проще перефразировать. Кого я хочу? Да, вот так практичнее и даже поддается решению.

Кого… Стоило ожидать этот момент, услужливо подсунутый памятью: заглядываю в зеленые, искрящиеся желанием глаза, пропускаю сквозь пальцы длинные шелковистые пряди, а другой рукой прижимаю ее бедра к своему паху, заставляя почувствовать, насколько твердо намерен любить ее, как только одежды на нас не останется. Она согласно улыбается, тянется ко мне, обхватывая затылок, наклоняя голову к ее лицу, губы приглашающе приоткрываются…

Нелли… Да, запретный плод всегда сладок, но глюкоза наносит такой вред организму, что правильно отказаться от ее употребления. Поэтому нет. Хочу кого угодно, но только не Элеонору отныне Вишневецкую. Она — прочитанная, с громким хлопком закрытая и убранная на самую дальнюю полку книга с таким дурным содержанием, что и прикасаться к ней не следует, не то что перечитывать.

В общем, уже все: ситуация, физиология и окружающий мир — буквально орет: мне надо перезапустить свое либидо, а лучший помощник в этом — секс с другой женщиной. Уверен, пара любых блондинок вполне способны вытрахать из моей головы одну конкретную шатенку.

Приняв решение, я вскочил с дивана и ринулся к письменному столу Пашки. Там в верхнем ящике должна лежать примечательная телефонная книжка «на случай, если станет одиноко». Он сам показал мне ее. Золотой человек!

Имен было не так уж много, рядом с некоторыми стояли цифры (догадывался, что расценки), с другими — любопытные пометки, третьи вовсе никак не были отмечены, наверное, девушки находились в списке «возможностей» друга.

Я оторопел, когда наткнулся на знакомую имя и фамилию — Дина Коваленко. Тезка и однофамилица? Нет, не бывает таких совпадений…

С Диной мы были знакомы еще с подросткового возраста, наши матери учились вместе в институте, после его окончания дружба не оборвалась, общение продолжилось. Лет с девятнадцати родительницы активно сводили нас, а мы и не были против. На тот момент мать Дины не знала: дочь настолько свободна и незакомплексована, что я еле втиснулся в плотный ряд ее любовников, замужество и постоянство были для нее страшным сном. Месяца два мы, к обоюдному удовольствию, спали друг с другом без каких-либо обязательств и обещаний, после разбежались, а потом завели традицию: каждая случайная встреча заканчивалась для нас постелью. И в последний раз таковая была больше четырех лет назад.

Ну сейчас я не против вспомнить такое прошлое, тряхнуть стариной со всеми вытекающими. Тем более, что Дина блондинка. Тем более, что горяча и неутомима. А еще изобретательна, да. И фигура шикарная.

Дотянувшись до сотового, я набрал написанный номер, дождался ответа.

— Да, — протянул знакомый томный голос. — Кто это?