В шкафчике должна быть запасная бритва, как раз пользовался ею в прошлый раз. Открыв дверцу, я замер. На полке приютилась коробочка с тестами на беременность. Сглотнув, с колотящимся сердцем осторожно достал ее, открыл. Одного теста уже не было. Остался последний.

Элеонора Вишневецкая ничего не делала наполовину, конечно, она захотела стопроцентно убедиться в собственных выводах, сделав тест повторно. Поэтому и купила упаковку с двумя. Но каков был результат первого? Вероятно, положительный, если не заметил в квартире следов подготовки к переезду. Она не уехала бы, предварительно не обсудив наши с ней изменившиеся статусы.

Но, черт возьми, когда она собиралась раскрыть мне правду? Надеюсь, не через девять месяцев!

Подрагивающей рукой вернул упаковку на место, закрыл шкафчик. Вдох, выдох. Нужно вернуть себе спокойствие, не напирать на нее сразу же. Ночь длинная, день еще длиннее — Вишенка обязательно признается. При моем должном упорстве.

Проказливо улыбаясь, я вышел из ванной.

Элеонора разбирала комод и, кажется, ругалась про себя. Не заметила, что я уже в комнате.

Похоже, чистые вещи для меня она не нашла. Сказать ей, что они мне не понадобятся? Или сделать сюрприз?

Подкравшись, я обнял ее со спины, буквально окутал собой, уткнулся носом в висок.

— Егор, — Нелли вздрогнула и застыла, напрягшись. Она словно не знала, как реагировать, боялась поверить своим ощущениям.

— Давай завернем тебя в плед, и я сделаю горячий чай, — прошептала она и задрожала, потому что провел губами по раковине ее уха, проложил дорожку поцелуев вниз по ее шее.

Ладонь плавно скользнула на плоский живот жены, и я внезапно подумал, наповал сраженный наплывом какой-то незнакомой нежности: неужели там внутри растет и развивается новая жизнь, наш с ней ребенок? Ну пока это неясный комок размером с горошинку, набор разных клеток, но скоро… Надо быть с ней очень аккуратным. Больше никаких дикостей в постели, как бы ни хотелось.

— Не надо, — ответил на ее предложение. — Ты ведь сама понимаешь, как правильно и быстро меня согреть. — Запечатлел долгий поцелуй в изгибе между ее шеей и плечом, провокационно лизнул это место.

Судорожно выдохнув, Элеонора развернулась в моих объятиях. Только через секунду осмелилась поднять на меня затуманенные слезами потрясающие глаза.

— Ты смог простить меня? — Ее неуверенный голос дрожал.

Я загадочно улыбнулся:

— Очень хороший вопрос. Заданный своевременно в тот момент, когда в тебя красноречиво упирается ответ на него. Предлагаю помириться. Такое стандартное супружеское примирение, м?

Нелли зарделась. Облизав губы (чем заставила дернуться мой член), она осторожно провела ладошками по моей груди, обняла за шею, потянулась за поцелуем, но в последний момент остановилась, видимо, до конца не веря в происходящее.

Я с радостью и огромным энтузиазмом взял инициативу на себя, соединив наши губы, быстро углубляя поцелуй, делая его еще более жадным, нетерпеливым. Этаким доказательством: все самое плохое у нас позади, впереди только новое счастье и новые горизонты совместной жизни, долгой, хлопотной и по-настоящему полной. Потому что мы созданы друг для друга и связаны самой вселенной, порядка в которой пришлось неделями добиваться.

Лонгслив, который был на Нелли, полетел на пол, за ним последовало и мое полотенце. Жарко и страстно целуя жену, наслаждаясь бурным ответом, я подсадил ее на комод. Она немедленно оплела меня ногами, возбуждая еще больше. Ласкал грудь через кружевной черный бюстгалтер, шептал, что люблю, соскучился сильно, безумно хочу. Вишенка выгнулась, тонкие пальчики зарылись в мои волосы, а я зашипел от боли.

— Ох черт!

— Гош…

Мы отлепились друг от друга. Я морщился от досады, раздражения и боли, а Элеонора, прижав пальцы ко рту, смотрела на меня расширившимися в панике глазами.

— У тебя там… Тебя надо осмотреть! — Вишенка решительно слезла с комода и потащила меня к кровати.

Усадив на ее край, абсолютно не обращая внимания на мое хмурое лицо и костюм Адама, жена чуть наклонила мою голову и осторожно раздвинула волосы.

— Боже, у тебя кровь и шишка. Что вообще произошло?

— Мост встретил неприветливо, когда вынырнул из воды, — буркнул я.

Мгновенное превращение жены из страстной и горячей штучки в сестру милосердия мне очень и очень не нравилось. Вот же дерьмо! Как не вовремя! Нелли вполне могла полечить мою дурную голову и после хотя бы первого эпизода. А теперь процесс примирения откладывается!

— Так. Сиди здесь и не вставай. Я обработаю рану, — проинструктировала она и помчалась в ванную за аптечкой.

Бля! Я мученически закатил глаза. Что ж за день такой? Сплошная непруха.

Жена вернулась с бинтами и какими-то флакончиками, вероятно, антисептиками. В очередной раз выругался про себя, но позволил ей заняться лечением. Опасно становиться между женщиной и ее стремлением причинить добро.

Нелли, смочив оторванный кусок бинта мерзко пахнувшим медициной раствором, встала между моих коленей, снова осмотрела пострадавшее место. По моим ощущениям, там была шишка и небольшая ссадина (ну или большая, главное — кровь глаза не заливала). Рану щипало, ушиб болел так, что хотелось громко материться (хотя Вишенка очень осторожно прикасалась), но я терпел.

— Гош, тебе надо в больницу, — вынесла вердикт Элеонора, когда подула на мою шишку.

Слова моим мозгом, разнеженным заботой и близостью любимой женщины, осмыслились не сразу.

— Что? — вскинул голову и предупреждающе прищурился, глядя на жену.

— У тебя может быть сотрясение. Нужно проверить, — твердым тоном объяснила Нелли.

— Сотрясение чего?

— Любимый, не глупи. Ты сам все понимаешь.

Ах любимый! Пустила в ход тяжелую артиллерию. Но и я непрост…

— Я чувствую себя хорошо, — ответил лениво, обхватил Элеонору за талию и притянул к себе.

— Это пока, — возразила эта упрямица, но не оттолкнула, когда начал целовать ее обнаженный живот, поднимаясь к груди.

— Меня не тошнит, голова не кружится и не болит. И в конце концов, у кого из нас медицинское образование?

— Боже, ты просто закончил стоматологический. И сам говорил, что умирал со скуки на лекциях, слушал вполуха.

— Разве? — нарочито удивился я, слегка прикусив кожу, заставив Нелли вздрогнуть и вцепиться ноготками в мои плечи. И решительно расстегнул ее лифчик.

— Гоша, — Нелли, сердито сдвинув брови, посмотрела на меня, удержала руками соскальзывающие кружева. — Что за подростковые выходки? Нам нужно одеваться и ехать.

— И во что, по-твоему, одеться мне? — я с провокационной ухмылкой поднял бровь.

Вишенка на миг растерялась, а я воспользовался моментом: за секунду стянул с нее пижамные штаны и трусики.

— Егор! Да что ты…

— Вот теперь мы оба готовы все подробно и обстоятельно обсудить, — счастливо улыбнулся я, оглаживая ее ягодицы, бедра, и, поцеловав в живот, опрокинул жену на кровать.

— Гош, я волнуюсь за тебя, — прошептала Нелли мне в губы. На удивление, не дергалась и не сопротивлялась. Даже сама окончательно избавилась от одежды, застрявшей на лодыжках.

— Со мной все хорошо, клянусь. — Я тонул в этих невероятных глубоких глазах. — Лучше обними крепче и забудь обо всем.

Короткая минутная прелюдия, торопливые ласки (мои — жадные, ее — неуверенные), сладкие напористые поцелуи — и я наконец-то в ней. Как в долбанном раю. Захмелевший от счастья, объятый пламенем дикого желания, неумолимой потребностью тут же ярко кончить.

Но, сцепив зубы, я плавно двигался, лаская грудь Вишенки, прикусывая ее полураскрытые губы, ловя стоны. Ускорился только тогда, когда увидел, что та же страсть ударила и ей в голову, что она отпустила себя, чувствуя меня всего, умирая от наслаждения.

— Ты как?

— А ты как? — Обменялись мы вопросами, как только оргазм чуть отпустил, а поцелуй был окончен.

Ноги жены плотно обхватывали мои бедра, бурно вздымавшиеся груди касались моей груди. От влажного жара наших тел и восхитительно растрепанного, зацелованного и разгоряченного вида Нелли расслабившийся было член снова начал твердеть.