Независимо от событий межгалактической важности, в монастыре святого Региомонтана появился новый послушник по имени Александр, но этого никто не заметил.

Каково осознать, что всю свою жизнь ты занимался не тем? Что все твои идеалы были навязаны, цели — ложны, мечты — придуманы другими? Что мир вокруг существовал лишь для извлечения из тебя максимальной пользы, а данные тебе знания и умения не имели ничего общего с тем, чем бы ты на самом деле хотел заниматься?

Детство Леонарда Демократова прошло в сиротском приюте. ФИО таким, как он, создавали по следующему принципу: имя бралось из списка математиков в алфавитном порядке, фамилия присваивалась патриотическая, а отчество образовывали в честь действующего президента, дабы подчеркнуть его роль отца нации. Панийские дома общественного призрения отличались от никитийских или клеонских своим отношениям к детям: если до семи лет их не забирали новые родители, то они переходили в собственность государства.

Из материала, остававшегося после постоянных войн и бунтов, ковалась мощь этой тоталитарной страны. И мальчиков, и девочек превращали в элитные армейские части. До двенадцати лет они осваивали лишь необходимые науки, а после к занятиям подключали ещё и регулярную физподготовку. К двадцати годам бойцы становились основой войск, занимали командные должности, укомплектовывали спецназ и космический флот. В подчинении у них находились контрактники и срочники.

Профессиональные военные отличались от остальных именно своими знаниями, а также устройством психики. Они учились сражаться много лет, досконально знали, что и как делать. Призывникам многие вещи просто показывали, а когда дело доходило до принудительного набора, гребли всех, вшивали в подсознание уставы и правила обращения с оружием и пускали в бой. Министерство обороны утверждало, будто может подготовить бойца за три дня.

Надо ли говорить, что всё время обучения на детей обрушивали потоки пропаганды, и единственным шансом отойти от судьбы военного было предъявить хоть крупицу таланта. Леонарду повезло, у него оказалась предрасположенность к рисованию, поэтому вместо какого-нибудь лейтенанта он стал государственным архитектором.

Пания располагалась на самой оконечности Малого Лавнийского облака и выходила прямо к бывшей границе Физматской державы. Когда-то великие правители прошлого распылили во многомерном пространстве триллионы стандартных масс и преобразовали её в барьер, через который не смог бы перебраться никто. Он не оказывал ни гравитационного, ни оптического воздействия, однако поддержание его в рабочем состоянии требовало ресурсов всех Семи Галактик, но никак не нескольких тысяч планет.

В мирное время стена исправно выполняла свою функцию: не пропускала никого с той стороны. Вероятно, это происходило из-за того, что её никто не пытался пересечь. Однако после начала очередного похода дыры в преграде образовывались уже через неделю выстрелов в одну точку, так что рассчитывать на неё особо не приходилось. Но плохая защита у Пании имелась лишь с одной стороны, с другой она вообще отсутствовала. К западу от неё лежали не менее агрессивные страны, желающие упереться в бывшую границу Империи Людей, так что лишение граждан их прав и свобод являлось вопросом выживания.

Не могла позволить себе эта диктатура и некомпетентную власть: в Пании культивировалась меритократия. На посты должны были попадать лишь достойные, доказавшие свои способности. Более того, сыну запрещали брать профессию отца. Скольких талантливых людей страна лишилась таким образом? Неизвестно. А сколько наоборот приобрела?

Со своей будущей женой Леонард познакомился на одной из выставок. Имя она получила в честь Гипатии Александрийской — античного математика, астронома и механика. В то время правительство объявило конкурс на проект нового здания парламента. Ему исполнилось всего семнадцать, он ещё учился в художественной школе, но тем не менее стал победителем.

Радости молодого человека не существовало бы предела, если бы не подслушанный в кулуарах разговор:

— Кто он?

— Очередная бездарность из детдома, так что кандидат идеален.

— А проект?

— Заранее утверждён. Исправят на нужный по ходу строительства.

Поздравлять в концертном зале его должен был сам Джордж Ллойд — знаменитый дизайнер, да только он куда-то пропал. За оставшуюся жизнь Леонард об этом деятеле искусства больше не слышал, а ведь за неё случилось немало. Он строил один университет, пока ещё сам учился в другом, потом восстанавливал разрушенные войнами планеты, возводил новые экуменаполисы поверх старых и шаг за шагом поднимался к вершинам. И вот он уже главный по архитектурной части, академик всех высших учебных заведений, основатель нового направления. На данный момент последним проектом, над которым он трудился, был ремонт здания правительства. Того самого, которое он создал первым. Небоскрёб поднимался на сто двадцать пять километров, завтра в нём должен выступать президент.

Леонард усилил безопасность сооружения, теперь оно могло выдержать удар не только с орбиты, но и снизу, если среди нищих, обитающих в глубине Альстры, найдётся кто-то, имеющий антиматериальный заряд. Оборона высотки выстраивалась идеально и должна была стать лучшим его творением, а теперь ему предлагали её взломать. И, скорее всего, он пойдёт на это.

Каково услышать правду после многих лет лжи? Сейчас перед ним сидел странный человек, наверняка с изменённой внешностью, на которого раньше он бы за такие речи тут же донёс в полицию. Но Леонард верил приведённым доказательствам.

Его родные, как и у жены, погибли не под бомбардировками андромедян, а закончили жизнь в концлагере для инакомыслящих. Детей же власти присвоили себе: в Пании не верили, что склонность к протестам может передаваться по наследству. Зря.

— Я согласен принять участие в мятеже, — подытожил Леонард свои размышления.

— Какую должность хотите получить в конце, — спросил мужчина с ничего не выражающим лицом.

— Никакую, я иду на это дело ради справедливости, — ответил архитектор в благородном порыве, но тут же остепенился. — Министр строительства и жилищно-коммунального хозяйства, мне достаточно.

— Спасибо, — сказал визитёр, и уже порывался уходить, но Леонард решил уточнить некоторые детали. Диалог завершился словами:

— А если бы я отказался?

— Я стёр бы вам память, мы не убиваем без причины, даже президента ждёт суд, а не смерть.

Человек растворился в воздухе. Леонард запоздало ударил себя по лбу и воскликнул: «Голограмма, я ведь хотел напоить его чаем!»

Но пришедший не был привидением, проникать в чужие дома и уговаривать людей ему помогал ещё один участник антиправительственной борьбы. Демократов имел обострённые чувства любви к семье, наверное, так как вырос без неё. С ним пришлось поговорить всего дважды, один раз вызвав амнезию. Им осталось лишь привести в действие оставшихся участников заговора.

Не стоит думать, будто меритократия, то есть власть одарённых, намного лучше иных форм правления. Достаточно вспомнить, что два сильнейших галактических государства, Никития и Клеон, являлись монархиями, а третье, Демократический Альянс Независимых Государств Сереха — либеральной республикой. Единственный разумный вид, встреченный людьми, арахниды, придерживались автократии и обладали чертами коллективного разума. В политической модели Пании добиться полного равенства так и не удалось: дети богатых родителей могли позволить лучшее образование и показать себя достойнее. Кроме того, должностей всегда было меньше, чем претендентов, поэтому государственная машина оставляла за собой толпы обиженных и угнетённых.

Тяжело знать, что ты остался в стороне не вследствие жестокости мира, не по причине происков недоброжелателей и злых сил, не из-за коррупции, а по своей вине. Просто оказался хуже других, не смог, не дотянул, не подготовился к тестированию. Большинство из них можно убедить в несовершенстве системы и повести к её улучшению.