− Полковник Стайк.

− Майор Бар, рад встрече. Сдаваться пришли?

Шутка казалась совершенно неуместной, но, честно говоря, Таниэль не был уверен, что это шутка.

− Я пришел потребовать от вас сдать город.

− Думаете, мы сдадим город после той порки, что вам устроили? – спросил Таниэль.

− Следует признать, что протрубить наш сигнал к отступлению – очень изобретательно, но поркой это назвать трудно. У вас ничего нет – в лучшем случае человек пятьсот и никакой артиллерии. Если я надавлю, город падет.

− Если вы надавите, – сказал Таниэль, – я пущу пулю вам между глаз. Вы ее даже не увидите.

Отец всегда говорил, что пороховой маг должен угрожать офицерам противника молча и намеками, иначе это не возымеет эффекта. Таниэль слышал, как отец не раз нарушал свое же правило, и подумал, что теперь случай как нельзя более уместный.

Боевой конь загарцевал под Стайком. Полковник добавил:

− Как только он это сделает, мои уланы проскачут по вашим рядам и втопчут в грязь всех солдат до последнего.

− Линдет давно ушла, – сказал Таниэль. – Город разрушен, и половина жителей его покинула. Вам достанутся только жуки, змеи и злоба. Уходите, и «Тристанские призраки» вас не тронут, пока вы не выберетесь из низины. Даю слово.

Бар опять откашлялся. Его взгляд метался от Стайка к Таниэлю, пока не остановился где-то между ними.

− Наша разведка подтверждает, что Линдет сбежала почти неделю назад. Наш офицерский корпус почти полностью уничтожен, и я не хочу нападать, не восполнив потери. Предупреждаю, что бригада отступит завтра утром, и надеюсь, что вы сдержите обещание. Доброго дня, господа.

Таниэль наблюдал, как кезанская делегация возвращается в лагерь. Несмотря на весь ужас последних дней, на душе у него стало легко.

− Мы победили, – выдохнул он.

Стайк усмехнулся.

− Щекастый ублюдок просто блефовал. И хрен с ним. – Он посмотрел в небо. – Вроде проясняется.

− Мы победили, – повторил Таниэль. – Мы не просто выиграли время. Мы спасли город.

Верилось с трудом. Безумная атака, потеря половины гарнизона, даже смерть Бертро – все не зря.

Стайк похлопал его по плечу, чуть не столкнув с лошади.

− Молодец, Два Выстрела. Ты спас много жизней.

− Как и вы.

Стайк пожал плечами.

− Я просто скачу на коне.

Интересно, насколько Стайк скромничал и насколько его вело другое – жажда славы, самоубийственные наклонности, глубоко укоренившееся безумие. Наверное, он и сам не знал.

Нахмурившись, Таниэль оглянулся на руины Планта. Стайк проследил за его взглядом и, видимо, как-то угадал его мысли, потому что сказал:

− Я видел мертвые города – разрушенные до основания, земля посыпана солью. С Плантом все иначе. Он на перекрестке дорог. Люди вернутся и отстроят его.

Он говорил с оптимизмом, от которого Таниэль улыбнулся. Линдет не совсем права в отношении Стайка. Стайку не все равно. Он проследит, чтобы эти люди остались в живых.

Ветер поменялся. Небо, как и сказал Стайк, начало проясняться. Таниэль знал, что восстание в Фастрасте еще не завершилось, но чувствовал, что его время в Тристанской низине подходит к концу. «Тристанским призракам» потребуется новый командир, новые приказы, а ему самому в скором времени придется уехать.

Впервые за долгие месяцы он действительно соскучился по дому.

Время действия – между событиями «Кровавого завета» и «Кровавого похода» (первой и второй книг цикла)

Капитан Влора несла первый почетный караул у могилы павшего товарища.

Прохладный ветер летней грозы уносил дневной зной. В лунном свете высокая кирпичная стена небольшого кладбища отбрасывала глубокие тени, но щепотка пороха на языке наделила Влору кошачьим зрением. Пороховая магия усиливала ощущения, успокаивала нервы, обостряла рефлексы, но сейчас ей просто хотелось забыться.

На Влоре была военная форма – темно-синий адроанский мундир с серебряными пуговицами, красной отделкой и серебряным значком в виде порохового бочонка. Она стояла по стойке «смирно» со штуцером на плече, пистолетом и шпагой на поясе. Ветер трепал ее черные волосы, заплетенные в тугую косу.

Надгробие было выполнено в виде мраморного монолита высотой около шести футов, слегка сужающегося кверху. На нем виднелся выгравированный пороховой бочонок, похожий на ее собственный, и имя – «полковник по особым поручениям Сабон».

Лицо Влоры исказилось гримасой.

Сабон. Человек, который девять лет назад первым заметил маленькую сиротку со странной тягой к оружию и указал на нее фельдмаршалу Тамасу. Человек, который был ей как дядюшка, – немного сдержанный, как сам Тамас, но всегда готовый показать новую хитрость с порохом или, если нужно, переключиться с роли друга на роль командира.

Она до сих пор помнила вид из окна экипажа: первый же выстрел из засады разметал мозги Сабона по гравию подъездной дорожки к вилле Черлемунда. Закрывая глаза, она слышала крики солдат, попавших под первые залпы, вспоминала, как сердце грохотало в ушах, когда она отступала, волоча в укрытие раненого солдата.

Влора не желала, чтобы Черлемунда захватили в плен. Она желала, чтобы он остался на свободе, а она могла его найти, стиснуть пальцы на горле и заставить страдать за все те жизни, которых стоило его предательство.

Она хотела взять отпуск на следующие несколько недель, чтобы должным образом оплакать Сабона, но не могла позволить себе такой роскоши. Не во время войны. Самое большее, что можно сделать, – отстоять четыре часа караула у его могилы.

Скрип железных кладбищенских ворот вернул Влору к действительности. Подняв голову, она обнаружила, что у стены кто-то стоит – высокий мужчина за шестьдесят, с седыми волосами и усами. На нем был такой же мундир, как и на ней, только на плечах золотые эполеты. Бикорн он держал под мышкой.

Влора старалась сохранять внешнее спокойствие. Сабон был самым близким другом фельдмаршала, но она думала, что Тамас не станет навещать могилу во время ее караула.

− Добрый вечер, сэр, – сказала Влора.

Тамас не ответил. Он подошел к надгробию и застыл, глядя на земляную насыпь. Минут пять молчал, погрузившись в задумчивость, неподвижный, как кладбищенские обелиски, и только потом, казалось, заметил ее присутствие.

− У меня есть для тебя работа, капитан, – сухо произнес он, не сказав ни слова приветствия.

После разрыва помолвки с сыном Тамаса ее отношения с фельдмаршалом стали более чем напряженными. Резкость была ожидаемой, но все равно причиняла боль. Такая холодность, даже наедине, со стороны человека, которого она считала приемным отцом, не давала Влоре спать по ночам.

− Сэр?

− Утром я отправляюсь на фронт.

− Я соберу вещи.

− Ты пока не отправляешься.

Влора сглотнула. Ей не понравилось, как это прозвучало.

− C места побоища на вилле сбежал капитан «Светочей аналоя». – Тамас смотрел на могилу. – Мужчина по имени Уолер.

− Ясно, сэр.

− Уолер собирается сбежать к врагу со всей информацией, которую Черлемунд собрал на заседаниях моего совета, включая данные о передвижениях войск и журналы поставок. Мы не знаем точно, сколько ему известно, но знаем, что эта информация представляет некоторую ценность. Я хочу, чтобы ты его нашла. Взяла в плен. Перехватишь сведения, и через неделю жду тебя на фронте.

− Вы уверены, что хотите поручить это именно мне, сэр?

Влора не питала иллюзий. Она – один из лучших пороховых магов Тамаса, ей нет цены на поле боя. Отправить ее охотиться на шпионов значит растрачивать ее талант впустую.

Тамас сжал кулаки. Она заметила, что он дрожит.

− Таниэль в коме. Враг ломится в наши южные ворота. Я видеть тебя не могу, но я здесь. Да, это важно.

Влора старалась не смотреть ему в глаза.

− Да, сэр. Засада на вилле была неделю назад, сэр. Возможно, Уолер уже за границей.

Тамас с видимым усилием взял себя в руки.

− Наши границы закрыты, а Уолер человек осторожный. Он будет ждать начала сражения, чтобы попробовать проскользнуть в возникшей суматохе.