Леэль смотрела на сестру, и не знала, что и думать. Вилия вела себя так, словно происходящее нравилось ей и доставляло наслаждение. Дэвэр развернул Вилию к себе спиной, скрутил волосы в узел, открыв плечи и шею, а потом впился в нее жестким болезненным поцелуем. Девушки впервые оказались лицом друг к другу. Вилия быстро прикрыла глаза, чтобы не видеть сестру, и издала стон наслаждения, вот только губы у нее, при этом, мелко-мелко дрожали. Вот эти-то вздрагивающие губы и оказались той последней каплей, которая, словно волна-цунами смыла с Леэль страх, неуверенность… и остатки благоразумия.

- Оставь Вилию в покое, - чеканя каждое слово, спокойно сказала Леэль. – Не трогай ее. – Дэвэр замер на секунду, не в силах поверить, что кто-то осмелился сказать ему нечто подобное. Одним движением он отбросил Вилию в сторону, словно бесполезную, надоевшую куклу и в мгновение ока оказался рядом с Леэль.

- Что ты сказала? – угрожающе переспросил он, склонившись над нею.

- Оставь Вилию в покое, - обреченным голосом повторила она, понимая, что сейчас что-то произойдет. Глаза Дэвэра полыхнули каким-то сумасшедшим огнем, сдернув шапочку с ее головы, так же как совсем недавно с Вилии, он схватил Леэль за волосы, запрокинув ей голову назад. Может он хотел ударить ее, а может… поцеловать, только она не стала ждать, весь свой страх, всю свою ненависть она вложила в одно желание, чтобы он умер, и резко дернула на себя душу, сущность Дэвэра. Он издал какой-то гортанный звук, словно ему нечем дышать, лицо стало землистого цвета, и вены, словно черные и мертвые ветви все отчетливее стали проступать на его коже. От нестерпимой, невыносимой боли глаза Дэвэра стали темными провалами на лице, но Леэль было его совсем не жалко. Она знала, что Дэвэр не каллар (не понимающий, что с ним происходит). О, нет, Дэвэр все хорошо осознавал, а, значит, в любой момент, пока у него еще были силы, мог оттолкнуть ее, рвануть прочь, спрятавшись подальше, и тогда Леэль получит над ним власть, поскольку Дэвэр станет бояться ее больше всех на свете.

Эти мысли мгновенно пронеслись в ее сознании, и Леэль еще сильнее потянула из Дэвэра жизнь… Вот только Дэвэр не дрогнул и не побежал, он даже не отвел взгляда. Его трясло и лихорадило, но он продолжал стоять неподвижно, и, не моргая, смотрел ей в глаза. И тут Леэль поняла, что у нее больше не осталось сил, что она больше не может выдержать такое напряжение. На несколько секунд силы Дэвэра и Леэль уравнялись, а потом она рухнула на пол и забилась в агонии. Боль, которую несколько минут назад испытывал Дэвэр обрушилась на нее смертельной волной. Казалось, она горит изнутри и этот жар, эту нестерпимую боль унять было невозможно. Она корчилась в судорогах, кричать не могла, только стоны, больше похожие на хрипы, вырывались из ее горла. «Вот и все», - мелькнуло в голове, Леэль знала, что сейчас она умрет, вот только Дэвэр думал несколько иначе.

- Ты не умрешь, - прошипел он ей в лицо, словно прочтя ее мысли. – Не умрешь до тех пор, пока полностью не осознаешь свой поступок, и не раскаешься в содеянном, уж я-то об этом позабочусь, - добавил он, улыбнувшись такой страшной улыбкой, что если бы Леэль могла еще хоть что-то чувствовать – то содрогнулась бы от ужаса. А потом Дэвэр положил руку на ее лоб, и яркий зеленый свет полился из его ладони. Лицо Леэль, до этого сведенное судорогой разгладилось, она несколько раз глубоко вздохнула, чувствуя явное улучшение, но Дэвэр резко убрал ладонь. – Этого достаточно, чтобы ты не умерла, - небрежно бросил он, а потом приказал кому-то: - В подвал ее. – И Леэль куда-то потащили.

В себя она пришла глубокой ночью, а может это был день? Подвал освещался крошечным светильником под самым потолком, дававшим света ровно столько, чтоб хорошо ощущались темнота и мрак остального пространства. Леэль знобило, она чувствовала себя слабой и разбитой. Подтянула колени к подбородку, оперлась спиной о стену и замерла таким сжавшимся комочком, стараясь не думать ни о чем. Однако это оказалось непросто. И мысль о том, что скоро ее жизнь закончится, и последние минуты будут ужасными, не могла не приходить ей в голову. Жалела ли она о том, что сделала? Нет, не жалела. Леэль подсознательно всегда чувствовала, что ее брак с Дэвэром придет, именно к такому концу. Просто это могло произойти позднее, но то, что рано или поздно, так бы и случилось – она знала наверняка. Леэль жалела только о том, что ей ничего не удалось изменить. Она не смогла ни защитить сестру, ни наказать Дэвэра. Вот это было обидно. Немного утешало то, что гнев Дэвэра выплеснется только на нее, не затронув ни родителей, ни ее мира.

У нее затекли ноги, замерзла спина. Леэль встала и походила по камере. Тут ее ожидало небольшое открытие, оказалось, что камера перегорожена толстой решеткой на две неравные части. В маленькой и узкой находилась она, а что находилось в большой, она не могла разглядеть. Вроде вырисовывались очертания стола и кресла. Леэль стало жутко. Сколько прошло времени, она не знала – казалось, что день или два, но вполне могло оказаться, что всего несколько часов. В темноте ее слух обострился до предела, и она услышала легкие шаги по коридору. Леэль не ошиблась: тихо звякнул засов, скрипнула дверь, и кто-то проскользнул в невидимый дверной проем. От посетителя Леэль отделала решетка. Она крепко вцепилась в прутья, мучительно вглядываясь в непроглядную тьму, не решаясь окликнуть визитера.

Глава 10

- И чего ты добилась? – прозвучал в тишине шепот Вилии.

- Вилия! – радостно рванулась к ней Леэль. – Вилия, это ты! Как хорошо, что ты пришла. - Леэль думала, что Вилия также бросится к решетке, скажет ей что-нибудь сочувствующее, может даже заплачет. Вот только Вилия все так же продолжала стоять неподвижно в нескольких шагах от преграды, что их разделяла. – Вилия, - снова позвала Леэль сестру.

- Ну чего же ты не умерла сама, когда это было возможно? – с какой-то глухой тоской и неприкрытой злобой в голосе, вдруг спросила Вилия. Леэль, не ожидающая подобных слов, отшатнулась от решетки.

- Ты… ты… - заикаясь начала Леэль. – Ты что такое говоришь? – наконец смогла она закончить фразу.

- То и говорю, - злость в голосе Вилии стала еще более очевидна. – Почему ты не умерла, когда еще могла это сделать?

- Умерла? – переспросила Леэль, которая никак не могла осмыслить слова сестры. – Умерла?

- Да, умерла, - жестко подтвердила Вилия. – Я так старалась показать тебе, что тебя ожидает в будущем, и, зная, как ты боялась этого брака, надеялась, что, испугавшись, ты не захочешь дальше жить. Но ты не умерла. Почему?! – последние слова, она чуть не выкрикнула во весь голос. – Я спрашиваю, почему?

- Да как же я могла так поступить? – чуть не плача ответила Леэль. – Ты пожертвовала собой, чтобы уберечь, чтобы спасти меня, а я так бы просто ушла и бросила, оставила тебя на растерзание этого зверя? Я не могла этого сделать, не могла! - Леэль слышала, как в темноте Вилия не то выругалась, не то рыкнула, в страшной досаде. Потом, недолго помолчав, она вдруг сказала каким-то тоскливым голосом: - Знаешь, Леэль, я иногда думаю, что ты мое проклятие.

- Я?! – изумилась Леэль. – Что я тебе такого сделала?

- Ты все время встаешь на моем пути. Всегда, с самого детства.

- Как с детства? Я узнала о тебе всего несколько дней назад, до этого я даже не подозревала о твоем существовании! – В ответ Вилия засмеялась неприятным безрадостным смехом.

- Ты не подозревала, а вот я знала о тебе много лет!

- И что все эти годы я как-то мешала тебе жить?

- Да мешала! – с вызовом ответила Вилия. – Ты жила во дворце со своим отцом, а я в Храме в окружении жриц…

- Они тебя обижали? – ахнула Леэль. Вилия скривилась, но лгать она не хотела.

- Нет, конечно. В раннем детстве меня все опекали и баловали. В Храмах у жриц редко рождаются дети. Такие случаи можно пересчитать по пальцам. Бывает, что жрица безумно влюбляется в мужчину, заранее зная, что никогда не будет рядом с ним. В таких случаях она просит благословения Верховной Жрицы и если такое благословение будет получено, то она может родить ребенка, девочку. У жриц всегда рождаются девочки, которые навсегда остаются с матерями в Храмах. Мужчину в известность не ставят, этот ребенок принадлежит только матери.