- Мне-то какое дело до этого? – грубо перебил Грэла принц.

- Верховная Жрица, является живым воплощением Богини, которой все поклоняются и ее выбирает сама Богиня. Это происходит крайне редко, один раз в две или три сотни лет. Никто не знает, когда Богиня решит избрать свое новое воплощение на место старой Жрицы. И вот, совершенно неожиданно это произошло несколько дней назад…

- И что? – в который раз спросил Дэвэр, уже догадываясь об ответе.

- Несколько дней назад, Леэль стала совершеннолетней, и именно ее избрала Богиня своей Верховной Жрицей. Девушка, которую избрали, не может выходить замуж, вся ее жизнь теперь подчинена лишь одному – служению Богини.

- То есть, - медленно начал Дэвэр, - ты хочешь сказать, что из-за какой-то третьесортной богини я должен отказаться от своего решения?

- Но, понимаете, вера в эту Богиню очень важна для жителей того мира, - чуть ли не заикаясь, начал объяснять Советник. – Вы могли бы проявить великодушие к своим подданным…

- Подданным?! – лениво возмутился Дэвэр. – Ты хотел, наверно, сказать к побежденным, покоренным, сломленным. Ты разве забыл, что ка-эльри поддержали гарийцев, и после поражения в войне обязались выплачивать контрибуцию, в том числе и женщинами, по первому нашему требованию. Я делаю им величайший подарок, соглашаясь взять в жены одну из дочерей Правителя Ка-Эльры, но если они проявят неуважение или будут противиться, то все их дочери станут наложницами в гаремах моих вельмож. Они это понимают?

- Ваш отец ни разу не воспользовался подобным правом, - робко напомнил Грэл.

- А знаешь почему? – рассмеялся Дэвэр. – Отец терпеть не мог светлоглазых, белокожих, худющих женщин с невыразительным спокойным взглядом. Он предпочитал эрегиек, со смуглой кожей, темными горящими живыми глазами, вот и вся разгадка. Я в отличие от отца, вполне благожелательно отношусь даже к холодным ка-эльри, мне не претят женщины с безупречно белоснежной кожей и идеальными, но какими-то неживыми чертами лица.

- Мой господин, - осторожно прервал принца советник. – Как раз о лице девушки я и хотел Вас предупредить, - и Грэл протянул Дэвэру портрет Леэль. Принц взглянул с интересом, но потом его брови грозно нахмурились.

- Что это у нее с лицом?

- О том, что какая-то девушка стала избранницей Богини, все узнают по появлению рисунка на ее лице. Этот рисунок невозможно смыть, невозможно скрыть, вы видите его на лице Леэль. – Не было сомнения, что Советник был полностью убежден, что увидев рисунок, так сильно меняющий внешность девушки, Дэвэр сразу же откажется брать ее в жены. Это был его последний аргумент, чтобы отговорить Дэвэра от женитьбы на Главной Жрице Храма. Дэвэр внимательно рассматривал портрет, потом небрежно бросил его на стол.

- Бедные мои дети, - равнодушно-насмешливым тоном сказал он, - у них будет мать с уродливым клеймом на лице! – Грэл обреченно вздохнул. Дэвэр не изменил своего решения.

Глава 2

- Наследный принц Тайрии точно откажется брать меня в жены? – в сотый раз спрашивала Леэль у матери и в сотый раз получала твердый ответ, что обязательно откажется, если не из уважения к избраннице Богини, то хотя бы из-за рисунка, очень сильно изменившего внешность его возможной невесты. Ни один мужчина, имеющий богатый выбор невест ни за что не согласится взять в жены девушку с таким рисунком на лице.

Леэль нежно погладила все еще зудящую кожу на виске и щеке, поскольку благодаря именно этому украшению она получила возможность избежать этого ненавистного брака. Леэль все еще с ужасом вспоминала несколько последних дней, после того как с Вестником прибыло сообщение, что она выбрана в жены наследному принцу Дэвэру Гэдэру Каиру, которого шепотом называли Необузданным. Она помнила ужас родителей, помнила, как рыдала ее мать, и в какой скорби сидел отец, придавленный этим известием. Сама Леэль почти ничего не знала о Дэвэре, но страх родителей передался и ей, особенно, когда началась подготовка к свадьбе, больше похожая на похороны. Ни улыбок, ни радости на лицах, горькая, молчаливая безнадежность. Для Леэль срочно стали шить платья и выбирать самые прекрасные украшения из их семейной сокровищницы, а еще ей долго и подробно рассказывали о будущем муже, стараясь подготовить к тому, с чем она столкнется во дворце Наследного Принца. И чем больше она узнавала, тем сильнее понимала горе родителей. Ей стало казаться, что Дэвэр – это воплощение зла, воплощение всего темного и страшного, что было в мире. Для принца не существовало ни законов, ни рамок приличия, только его собственные желания – вот что управляло им. Ни жалости, ни доброты, ни сострадания.

- Бедное дитя! – плакала кормилица Леэль, и крупные слезы текли из ее глаз, а руки бережно расчесывали волосы ее любимицы, которая вот-вот должна будет покинуть родной дом. – Достаться в жены такому чудовищу, этого даже самому злейшему врагу не пожелаешь.

- Нянь, а может все только думают, что он такой плохой, а на самом деле – хороший и добрый? – робко спросила Леэль, которой просто не верилось, что все так плохо, что нет надежды даже на малюсенькую, крохотную искорку счастья.

- Если бы это бы это было так, - грустно ответила женщина, - но, увы, наш народ видел истинное лицо принца, и оно просто ужасно. - Няне вторила и мать Леэль, королева Мидаса:

— Это Богиня наказывает меня за счастье иметь такую дочь, как ты, - тихо плакала королева, гладя руку своей малышки. – Мы с Наэлем были так счастливы, так радовались, устраивали пиры, желая всему миру рассказать о нашей чудесной дочери, вот Маилла и разгневалась, вот и наказывает нас так жестоко.

- Нет, мама, нет! – закричала в ужасе Леэль, которой на секунду показалось, что ее хоронят заживо. – Это не наказание, это… - она задумалась, подбирая слова. - Просто так выпало. Никто никого не наказывает. К тому же с вами останутся сестренки, и быть может следующим у вас, наконец, родится мальчик, наследник, и наша семья продолжит правление.

- Все так, все так, - сквозь слезы прошептала Мидаса. – Если бы принц Дэвэр не был бы так жесток, и не относился с таким презрением к верованиям других народов, ну и с женщинами…

- Что с женщинами? – встрепенулась Леэль, для которой, тема любви всегда была табу, и над которой лишь в последние дни немного приподняли завесу.

- Дэвэр очень жесток с женщинами, и я боюсь, что он не станет другим, женившись на тебе. Понимаешь… - Мидаса, в отчаянии заломила руки. С одной стороны, молодым девушкам ничего не рассказывали об интимной стороне супружеских отношений, поскольку, по негласной традиции муж должен был осторожно и бережно познакомить молодую жену со всеми отношениями, что будут происходить между ними в супружеской спальне. Считалось, что таким образом возникнет гармония в интимной жизни, что, как известно является предвестницей счастья. Муж сразу будет подстраивать жену под свой характер, свои привычки, и она, не зная вообще ничего, воспримет все, как должное. У нее не возникнет неприятия или отвращения, ее не будут пугать или отталкивать некоторые аспекты этих отношений.

С другой стороны Мидаса понимала, что если Леэль не предупредить, не подготовить, то вполне возможно, что первая брачная ночь станет последней для ее хрупкой, нежной и неосведомленной девочки. Если бы супругом Леэль становился кто-то из ка-эльров, то она могла бы быть спокойна. Мужчин специально обучали обращению с женщинами в специальных Храмах, со специально обученными жрицами. Мужчин учили терпению и вниманию. Если требовалось, то муж не прикасался к жене несколько месяцев, пока не убеждался, что она готова к следующему шагу.

На такое внимание и терпение Леэль можно было не рассчитывать. Все знали, как Дэвэр обращается с девушками, и эти рассказы внушали ужас. Мидаса понимала, что Леэль должна знать обо всем, но как ей рассказывать такие вещи, она не представляла. Выход подсказала кормилица, предложив отправить Леэль на несколько дней в Храм, чтобы с ней поговорили жрицы, которые знают, как это надо делать. Из Храма Леэль вернулась сама не своя, лучше всего ее чувства характеризовало слово ужас.