Любимая нежно улыбнулась, ласково провела по моему лбу, очертила лицо.

— Кажется, ты в порядке, — выдохнула она. — Я отлично это чувствую сейчас. Но почему ты спросил про меня?

— Догадайся, — боднул ее нос своим.

Нелли прикрыла глаза.

— Догадываюсь…

— И мне интересно, когда бы ты мне призналась? — убрал прядки с ее лица.

— Хотела завтра позвонить. После того как сделаю повторный тест. — В ее глубоких глазах светилось счастье.

Мягко поцеловал ее.

— И ты не ответила: как ты?

— Все настолько хорошо, что ты позволишь мне быть сверху на этот раз, — очаровательно улыбнулась, поглаживая мои плечи.

Я тихо рассмеялся. Почему нет? Это и моя любимая поза, в ней так удобно ласкать Нелли, совершенную как богиня, полностью раскрывшуюся, сводящую с ума.

Ближе к пяти утра, когда жена убедилась, что я точно не умираю от отека головного мозга и живее всех живых, мы сидели в подушках в изголовье кровати, тесно прижавшись друг к другу. Пили травяной чай из одной кружки, молчали. Нелли надела халат (правда он успел сползти с одного плеча, которое целовал время от времени), а меня заставила завернуться в плед (позволил только по пояс).

— Господи, до сих пор не верится, что ты смог простить меня. Это чудо какое-то, — с чувством произнесла она и, поцеловав в шею, уткнулась лбом мне в плечо.

— Ну не расслабляйся, любимая. Ты теперь моя должница, — не упустил случая ее поддеть.

Мои шутки, кстати, всегда быстро приводили ее в себя.

— Да? — Она лукаво взглянула на меня, силясь сдержать улыбку, нарисовала пальчиком сердечко на моей груди. — И что именно я тебе должна?

— Да пустяки, — чмокнул ее в губы. — Всего-то лет двести счастливой семейной жизни и дюжину совместных детей.

Глаза жены смешно округлились.

— Так что, Элеонора Романовна, одной жизнью ты не отделаешься, придется и в следующей реинкарнации платить за все мои мучения и злоключения.

Мгновение у меня получалось сохранять серьезное выражение лица, а после я расхохотался. Нелли вторила мне звонким смехом.

Боже, как давно его не слышал… Уже и забыл, как он меня заводит.

Потом мы снова затихли. Она уложила голову мне на плечо, дыхание ласкало шею, провоцировало зайти на очередной круг откровенных ласк. Но прижимал ее ладошку к своей груди и не шевелился.

Пока идеально было именно так.

— Ты уже записалась к врачу? — спросил в итоге, вспомнив, что заботы у нас стали по-настоящему взрослыми.

— В понедельник запишусь.

— Как думаешь, какой срок?

— Не знаю. Возможно, недель пять уже есть.

— Хм…

— Гош, — Нелли пошевелилась, вытянув руку из моей хватки, погладила меня по щеке. Мы застыли, глядя друг на друга. — Мы снова поженимся?

— Вот дерьмо, — я заскрипел зубами. — Второй раз через этот цирк нет никакого желания проходить.

Я и день первой свадьбы пережил исключительно на упрямстве. Весь этот регламент, следование приметам, тирания матери, будто нашедшей наконец золотое сечение, выкуп, гулянка и бесконечные поздравления родни и друзей доведут до белого каления и стальные нервы.

— Ну мы можем…

— Не можем, — отрубил я и, откинув плед, встал с кровати. — И моя жена, и мой ребенок будут носить одну фамилию.

— Ты куда? — Нелли, сев на постели, беспокойно заглянула в мое лицо.

— За первой частью торжества, — бросил на ходу.

Бумажник, вытащенный из влажного пиджака, ныне висящего на плечиках, зацепленных за шкаф-купе в прихожей, остался там же на столике рядом с мобильным. Меня интересовал тот отдел, что закрывался на кнопку. Пока копался, еще раз подивился своей дурости, напомнил себе похлопотать завтра, чтобы вернуть мотоцикл в салон. Порезвился и хватит, пора становиться сверхсерьезным и ответственным семьянином.

Вернувшись к Элеоноре, сел рядом, скомандовал:

— Руку. Правую.

Нелли тут же протянула ее мне ладонью вверх. Перевернув кисть, надел ей на палец обручальное кольцо. Вишенка замерла, в безмерном удивлении разглядывая свою руку.

— Ты… ты нашел его, — Она смотрела на меня остро, пронзительно, с болью и счастьем одновременно, губы дрожали. — Я когда вернулась, обползала всю прихожую, пыталась его отыскать, но не вышло. А оно все это время было у тебя. И ты никуда его не дел. Боже, как же я тебя люблю…

По ее лицу побежали слезы. Я тут же обнял ее, прижал к себе, целуя в макушку, укачивая, словно ребенка.

— И я тебя тоже очень люблю, Нелли. Невменяемо сильно, даже не сомневайся. Только до того, как утопить меня в слезах счастья, сделай, пожалуйста, ответную любезность.

Жена отстранилась и увидела наконец на моей ладони второе обручальное кольцо. Взяв его, она посмотрела мне в лицо.

— Обещаю, что больше никогда не усомнюсь в тебе, — торжественно произнесла, завораживающе сверкая красивыми глазами.

Когда мое кольцо тоже вернулось на палец, мы, обнявшись, упали на постель.

— Давай в понедельник еще заглянем в загс. Распишемся потом тихо и никому не скажем. — Я расправлял ее волосы, путаясь в локонах пальцами.

Нелли провела пальчиком по моим улыбавшимся губам.

— Твоя мама все равно узнает. Она каким-то чутьем всё всегда знает…

Я уложил любимую на спину, удобно устроился сверху, заключил в ладони ее просиявшее лицо, приблизился к губам:

— А кто сказал, что до росписи мы будем попадаться ей на глаза? — прошептал, ухмыляясь.

— Действительно… — согласно хмыкнула Элеонора и поцеловала меня.

А когда ее шаловливые руки добрались до моих ягодиц и члена, с халатом жене пришлось распрощаться. Позволил ей его надеть только вечером в субботу.

Это не женщина, а наваждение. Моя любовь, моя головная боль, мое счастье.

КОНЕЦ